Виктория Балашова - Гибель Армады

Свистели ядра, падали замертво люди на палубу, окрашенную в красный цвет. Солнце не пыталось выглядывать из-за туч. Скорее всего, оно боялось смотреть вниз на небольшой пролив, в котором разворачивалось жестокое сражение. К вечеру англичане прекратили обстрел и перестали преследовать испанские корабли. Они довольствовались теми, кто безнадежно отстал, кто не в силах был двигаться за Армадой. Но английские эскадры не отступали, преградив путь к берегам Англии, а также путь, который вел обратно в Испанию. Причалить испанскому флоту было некуда: ни одного дружественного порта впереди, герцог Пармский отрезан голландскими повстанцами. Битва с ними невозможна из-за отсутствия ядер, а также по причине мелководья, отделявшего берег от огромных испанских судов.

Исполины застыли, беспомощно задрав мачты к небу, в безмолвной молитве, не надеясь более на чудо, а лишь на снисхождение к ним Божье…

Утро не принесло облегчения. Англичане стояли стеной, преграждая путь назад. Биться фактически было нечем: ядра заканчивались у всех кораблей Армады, оставшихся в строю. Ветер гнал суда в сторону Фландрии к отмелям. Начинался шторм, помогавший ветру в его намерениях. Испанский флот походил на птенца чайки, который только учится летать. Крылышки птички слабы и как бы она ими ни махала, не может сопротивляться ветру, сдувающему ее с заданного направления.

Корабли внешне не были похожи на птенцов, скорее на крупных альбатросов. Но вот поведение их, неподвластное приказам капитанов, напоминало именно крохотных птах. Вода становилась светлее. Капитаны ждали, вот-вот судно царапнет по дну и встанет, завалившись на бок. Удручало еще и то, что англичане прекрасно видели все происходившее, как на ладони. Злорадствовали ли они? Трудно сказать. Испанцам было в тот момент не до таких тонкостей.

— Твой друг с корабля пока не сбежал, — заметил де Лейва, обратившись к Антонио. Они оба стояли у борта каракки, наблюдая за неумолимо приближающимся берегом.

— Значит, выберемся отсюда, — мрачно ответил Антонио, — зря своей жизнью рисковать не станет. Еще не время бежать с корабля.

— Вот и я так же думаю. Капитан сказал, ветер переменится. Другое дело, не все успеют избежать мелководья. Кому-то не повезет. Мы позади. Первые, скорее всего, застрянут на мели. Мы можем воспользоваться переменой ветра и уйти от берега.

— Сколько де Вилар намерен ждать? Пока я не найду решения? — Антонио недоумевал.

— Отчасти, видимо, так и есть, — кивнул де Лейва, — в его интересах подольше находиться на борту. Бежать он всегда успеет. С другой стороны, по его поведению мы поймем, дальше — только погибель. Смотри, выходит, пока нам ничего не грозит. Иначе, его бы и след простыл, несмотря ни на какие бумаги.

— С бумагами непонятно пока. Де Вилар рассказал лишь, почему его они не интересовали раньше. А почему понять, где они находятся, должен я, не успел сообщить, — Антонио пожал плечами, — наверное, у де Вилара был не один ребенок. Почему он секрет доверил именно Риккардо?

— Объяснение, лежащее на поверхности, состоит в том, что он, скорее всего, старший сын. Потому имеет право занять трон первым. Другое простое объяснение — остальные дети рождались девочками. Всякое ведь в жизни бывает. Даже у королей не всегда рождаются наследные принцы, — де Лейва задумался, — мне интересно, как связаны де Вилары с французскими королями. Тут может всплыть и третье объяснение: именно дон Риккардо является наследником престола.

— То есть его мать — не восточная красавица из гарема, а французская принцесса или королева?

— Не исключено, — кивнул дон Алонсо, — видишь, твой вопрос не самый сложный. Сложнее понять, почему ответ де Вилар требует от тебя. Хотя и тут мы можем не замечать очевидного.

Ветер прервал беседу. Он завывал так громко, что слова собеседников тонули в невообразимом шуме. Волны обрушивались со всей мочи на палубу, грозя смыть с нее все, что попадалось на пути. Соленые брызги омывали лицо. Рубашки давно промокли и неприятно прилипали ледяной тканью к телу.

— Пошли, — скомандовал дон Алонсо.

Антонио не спросил, куда, а послушно пошел вслед за старшим товарищем. Язык перестал его слушаться, мысли путались и не желали приходить в порядок. Пожалуй, в голове царил такой же хаос, как и в построении Армады. Перед тем как спуститься в каюту, Антонио оглянулся.

«День ли, ночь ли на земле — не ясно, — подумал он, — так выглядит ад? Нет, ад хуже. Если на земле увидел такое, в аду увидишь картины куда ужаснее».

Очередная волна обрушилась на палубу. Матросы, привязавшие себя канатами к балкам, покорно ждали своей участи. Прятаться им было негде, идти некуда. На носу замеряли дно, рискуя быть смытыми водой за борт. Капитан, как и положено, оставался с командой. Он продолжал надеяться на перемену ветра. Больше надеяться ему было не на что…

В каюте у де Лейвы собралось несколько человек. Дон Алонсо велел разлить вино по бокалам. Несмотря на постоянные шторма и обстрелы англичан, посуда почти вся сохранилась в целости.

— Не будем падать духом! — де Лейва поднял бокал. — Пока мы не сдадимся, пока мы сами не признаем поражение, мы не проиграли!

Стоявшие вокруг стола мужчины старались удержаться на ногах и не расплескать вино. Они не улыбались и не шутили, как бывало когда-то. То было в иной жизни, не с ними. Сейчас им осталось одно: по совету дона Алонсо держать прямой спину, не опускать головы. Из-за стен доносились стоны, шум, грохот, завывания. Порой звуки походили на плач женщины, порой на крик младенца.

«Не падать духом!» — повторяли про себя заветные слова доны. Вино пробежало по телу, согревая и чуть притупляя боль. Антонио дотронулся до креста и медальонов, висевших на груди. Де Лейва предложил прочесть молитву. Он попросил слугу позвать священника…

Совещание скорее походило на похороны. Герцог был в полном отчаянии и печально слушал мнение командующих по поводу создавшейся ситуации. Мнения разделились. Меньшая часть считала, что необходимо переждать и возвращаться в Ла-Манш.

— Раз мы дошли до пролива, преодолели столько препятствий и Господь нас оставил в живых, мы обязаны продолжать бороться, — говорил де Лейва, — не считаете ли вы, что все случившееся — лишь испытания, проверявшие нашу стойкость, нашу веру? Если мы их преодолели, то не следует ли идти до конца, даже ценой наших жизней?

— Вы назначены командовать на суше, не так ли? — прервал дона Алонсо дон Диего Флорес де Вальдес, командующий Кастильской армадой. — Не потому ли вы так стремитесь довести дело до конца? Ценой наших жизней, говорите вы. То есть славу вы завоюете за счет остальных? Очевидно, Армада не способна продолжать сражение. У нас нет ни ядер, ни провианта, ни даже того количества кораблей, матросов и солдат, каким мы обладали при выходе из Лиссабона. Силы истощены. Герцог Пармский обещает выйти через две недели. Что дает вам основание ему верить? Почему он вдруг неожиданно соберет вновь свою армию и чудом пройдет на баржах через мель, а главное, сквозь ряды голландских пиратов к нам?