Валерий Язвицкий - Княжич. Соправитель. Великий князь Московский

В этот миг взглянул владыка Иона на посадника новгородского с явной укоризной, а тот, побледнев, потупился. Заметив это, Федор Васильевич Басёнок злобно усмехнулся.

Василий же Васильевич, передохнув малость, продолжал:

– А ты, Юрий, вместе с дьяком Василием Сидоровичем проведи гостей в трапезную и угости до обеда. Мы же тут, кратко перемолвясь с владыкой и Карпом Савиничем, тоже придем к столу.

В передней остались Василий Васильевич, княжич Андрей, дьяк Бородатый, воевода Федор Басёнок, да из почетной стражи княжой пять воинов с саблями и копьями, да владыка и посадники, сидевшие молча в ожидании вопроса.

Василий Васильевич, подождав некоторое время, прервал молчание.

– Жду яз слова вашего, – молвил он, – что вы мне ныне сказывать будете?

Не зная, известно или неизвестно великому князю о заговоре, архиепископ Иона осторожно спросил:

– Господа новгородская челом тобе бьет, несть ли у тя, государь, досады какой на неисправления наши.

Василий Васильевич понял и, усмехнувшись, молвил спокойно:

– Яз, отче, миром пришел поклониться святыням новгородским и наказать немцев за вред их Пскову. Зрю яз, что добре соблюдает без извета новгородская вотчина моя судную докончальную грамоту, [164]на вече писанную и целованием крестным утвержденную.

– Мы, государь, – сказал Карп Савинич, – и впредь тобе верны будем. Дошли ж мы за тем к тобе, дабы звать тя на почестен пир наш в Грановитой палате в день поминовения Никиты – святителя новгородского, чудеса и при жизни творившего.

Князь великий благодарил за почет, ему оказываемый, и обещал быть на новгородском празднестве. Звал он владыку и посадника на обед с послами псковскими, но те уклонились. Владыка отговорился скорым служением церковным, а посадник – тем, что господа ждет его с ответом государя. Василий Васильевич не удерживал их, проводив с большим почетом.

Княжич Андрей, воевода Басёнок и дьяк Бородатый сопровождали высоких гостей до саней их, стоявших у крыльца государевых хором. Когда же они, распростившись с гостями, вернулись, Василий Васильевич спросил с усмешкой дьяка:

– Ну, что скажешь, Степан Тимофеич?

– Мыслят они, – смеясь, ответил дьяк, – что неведомы нам их злотворения.

Василий Васильевич нахмурил брови и, направляясь в трапезную, молвил сурово:

– Многое еще им неведомо, что ждет их. Подумаем думу о сем в Москве с великим князем Иваном вместе.

После пирования в новгородской Престольной палате в честь великого князя московского в феврале уже месяце, на первой неделе Великого поста почувствовал себя плохо Василий Васильевич. Государя все время знобило, и сильно одолевал его кашель, а иногда щеки его горели, и было ему трудно дышать. Сухотная болезнь [165]никогда его так не беспокоила, как теперь. Знал он, что ухудшение бывает либо от осенней, либо от весенней сырости.

Совсем больным принимал он псковских послов, приехавших опять к нему в Новгород с челобитной о новом князе. Литовский князь Черторижский не захотел целовать крест московскому князю и отъехал в Литву.

Василий Васильевич позвал по этому поводу на думу обоих сыновей, дьяков обоих, воеводу Басёнка и воеводу князя Ивана Васильевича Стригу-Оболенского, уже стоявшего со своими полками возле Юрьева монастыря и Рюрикова городища. Думу думали в опочивальне великого князя, и Василий Васильевич часто сильно кашлял и был весь в жару, до пота.

Отдохнув от припадка кашля, он молвил:

– Мысли мои такие, сам-то яз уж на ратное дело сей часец негоден. Посему хочу отослать во Псков Юрия меня вместо, а поедет с ним воеводой князь Иван Василич и для совета из дьяков – Беда, Василь Сидорыч. Яз же тут с Андреем да с Федор Василичем и со Степан Тимофеичем останусь. О прочем же подумайте сами, а яз послушаю токмо, уж очень недужно мне.

Дума длилась долго. Дьяки обсуждали положение в Новгороде и во Пскове и советовались с воеводами о распределении военных сил. Воеводы, принимая во внимание мнения дьяков, исчисляли, сколько надо воинов для похода против немцев и для охраны великого князя, «дабы не было против государя злотворения от господы, дабы в страхе держать бояр и посадников…»

В конце думы князь Юрий сказал, обращаясь к отцу:

– Государь, яз мыслю, что все уж нами решено. Днесь же после обеда яз отъеду с князем Иваном Стригой во Псков с теми полками, которые указали нам воеводы. С нами же поедут и псковские послы. С тобой же, как ты сам пожелал, останутся Федор Василич и Степан Тимофеич. Всяк день мы будем ссылаться вестниками. Токмо едино у нас еще не решено: кого же посадить во Пскове князем псковским и твоим наместником?

Василий Васильевич ответил не сразу.

– Дабы приласкать псковичей, – медленно заговорил он, – будь ты у них меня вместо. Помогни им против ливонцев поганых, как они молили мя от веча своего, а засим избери собе время, как лучше, сам решишь, и отъезжай домой на Москву. Князем же псковским и наместником моим оставь князя Ивана Василича Стригу. Будет у них русский князь, а не литовский. – Он слегка закашлялся и, оправившись, продолжал: – Неча им на Литву глаза косить: помочи-то им ни Литва, ни старший их брат Новгород не дадут. Ты, Юрий, там, во Пскове-то, все сие разъясни и так содей, как дьяки тут сказывали. Василий Сидорыч тобе помогнет. Ну, с Богом, Юрьюшко. Тобе во Пскове полна воля всем правити меня вместо.

Отпустив всех, Василий Васильевич ослабел совсем и остался один с Васюком, чтобы отдохнуть и подремать до обеда.

В тот же день к вечеру, когда Юрий давно уж выступил с войском ко Пскову, почувствовал государь еще большую слабость, лег в постель и встать уже больше не мог. Андрей, оставшись один с отцом, испугался и заплакал. Бросился потом к Васюку и приказал ему идти к архиепископу молить его помочь великому князю.

Владыка в келье своей при зажженных свечах читал Священное Писание и выписывал нужные ему назавтра изречения для поучительного слова после обедни. Узнав от Васюка о болезни великого князя, он тотчас же встал и, подойдя к книжному поставцу, выбрал «Добропрохладный вертоград» [166]и поспешил к болящему. Княжич Андрей так обрадовался приходу владыки и с такой верой взирал на него, что отец Иона был растроган.

– Отроче милый, – сказал он, благословляя княжича, – радуешь ты сердце мое столь великой любовью своей к родителю.

– Благослови мя, отче, – молвил Василий Васильевич, – недужен яз сухотною болестью.

Благословив государя, владыка сел возле него и сказал с убеждением:

– Всяк недуг от человека отгоним бывает силою Господней. Аз принес с собой «Добропрохладный вертоград», в котором сказано, каким зелием лечится таковой недуг. Из сей книги велю дьяку своему списать все о сухотныя болести и о всяком зелии против ее полезном.