Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883

Саранчов под два метра ростом, как говорит народная мудрость, косая сажень в плечах, не взирая на свои пятьдесят восемь лет, любил охотиться с рогатиной на медведя.

– Владимир Иваныч! – Только и сумел выдавить из себя Жуков, делая попытки выбраться из объятий ротмистра.

– Что тебя привело в нашу лесную чащу – дела или решил старика навестить?

– Дела, – развёл руки в сторону, наконец, освободившийся из рук полицмейстера сыскной агент.

– Вот так всегда, как приехать к старику погостить, так времени нет, а как дела, так и час находится.

– Не буду спорить, вы правы.

– Ладно, может быть, о делах потом, ты же девятичасовым приехал?

– Да.

– Тогда сперва я тебя накормлю, а уж потом о делах и не говори, – замахал руками, – всё потом, дела могут подождать.

После мадеры, до которой был охоч Владимир Иванович, гуся, начинённого яблоками, домашней засолки рыжиков и груздей, хрустящих огурчиков, домашней буженины, Михаил и ротмистр прошли в кабинет последнего.

– Ну теперь выкладывай, Михал Силантич, за чем в наши дебри прибыл? – благодушно сказал полицмейстер, пригубливая из рюмки вино.

– Дело вот какое, – и Жуков поведал о злодейском убийстве в Белом Острове.

– Вот до чего гнусен человек, нет ничего святого, – качал головой Саранчов, – ну, при чём дети? Неужто может рука подняться на ребятню, четырёх, говоришь, лет?

– Да, младшему четыре.

– Значит, ты не знаешь, где ранее она проживала в нашей губернии?

– Как не знаю? По паспорту приехала из Мясовской волости Островского уезда.

– Сам я поехать сейчас туда не могу, а вот провожатого представлю помощника пристава первой части Николая Венедиктовича Рыжи, хотя молод, но толков.

– Зачем? Что я сам не доеду? – Обиженно проговорил Жуков.

– Не в этом дело. Приставом третьего стана, к которому относится Мясовская волость, Иван Иванович Богданов, который ранее занимал место господина Рыжи.

– Ну и что?

– Нет, здесь дело сугубо, как бы выразиться точнее.

– Владимир Иванович, я ж не на тёщины блины еду?

– Тебе помощь нужна?

– Не помешала бы.

– Вот и составит тебе компанию Николай Венедиктович.

– Хорошо и далеко до Острова?

– Пятьдесят вёрст.

– Так, значит, сегодня я буду там?

– Если не застрянешь по дороге, у нас дожди шли недавно.

– Ничего, доберёмся.

– Не забывай, что и от Острова вёрст тридцать до Мясовской волости.

– Ничего, поболе ездили.

Владимир Иванович более задерживать Михаила не стал. Дорога предстояла не на ближний свет, поэтому вызвал помощника пристава господина Рыжи, напутствовал парой фраз и отпустил с Богом, вручив корзинку, чтобы уезжающие по делам, могли подкрепиться, не останавливаясь, в пути.

Островский уездный исправник коллежский советник Попов, хотя и ласково встретил прибывшего столичного агента, но глаза были злющие, словно у голодного волка. Не рад, видимо, был, сразу же мысли пришли, что не зря явился столичный господин, может быть, с ревизией, так, что сразу спровадил от греха подальше в деревню Лаврово, где располагался дом станового пристава, не предупредив, что господин Богданов находится в отпуску. Но даже свежих лошадей не пожалел, сказал, мол, вам, господа хорошие, по службе нужней.

В Лаврово застали полицейского урядника, исполняющего должность станового пристава. Унтер—офицер Чудович, небольшого роста мужчина с бритыми до синевы щеками, встретил гостей настороженно, но лёд быстро растаял после того, как узнал, что сыскной агент пожаловал за сведениями о Степаниде Сенцовой. Поначалу полицейский урядник не понял о ком идёт речь.

– Степанида Сенцова, Степанида Сенцова, – повторял Чудович, силясь припомнить эту особу.

– Лет десять тому она уехала из этих краёв, – подсказал господин Рыжи. Пока ехали до Острова, потом до Лаврово было у путешествующих время для разговоров, хотя и не знали многих сведений, но гадали, кто виновен в преступлении.

– В то время я не был урядником, поэтому много рассказать не смогу, вот деревенские, наверное, с большим удовольствием поведают о Степаниде, вы говорите?

– Совершенно верно.

– Можно позвать Егора Иванова, тот лет двадцать, как волостной старшина. Он вам больше расскажет, нежели я.

– Можно и со старшиной поговорить.

– Вот дело, – и урядник вышел.

Вернулся через четверть часа с высоким сгорбленным стариком с седой окладистой бородой и кустистыми над глазами бровями.

– День добрый, – окинул взглядом сидящих и умолк, остановившись у самого входа.

Михаил ответил на приветствие кивком головы.

Воцарилась тишина, которую нарушил урядник.

– Егор Иванов, – представил он старика, – старшина Мясовской волости.

– У меня несколько вопросов, – начал без предисловия сыскной агент, – скажи, всех знаешь в волости?

– Знамо дело не всех, но многих.

– А коневских?

– И их знаю.

– Всех?

– Барин, ты спрашай прямо, к кому у тебя интерес.

– Степанида Сенцова.

– Сенцова, говоришь, – старик почесал подбородок, задрав голову к верху. – Это она по мужу Сенцова.

– Значит, у неё муж есть? – Удивился Жуков.

– Она и уехала после смерти мужа.

– Дела. Что стряслось с её мужем?

Старик так и остался стоять у двери, теперь мял шапку в руках.

– Так помер он.

– Когда?

– Дак перед отъездом Стешки.

Жуков на миг задумался.

– И какая у Стешки фамилия ранее была?

– Она дочка Ивана Яхалина.

– Иван в Конево?

– Нет, года три тому помер.

– Кто—нибудь из её родственников жив?

– Не, мать, Ефросинья, померла при родах, братьёв и сестёр у Ивана не было, вот и получается одна Степанида, как перст.

– Мужнины родственники?

– Так её за родню они не считают, тут вот какая история вышла. Муж Степаниды Ефрем полез крышу делать, упал и топором голову расшиб, от этого и скончался.

– Вдовой, значит, рано стала?

– Рано.

– И богат был Ефрем?

– Богаче в округе не было.

– Кто наследовал?

– Вдова.

– Следствие было?

– И с Острова уездный исправник приезжал, и становой.

– Что установили?

– Дак, несчастный случай.

– Понятно.

– Извиняюсь за любопытство, что стряслось– то, ежели интерес ко вдове имеете? Иль секрет какой?

– Нет, – ответил Жуков, – секрета особого нет, вдову убили вместе с детишками.

– Беда—то какая, – покачал головой старшина.

– Убийство всегда беда. Скажи, ходили ли какие слухи про смерть Ефрема?

– А как же, у нас говаривали, что вдова Ефрему помогла в Царствие Небесное переселиться.

– Был повод?

– Посуди, барин, человек не из бедных, крепкий телом, берёт себе в жёны почти нищенку без роду и племени, поговаривали, что её видел кто-то с топором в руках…

– Даже так! – Удивлённо сказал Жуков.