Ривка Рабинович - Сквозь три строя

Этаж и номер квартиры, сказали они, определится только тогда, когда дом будет готов к заселению. Всех будущих жильцов пригласят в бюро компании «Амидар», которой принадлежит дом. Там будет произведен розыгрыш номеров квартир.

Красивое имя дали основатели этому городу, простирающемуся вдоль берега моря. Бат-Ям в переводе на русский язык означает «русалка», в буквальном переводе – «Дочь моря». Одна из прекрасных сирен, которые соблазняли Одиссея и его воинов на их пути домой из далеких странствий. Этот образ возник в моем сознании, когда мы вместе с мамой поехали на первую встречу с моим будущим домом.

Сколько мест жительства я сменила до того дня? Рига, поселок Малые Бугры, село Парабель, городок Колпашево, город Томск, еще раз Рига… Всякий раз при перемещении – вынужденном или добровольном – твоя жизнь ломается, рвутся немногие нити связи с людьми, разрушается построенное с таким трудом. Всякий раз стоишь перед новой полосой препятствий. Усталость сотен лет изгнания падает на твои плечи, ты не можешь больше… Неужели здесь, в этом городе у моря, придет конец моим скитаниям?

Мы довольно долго ехали автобусом, пока прибыли в центр Бат-Яма и начали искать нужную нам улицу. То, что мы увидели, представляло собой огромную стройплощадку. На каждой улице было несколько готовых и заселенных домов, несколько строящихся домов и много пустых участков для будущей застройки.

Мама, привыкшая к виду центра Тель-Авива, ужаснулась при виде города, который только сейчас рождается.

– Неужели ты собираешься жить здесь? Это же конец света! – сказала она испуганно.

Правду говоря, вид новых районов был непригляден, и то же можно сказать об улице, где строился «мой» дом. Несколько заселенных домов, продуктовый магазинчик, строящиеся дома и множество пустых участков. В воздухе стоял отвратительный запах испражнений. Позже я поняла, откуда исходит этот запах.

Корпус дома, в котором мне предстояло жить, был уже готов. Типичный дом массовой застройки того периода, четырехэтажный, на столбах, похожий на соседние дома как брат-близнец.

Мы поднялись по лестнице и увидели группу арабов – рабочих, занимавшихся отделочными работами. Они знали иврит, и я вступила в разговор с ними. Оказалось, что они – жители территорий, занятых Израилем в Шестидневной войне, ездят домой только на выходные, а в остальные дни живут в корпусах строящихся домов. Я спросила:

– Есть ли у вас здесь вода? Уборные, ванные?

– Нет, геверет [8], ничего этого нет, вы сами видите.

– Как же вы живете без всего этого?

– Устраиваемся. Тут есть несколько готовых домов, в них внизу есть краны, можно брать воду. Есть у нас примус, кипятим воду, варим кофе. Сосиски можно сварить. Ничего, устраиваемся.

– Почему вы не требуете лучших условий?

– Кто нам даст, геверет? Правительство? Правительство заказывает дома у подрядчиков, а подрядчики – какое им до нас дело? Они только кричат: «Быстрей, быстрей, быстрей!»

Должна признать, увиденное поразило меня. Весь БатЯм, как и другие города, строили рабочие с территорий, и повсюду были такие условия. Мне вспомнились времена, когда мой бывший муж работал на строительстве – и сравнение было не в пользу Израиля. Не то чтобы советские строительные предприятия из кожи вон лезли в заботе о рабочих, но если строителям приходилось работать далеко от их места жительства, всегда создавались элементарные условия для жизни, ставились временные бараки или вагончики для жилья.

– Вы должны обратиться в профсоюз, – сказала я.

– Какой профсоюз? Геверет, откуда ты свалилась? Видно, что ты новенькая. Мы палестинцы с территорий, у нас нет никаких профсоюзов. Гистадрут [9]не заботится о нас, мы не граждане. Не страшно, хорошо, что есть работа. Дома жена, дети, нужны деньги.

Это был еще один урок, который бросил тень на радужную картину, жившую в моем воображении. С одной стороны – хорошо, что они здесь работают, зарабатывают. Человек, которому нужно зарабатывать, будет дорожить местом работы, не станет заниматься подрывной деятельностью. С другой стороны – мне трудно было переварить тот факт, что дома для нас строят люди, лишенные прав, люди, о которых некому позаботиться, некому предоставить им минимальные условия. Придет день, когда они больше не захотят мириться с этим – что будет тогда?

Я поняла, где источник зловония во всем районе: сотни рабочих с территорий, живущие в корпусах строящихся домов, справляют свои естественные нужды на пустых участках или во дворах …

Когда мы вышли из дома, мама сказала:

– Ты не возьмешь квартиру в этом месте!

– Возьму, обязательно возьму! – ответила я. – Мы уже насмотрелись квартир в Тель-Авиве, помнишь, что предлагали нам посредники? Старые, запущенные дома, ты сама говорила, что невозможно брать эти квартиры. А тут у меня будет квартира в новом доме.

– Да, но весь этот район… И этот запах…

– Это временно. Вот возле «моего» дома стоит дом, в котором уже живут. Давай зайдем, поговорим с людьми.

Мы вошли и обнаружили, что и этот дом был построен для новых репатриантов. Фойе, лестницы – все было новое, хотя и без признаков роскоши. Одна женщина пригласила нас в свою квартиру и была рада услышать, что мы будем соседями.

– Через год-два здесь будет новый район, красивее, чем центр Тель-Авива, где все дома уже старые, – сказала она.

Я вернулась в центр абсорбции и сказала, что готова взять квартиру в доме, который мы видели. Мне вписали адрес в удостоверение нового репатрианта, без номера квартиры.

Удостоверение нового репатрианта – это очень важный документ в первые годы проживания в стране, даже более важный, чем удостоверение личности. В него вписывается все то, что репатриант получает от государства или приобретает на особых условиях. Все льготы предоставляются репатрианту только один раз. Например: если я покупаю холодильник без пошлины и налога на покупку, это вписывается в удостоверение, и я не смогу купить еще один холодильник на таких же условиях.

Когда наступило время покинуть центр абсорбции, нас с вещами доставили к квартире мамы на машине центра. В свою квартиру, когда она будет готова, мне придется переезжать уже за свой счет. Я знала, что многие семьи, оказавшиеся в таком же положении, отказались покинуть центр. Не у всех были родные, готовые принять их у себя на какое-то время. Я тоже могла отказаться, но мне было неприятно оставаться жить там, откуда мне велят уйти.

Через несколько дней отдыха я пошла в редакцию газеты «Наша страна». Редакция находилась в запущенном районе, недалеко от старой центральной автобусной станции. Я плохо ориентируюсь в незнакомых городах, поэтому взяла маму с собой.