Виктория Балашова - Гибель Армады

— Вы рано хороните Армаду, — заявил Антонио.

— Не про Армаду я. Про бумаги. С Армадой все ясно, что бы вы с де Лейвой по этому поводу ни думали. Где Фредерико умудрился их спрятать?

— Дону Алонсо, как и мне, непонятно все-таки, почему вы вдруг только сейчас решили бумаги искать. Да так уверены, что ключ к разгадке тайны найду именно я, — Антонио задал мучившие его вопросы и приготовился получить на них ответ: «Не ваше дело».

Дон Риккардо внимательно посмотрел на Антонио. Выдержав паузу, он заговорил:

— Я ничего не теряю, если объясню тебе вкратце суть дела. Де Лейва пойдет ко дну вместе со всеми остальными. Ты, при желании, сбежишь со мной и будешь, как Фредерико служил моему отцу, служить мне, — наглости де Вилару было не занимать, но Антонио сдержал себя и промолчал, — почему не искал бумаги раньше? Пытался. Я тебе говорил в прошлый раз — мне удалось пообщаться с твоим отцом. Он ничего не знает. То есть, как я понял, Фредерико ничего открыто не передал сыну. Информация завуалирована, документы надежно спрятаны. Я не стал шантажировать твоего отца. Во-первых, не было серьезного предмета для шантажа, во-вторых, бумаги мне тогда не пригодились бы. Все это время, что прошло с тех пор, я потратил на подкуп нужных людей в окружении французского короля. Я добился многого, и сейчас ситуация изменилась. Документы нужны как никогда.

Тут к де Вилару подбежал слуга. Он протарахтел что-то на непонятном языке.

— Вернемся к разговору позже, — отрывисто сказал де Вилар, — половину интересующих тебя сведений ты получил. Думай лучше! — и он удалился. Вслед ему побежал коротышка, поблескивая кривым мечом, висевшим у него на поясе. Шаровары раздувало ветром и от того они становились похожи на паруса.

Ночь закончилась для Жиро де Мольона неожиданно. Спокойно поспать ему не дал шум, доносившийся с моря. Толстяк встал с кровати и пошел смотреть, что там происходит, из окна. Жена тоже заворочалась:

— Вставай, вставай, — закричал ей Мольон, — тут зрелище, какого ты не видала.

Прямо у берега пылало несколько кораблей. Чуть дальше — огромные испанские суда поднимали паруса и, борясь с ветром, пытались выйти из гавани. Тех что вышли, отгоняло правее в сторону Голландии. Англичане стояли нерушимым строем чуть поодаль, сохраняя порядок. Постепенно английские корабли тоже начали двигаться вслед за испанцами.

— Кто горит? — спросила мадам де Мольон мужа. — Армаду подпалили англичане с тыла?

— Не пойму, — пожал плечами комендант, — странно: горят суда в тылу у испанцев. Их будто вынесло на наш берег. Их тут около восьми. Много! А те остальные, похоже, удирают. Кто их так напугал? Ведь явно бегут отсюда, из гавани.

— Почему ты думаешь, бегут? Отдали им приказ уходить. Сколько тут можно торчать, — раздраженно ответила жена, которой испанская Армада наскучила очень быстро. Маячили под окнами — вот и все развлечение.

— При таком ветре им лучше было оставаться на якорях. Посмотри, — закричал Мольон, тыча пальцем чуть левее порта, — лежит на боку какой здоровый галеас! Он теперь наш. Надо отправить кого-нибудь посмотреть, что там есть на борту ценного.

— Вдруг они начнут стрелять? — с ужасом спросила мадам де Мольон.

— Не начнут, — заверил ее осмелевший муж, — они находятся на территории Франции, на территории города, которым я назначен управлять. Имеем полное право забрать оттуда все, что захотим.

Армада удалялась от Кале, а к лежавшему на боку судну приближались шлюпки. Сосчитать, сколько их было, комендант не смог. Значит, много. Он тяжело вздохнул:

— Думается мне, англичане первыми залезут на галеас.

— Выбей их оттуда, — скомандовала жена, — на что тебе пушки на крепости? Сначала пошли предупредить, а если не отойдут к себе обратно, то пали, — она вспомнила молодые годы, когда ее муж обладал крепкой, стройной фигурой и бесстрашно гарцевал перед ней на коне, — корабль по праву теперь принадлежит нам!

Жиро де Мольону тоже чего-то там вспомнилось. Он вызвал к себе сонного помощника и отдал распоряжения.

— Пусть вежливо поздороваются и поздравят с удачным сражением, — говорил он важно, — затем настойчиво попросят оставить галеас нам. Пушки на крепости приказываю зарядить. Если англичане не уйдут, стреляйте. Да, и пусть завтрак подают. Не до сна уже.

Сразу подойти к галеасу отряженной делегации не удалось. Испанцы пытались отстреливаться от неприятеля до последнего. Французы подождали, пока короткий бой не закончится, и лишь потом высказали выжившим англичанам требования коменданта…

Неспокойная ночь переросла в еще более неспокойное утро. Англичане, увидев разметавшуюся по морю Армаду, пошли в наступление. Все три английские эскадры соединились. Смысла держать Сеймура отдельно от остальных у берегов Голландии не оставалось: испанские корабли, отчалив от Кале, были отнесены ветром на север, оставив неприятеля позади. К тому же они оказались именно в том месте, где надо. Армада была раскидана по морю от Гравлина до Ортенде. Таким образом, путь назад был окончательно отрезан.

Антонио стоял на палубе, как обычно, в роли наблюдателя. Он к ней привык и понимал, что помочь ничем не может: у каждого на корабле были свои обязанности. Моряки выполняли приказы капитана, поднимали и спускали паруса, задавали направление каракки. Пушкари не отходили от пушек. На галеасах и галерах рабы на веслах только и могли, что грести. Остальная братия бездействовала. Что толку от шпаги или аркебузы, если ты не на палубе вражеского корабля или не на вражеской земле? Никакого.

Подобных «бездельников» на всех судах Армады хватало. Вельможи пошли в великий поход не ядра подкатывать к пушкам, не фитили зажигать, и не паруса поднимать. Они шли сражаться с врагом лицом к лицу, обнажая шпаги. Пока им приходилось довольствоваться ролью советчиков, да и то не главной. В основном принимали решения командующие армадами и капитаны. А еще точнее, все сводилось к тому, что скажет герцог Медина-Сидония, который не очень-то учитывал мнение остальных.

Неподалеку от Антонио стоял дон Риккардо де Вилар. Он спокойно смотрел на разыгрывающуюся перед его глазами драму, совершенно не беспокоясь за свою жизнь. Возле него торчал вездесущий слуга, зыркавший черными глазищами по сторонам. Де Вилар заметил Антонио и поднял в приветствии руку, затянутую в перчатку. Антонио отвечать не стал, отвернулся, будто не заметив этого жеста.

Каракку качало немилосердно, но Антонио уже качки не замечал. Желудок смирился со своей участью, поняв, что надеяться на лучшее бесполезно. Шторм и ветер мешали разворачивать корабль в нужную сторону, а ведь навстречу на всех парусах неслись англичане. Они заметили чуть отбившуюся от эскадры «Санта-Марию» и нацеливали пушки прямо на нее. Как всегда, ядер не жалели.