Ривка Рабинович - Сквозь три строя

Незнакомых людей он чуждался. Когда ко мне приходили друзья и хотели познакомиться с ним, он не выходил из спальни. Я умирала от стыда. Иногда я получала пригласительные билеты на различные концерты, но он отказывался сопровождать меня. Я таскала с собой маму, которая была уже очень стара и никуда не хотела идти. Однажды она почувствовала себя плохо во время концерта, ее вырвало, мы вынуждены были выйти. После этого я накричала на него: у меня есть муж, но не с кем выйти из дому! Он молчал.

Он держал меня под строгим контролем. Каждый день по нескольку раз звонил на работу. Если я возвращалась позже обычного времени, требовал объяснений. Он всегда знал заранее, когда я собираюсь навестить маму. Он знал, что я отношусь к нему с подозрением: я прямо говорила ему об этом и добавляла, что, если все рассказанное им окажется ложью, он вылетит из дому. Поэтому он старался не оставлять мне времени для разговоров с другими людьми о моих подозрениях.

По прошествии нескольких месяцев картина была уже ясна. Я поняла, что глупо попалась, и не верила его словам ни о новой машине, которая, как он обещал, вскоре будет стоять возле дома, ни о квартире в Хайфе. Он же был уверен в своей власти надо мной и начал требовать, чтобы мы продали мою квартиру, так как она находится на шумной и недостаточно престижной улице. Говорил, что он продаст свою квартиру в Хайфе – «и тогда мы купим действительно хорошую квартиру или даже домик».

Добавлю еще один штрих к этой картине: в нашей жизни секс полностью отсутствовал. Он оказался полным импотентом. Я в начале нашего совместного существования пыталась убедить себя, что это не важно, что можно жить и без секса, тем более что я не люблю его. Задним числом могу сказать, что это было к лучшему: он хотя бы не использовал меня физически.

Что держало нас вместе в течение года? Почему я не разорвала эту абсурдную связь намного раньше?

Во-первых – мне было стыдно признаться перед близкими и знакомыми в том, что я так глупо попалась. Во-вторых – я его боялась. У меня были опасения, что если обращусь в раввинат и начну дело о разводе, он может исчезнуть неизвестно куда, а я останусь его женой, без возможности найти его и развестись. И еще я боялась, что в обмен на согласие развестись он потребует часть моего имущества.

Я посоветовалась со своей приятельницей Ривкой Губер. Алекс знал ее: мы однажды вместе были у нее в гостях. Поэтому он не возражал категорически, когда я сказала, что поеду навестить ее, хотя и не скрывал своего недовольства и сказал, что лучше бы я осталась дома.

Я рассказала своей приятельнице о странных вещах, происходящих в моей жизни с мужем. У меня все же оставалась еще капелька сомнения. Я сказала ей:

– Ведь я ему не чужая, я его жена. Это его семья. Если он с помощью лжи подрывает мою жизнь, то одновременно подрывает и свою. Зачем он будет рубить сук, на котором сидит?

Ривка Губер сказала, что у нее есть возможность проверить, работает ли он в ШАБАКе. Лично она не верит, так как, насколько ей известно, люди там работают тяжело, и не может быть такого, чтобы кто-то пришел, поработал полчаса и ушел. Она много лет является членом партии Труда и хорошо знает Шимона Переса, в то время министра обороны в правительстве Ицхака Рабина. Она обратится к нему, а о результатах сообщит мне звонком в редакцию.

Через короткое время я получила ответ: человека по имени Алекс Пелед нет ни в ШАБАКе, ни в других отделах службы безопасности.

Теперь мне нужно было придумать, как избавиться от него с минимальным риском. Прошел месяц, прежде чем я набралась мужества и начала действовать.

В одни из дней этого месяца колебаний мне домой позвонила Ривка Губер: ей хотелось узнать, чем кончилась эта история. Трубку поднял Алекс, и она была поражена. Позвонила мне на работу и отчитала меня:

– Что это такое? Ты все еще живешь с ним, как ни в чем не бывало? Ведь ты теперь знаешь, что он обманывает тебя!

Эта волевая женщина, не знавшая страха, была возмущена моей нерешительностью. Ее возмущение заставило меня отбросить колебания.

Я записала номер удостоверения личности Алекса и на следующий день попросила отпустить меня с работы на час раньше. Я пошла в ближайшее отделение полиции, которое находилось недалеко, на той же улице.

Вернуться домой в обычное время мне не удалось, так как пришлось долго ждать: следователь был занят беседой с другими посетителями. Когда он, наконец, принял меня, я рассказала ему всю историю в общих чертах. Он сказал, что не видит здесь криминала, требующего вмешательства полиции. Ложь и материальное использование – это относится к области взаимоотношений между мужем и женой; полиция в такие вещи не вмешивается. Если бы ты не была его женой, сказал он, то был бы повод для подачи жалобы. В своей семье ты сама должна выяснять отношения с мужем.

Я была очень разочарована таким ответом и сказала, что хочу узнать, кто этот человек на самом деле: ведь все, что он рассказал о себе, оказалось ложью. Может быть, полиция хотя бы в этом поможет мне. Следователь взял записку с номером удостоверения личности Алекса и сказал, что он проверит в архиве, был ли этот человек причастен к нарушениям закона в прошлом.

В ожидании его возвращения я сидела как на угольях. Не прошло и десяти минут, как следователь вернулся и объявил:

– Твой муж числится у нас как скрывающийся преступник. Женщина, с которой он сожительствовал без брака, возбудила против него иск за действия, очень похожие на твой рассказ: материальное использование и даже кража вещей и денег из дому. Мы его арестуем. Не говори ему ничего. Если он исчезнет, мы обвиним тебя в том, что ты сотрудничала с преступником и помогла ему скрыться от ареста.

– Я умоляю вас, – сказала я, – приходите и арестуйте его как можно скорее. Он очень подозрителен и может обратить внимание на мое волнение. С какой стати я стану помогать ему, я заинтересована в том, чтобы он был задержан. Поэтому я здесь.

Следователь обещал, что ночью придут его люди и задержат его.

Я вернулась домой и подверглась допросу с пристрастием: почему задержалась? Где была?

Я не нашла ничего лучшего, чем сказать, что была у мамы.

– Но ты не собиралась ехать к маме сегодня!

– Она упала, у нее боли, она просила меня прийти.

Я боялась, что он позвонит маме и спросит, была ли я у нее. Я не могла предупредить ее: он сразу понял бы, что мы согласуем версии.

Я старалась вести себя как обычно, но чувствовала, что он мне не верит. Он обладал обостренным чувством опасности, как дикий зверь. В ту ночь я не могла уснуть, ожидала, что в любую минуту придут полицейские. Он тоже не спал. Вдруг сказал мне:

– Знаешь ли, Куки (так он называл меня), я ухожу.