Валерий Язвицкий - Вольное царство. Государь всея Руси

– Скажи ему, – прервал толмача Иван Васильевич, – отыдем подальше от грома сего. Малость побаить с ним хочу, пока не забыл о чем. Стену же башенную пусть пушкари его ломают.

Отъехав подальше от пушечного грохота, где можно было говорить обычным голосом, государь остановился и сказал через толмача:

– Маэстро Альберти, запомни, что скажу тобе: научи наших пушкарей такой же стрельбе на поле при пеших и конных ратях. Когда ворог наступает, конным ли, пешим ли строем в поле, надо пушки тесней ставить и бить в самую гущу. Особливо сие добре будет на переправах и бродах, а пушки при сем вдоль берега ставить. По отдельным же воям прикажи токмо стрелами бить и из ручных пищалей…

– Вборзе же, государь, обучу сему пушкарей твоих. Любо мне у тобя служить. Все ты разумеешь враз и сам других многому учишь.

Всю неделю с небольшими переправами, то днем, то ночью, пушки громили Новгород, приводя жителей его в страх и смятение. С каждым днем все более и более перебежчиков появлялось в московском стане. Они говорили, что берут их в полки насильно, что Новгород еле держится.

Вскоре же явились и послы от владыки Феофила к государю челом бить об охранной грамоте для архиепископа. Великий князь принял послов, не прекращая стрельбы из пушек, и сурово молвил:

– Отворите ворота. Яз сам охрана для невинных и верных мне.

Послы ушли, а осада становилась тесней, разрушение стен и башен не прекращалось. Внутри же города, как сообщали перебежчики, после многих ссор и свалок наступило отчаяние.

Житьи и черные люди стали хозяевами города, осилили боярство, весьма ослабевшее за последние разгромы Новгорода Москвой. По решению веча освобождены были оба наместника московских, которым разрешено было выйти из города и передать государю, что отдается, мол, весь Великий Новгород на всю государеву волю.

Иван Васильевич в сопровождении воевод, бояр и наместников, окруженный стражей и своей тысячью конников, подъехал к главным городским воротам, которые медленно отворялись ему навстречу.

Из ворот показались владыка Феофил, посадник, тысяцкий, старосты пяти новгородских концов, бояре, купцы, духовенство, весь народ новгородский.

Не доходя шагов на десять до Ивана Васильевича, все, начиная от владыки, пали ниц на землю.

Великий князь сделал знак, и трубач его тысячи затрубил отбой. Приказ принял трубач ближайшего отряда – звонкий серебряный звук побежал вокруг всего Новгорода, и там, где его слышали, прекращалась стрельба из пушек, сменяясь полной тишиной.

В этой тишине слышался только тихий гул молений толпы о прощении и пощаде и глухие рыдания. Одни из новгородцев были охвачены страхом и злобой, другие горестно оплакивали свои вольности, теперь уж навек погибающие.

Несколько мгновений Иван Васильевич молча смотрел на беспомощно распростершихся пред ним людей, потом громко воскликнул:

– Встаньте!

Задвигались и зашумели глухо ряды подымающихся новгородцев. Государь, сойдя с коня, передал поводья стремянному Саввушке. Медленно подошел он к владыке, молча принял от него благословение и, снова сев на коня, громко произнес:

– Яз, государь ваш, даю мир всем невинным. Ништо же да не страшит вас.

Народ расступился, и владыка, посадник, тысяцкий и старосты пяти концов новгородских пошли обратно в город. Государь, двор его, стража и его тысяча двинулись следом. И как только Иван Васильевич вступил в город, загудели колокола на звоннице Святой Софии, а за ней и колокола всех церквей новгородских.

Пока великий князь ехал к Софийскому собору и по обычаю слушал там молебен, во все открытые теперь ворота вступали полки московские, которым указано стоять в самом Новгороде. Москвичи занимали все главные укрепления, снимали повсюду стражу новгородскую и ставили свою. Прочие полки разместились по окрестным монастырям, как еще в Москве было указано.

Сам государь остановился со стражей своей и слугами в хоромах каменных нового посадника. Вокруг же этого владения, у хозяев соседних хором, разместил он свою тысячу.

В этот же день, призвав к себе наместников своих Василия Ивановича Китая и князя Ярослава Васильевича Стригу-Оболенского и взяв у дьяка Далматова список новгородских крамольников, повелел схватить их немедля и взять за приставы. К ночи были уже схвачены, закованы в железо и сидели в заключении пятьдесят новгородцев. Вокруг же сеней владыки Феофила, где помещался и наместник Китай, была расставлена тайная стража и велось наблюдение.

Допросы и пытки начались с этой же ночи в Городище. Государь уехал туда по вызову Китая. Окованных заговорщиков приводили прямо после пыток к великому князю по одному, по два или по три сразу. Истерзанные и душевно измученные, они по-разному относились к государю московскому: одни в страхе глядели на него, и глаза их просили милости; глаза других воровато бегали, и казалось, так же и мысли их бегают и мечутся, как мыши в ловушке, тщетно отыскивая выход; третьи, застыв в отчаянии, смотрели на Ивана Васильевича тупым неподвижным взглядом; наконец, было два-три человека, глаза которых, пылая злобой и ненавистью, прямо глядели в глаза государю…

Слушая записи показаний допрошенных, великий князь видел те же различия между этими людьми: одни проклинали и всячески поносили своего московского врага; другие изворачивались, оправдывались, выдавали соучастников, клеветали, говорили о своих заслугах, льстили великому князю; третьи только каялись и просили пощады; четвертые ничего не говорили сами, а только отвечали на вопросы тупо и односложно, казалось, равнодушно, словно заживо умершие…

К рассвету было допрошено десять человек из наиболее крупных вожаков заговора. Все, что Иван Васильевич услышал и увидел на этом грозном розыске, подтвердило и превзошло его догадки о самом худшем.

Великий князь внутренне весь затрепетал, и руки его задрожали, когда он ясно представил и то, что могло произойти, если бы он опоздал сюда приехать. С несомненной точностью обнаружилось на розыске этом, что весной король Казимир, опираясь на Новгород Великий, должен был ворваться со своими войсками в русские земли, перейдя Угру и вместе с новгородскими полками встать у рубежей московских.

В это же время, под воеводством магистра Бернгарда фон дер Борха, ливонские рыцари вместе с немецкими наемниками и с крестьянским ополчением, составив огромное, более чем стотысячное войско, должны были захватить все псковские земли.

С юга же, по договору с Ахматом, перейдя Оку, должны были двинуться на Москву полчища Большой Орды.

Таким образом, приковав все военные силы московского великого князя к рубежам его государства, враги давали возможность братьям великого князя – Андрею большому и Борису захватить Москву и великокняжеский стол старшего брата…