Гурам Батиашвили - Человек из Вавилона

— Почему ты так наскакиваешь на сына, батоно? Разве не жаль его?! — тихо спросила Дареджан.

Саурмаг недовольно посмотрел на жену и какое-то время не сводил с нее раздраженного взгляда, потом покачал головой и поднялся. Спешить было некуда, прятаться в поместье уже не имело смысла. Чего скрываться, когда все уже сказано и Ушу понял все именно так, как хотел Саурмаг. Чего же еще? Теперь уже пусть Ушу думает, пусть Ушу решает, как избавиться от этой еврейки.

Саурмагом владело чувство удовлетворения.

Ушу в это время бездумно стоял во дворе. Ком в горле душил его, затылок горел. Он должен вернуться в столовую и поговорить с отцом. Спокойно, не спеша дать ему понять, что тот не прав, что так вести себя нельзя… он берет грех на душу… Ушу должен вернуться и все это высказать отцу… Как горит затылок… и левая рука немеет… Спокойно объяснить ему, что…

Но Ушу продолжал стоять на месте, не в силах сделать и шага.

Никто не знает, сколько времени он простоял во дворе. Солнце дважды пряталось за облака и дважды появлялось вновь, заливая окрестности багровым светом. В это время во двор заглянул гонец от отца Ростома: отец Ростом с утра ждет Ушу, они ведь накануне договорились поохотиться на медведя.

Ушу воспрял духом.

Солнце стояло в зените, когда Ушу и отец Ростом отправились на охоту. Ушу взял с собой слугу. Была среда.

В пятницу двое крестьян, идя лесом в свое село, наткнулись на три трупа. Тут же неподалеку лежал заколотый кинжалом медведь.

— Вот те и на! Здоровенного косолапого укокошили! — воскликнул Вануа.

— Чё там косолапый, глянь-ка сюда! — Фидо стоял у колючих зарослей, где лежали тела слуги Ушу и отца Ростома.

— А вот и еще один! — Вануа увидел третье тело. Это был Ушу, в руке он сжимал кинжал.

Солнечные лучи весело отражались в загустевших каплях крови, окропивших листья и землю.

— Гляди-ка, кровавые следы, медведь, похоже, пошел туда! — крикнул Фидо.

— Их что, два было, что ли?!

Фидо сделал несколько шагов и замер как вкопанный — распростертый на земле медведь, почувствовав приближение человека, поднял голову и заревел. Затем приподнялся, встал и, шатаясь, пошел на Фидо и Вануа. Звериная сила исходила от него. Могучие лапы подпирали огромную тушу. Он истекал кровью и терял силы. Фидо и Вануа затаили дыхание. Медленно обнажили кинжалы.

— Какой здоровый! — прошептал Вануа.

— Обойди его, зайди сзади и, если пойдет на меня, врежь ему, — шепнул в ответ замеревший Фидо.

Вануа сделал несколько шагов в сторону. Вжался в дерево.

Медведь неумолимо надвигался на Фидо. Неожиданно он зашатался и остановился. И так и стоял, не двигаясь, глядя на Фидо с кинжалом в занесенной для удара руке. Почему он остановился — неужели испугался кинжала?

Вот он поднял лапу — сперва одну, потом другую — и снова пошел на Фидо, но, сделав несколько шагов, застыл на месте: лапы у него подкосились, и он беспомощно осел на землю. Впрочем, попытки подняться не оставил и все смотрел на Фидо, даже замахнулся на него лапой, но земля звала его к себе, земля не позволяла ему расправиться с вооруженным кинжалом человеком. И тело не слушалось его. Всегда сильная, тугая, послушная его воле туша превратилась в безвольную тряпку и никла к земле. Сперва отнялись задние лапы, те самые, которые пританцовывали, когда он играл со своими медвежатами. Передние в этих играх не участвовали. Передними он валил с ног безжалостных охотников. А вот задние! Когда он вставал на них, то был похож на огромную черную тучу.

Именно задние лапы отказали ему — они вдруг ослабли, обессилели, подогнулись, и медведь осел. Силы оставили его, и ему ничего не оставалось, как покориться судьбе, этим людям с кинжалами в руках с нахмуренными настороженными лицами. Ничего не поделаешь. Ему уже не подняться, не встать на ноги, как стоял он на протяжении многих лет. Куда подевалось его сильное, гибкое тело?! Оно превратилось в тяжелый мертвый груз, который пытался распластать его на земле. И он подчинился силе. Взор туманился. Душа стенала.

— Давай долбанем и выбьем из него дух! — крикнул Вануа Фидо.

— Погоди! — Фидо напряженно вглядывался в медведя. Тот подобрал под себя лапы, словно готовился к прыжку.

Медведь подвывал, нет, скорее, стонал. И время от времени жалобно вздыхал.

— Ну чего же ты ждешь? — Вануа терял терпение.

— Я не смогу его добить. — Фидо не отрывал глаз от медведя.

— Ты что такое говоришь, а эти три трупа для тебя ничего не значат?

— Ты когда-нибудь видел освежеванного медведя?

— Не чаше чем голую бабу.

— Медведь вроде человека, они ведь очень похожи на нас, погляди, как он стонет. Ну как помочь бедолаге? — Фидо снова взглянул на медведя. — Он и без нас помрет, пойдем уберем покойников.

И они пошли прочь.

Медведь снова вздохнул. Казалось, он молил о помощи, просил не оставлять его одного.

И Фидо вернулся к нему, еще раз внимательно взглянул на умирающего.

— Ну что мне с тобой делать, бедняга?! Мне тут надо за погибшими приглядеть, — проговорил он в раздумье.

— А каково убить троих? — подошедший Вануа взял камень и швырнул в медведя. — Подыхай тут теперь!

Медведь шумно вздохнул.

Вануа стоял над отцом Ростомом. Он думал о том, как им вдвоем с Фидо вынести на аробную дорогу трех покойников. В это время послышался возглас Фидо:

— Эй, Вануа, а этого вот медведь не задирал, он лежит тут здоровешенек, бедняга! — Фидо стоял над Ушу.

Это письмо — сердце мое, а перо — душа моя. Сколько темных дел творится в этом мире! И этот мрак — испытание наших сердец, нашей верности друг другу. Я пишу тебе это послание в знак того, что ничто не поколеблет моей любви к тебе, ты — моя надежда и любовь. Мне кажется, целая вечность прошла с той поры, когда я видела тебя в последний раз. Силы мои на исходе. Да каких пор мне сидеть взаперти в этой крепости? Няня Эстер оставила нам мир и свои непрожитые дни. Мы будем помнить о ней всегда, ибо смысл жизни — в человеческой памяти.

С нетерпением жду завтрашнего утра. Завтра утром мы начнем то, что назовется нашей с тобой жизнью. Утром я буду у отца Ростома».

Бачева провела гусиным пером по губам. Думала, что еще приписать. Тут в комнату вошла Тинати. Лицо ее было залито слезами. Бачева едва смогла выговорить:

— Что случилось?

Тинати горько зарыдала, обняла Бачеву, оросила ей грудь слезами.

— Что случилось, Тинати?!

— Ушу… Ушу больше нет с нами. Я пришла, чтобы мы вместе оплакали его!

— Что-о? — комната поплыла перед глазами Бачевы, а потом завертелась, то ускоряя вращение, то замедляя. Она вертелась то в одну сторону, то в другую, Бачева потеряла сознание.

— Ты что это, Баче? Я пришла поплакать вместе с тобой!