Ярослав Питерский - Перспектива смерти

– Черт. Выходит, этот самый Казанцев, просто ходит и мочит людей, как какой-то наемный убийца, а мы его остановить не можем? Почему? Вы, что Поляков, с ума сошли? Вы, что раньше тот не доложили? Ведь это уголовным делом попахивает! Если выяснится, что уже, после ваших подозрений – Казанцев совершил убийства, то я вам не завидую!

– А вот это уже слишком. Все я подавал. И Казанцева включили в разработку. Просто его не могут вычислить. Вот так. Его проверяли сразу после убийства Кубаровой. Так, что на меня что-то повесить у вас не получится! – огрызнулся Поляков.

Ему надоело быть в этом кабинете подозреваемым. Виктор закурил сигарету. Он хотел встать и уйти, но не решился. Понимая, что все равно придется работать с Толстиковым. Ведь еще немного и откроется, что Ольга пропала. И тут ему тоже придется приводить свои доводы. А их у него очень мало.

Толстиков покосился на Попова. Еще раз перечитал бумаги, принесенные им и тяжело вздохнув, сказал:

– Свободен лейтенант. Свободен.

Попов, обиделся и как мальчишка, надув губы ответил:

– А, что? Думаете, при мне говорить нельзя? Так зря! Я кое-что вам тоже могу рассказать! Ведь я по трассе работаю. И я кое-чего раскопал.

– Что ты там еще раскопал? – спросила Лесина.

– А, в чем был одет этот убийца и его внешний вид. Вот.

– Ну и в чем же? Давай говори. Никто тебя не гонит. Рассказывай, вернее, докладывай, – Вера с укоризной посмотрела на Толстикова.

– Значит так. По опросам свидетелей, вернее свидетельницы, Лукиной Марии Львовны. Восемнадцатого года рождения, проживающая – Чкалова пятьдесят, квартира тридцать семь. Так вот. Пенсионерка и хорошая бабушка, говорит, вернее – утверждает, что в день убийств, она видела, как в их подъезд вошел высокий мужчина в короткой коричневой дубленке и светлой формовке.

Поляков сразу вспомнил, что, когда он следил за Казанцевым – тот был одет в короткую дубленку и светлую формовку. Виктор тяжело вздохнул.

Это заметил Толстиков:

– Что Виктор Степанович, опять, что-то вспомнили. И не хотите говорить?

– Да. Но расскажу потом, – буркнул в ответ Виктор. – А, что это ваша Мария Львовна, восемнадцатого года рождения – она вообще адекватна? Старушка, не страдает не какими, душевными заболеваниями и вообще можно ли положится на ее показания? – спросил Поляков у опера.

– Да нет. Зря вы так. Вполне бодрая и здравомыслящая старушка. Она хорошо ориентируется. А почему гостя запомнила – так она целыми днями у окна сидит. Говорит больше то делать нечего. Вот и смотрит – кто, к кому пришел.

– Так. Поляков, что у тебя? Что ты хочешь сказать про Казанцева? – Лесина выпустила струйку дыма.

Она поняла, что Виктор, что-то хочет сказать, но не решается. Толстиков уставился на Попова:

– Я говорю вам, спасибо, у вас очень ценные данные. Это все?

Опер обиженно и растерянно пожал плечами:

– Все вроде. А что мне выйти, что ли? Вы тут говорить между собой будите?

– Вы догадливы. Видите, даже начальник отдела вышел. Поэтому прошу вас, когда будет надо, мы вас позовем.

– Ха, так вы меня не найдете. Я на секторе буду. Работы много, – Попов попятился к двери.

– Найдем, если надо будет. И последнее – пока не каких резких движений не делайте и поменьше болтайте. Прошу вас. А о чем-то важном и неожиданном докладывайте прямо начальнику отдела. Он с нами свяжется. Спасибо.

Попов вышел из кабинета. Поляков тяжело вздохнул. Толстиков повернулся к нему и спросил:

– Ну, а теперь – говорите все Виктор Степанович. Что мы не знаем. А то получается – вы от нас информацию укрываете. А мне генералу докладывать, а Вере Григорьевне прокурору края. Дело все-таки. У нее тоже руководство есть. И главное – это Казанцев как я теперь понимаю очень опасный тип. Его нужно срочно задерживать. Так, что мы вас слушаем!

– Да, Витя. Пора уж действительно вес рассказать. А то, из-за ваших, тут рознь – общее дело страдает, Лесина кивнула ему головой в знак поддержки.

– А, что тут говорить. Да я имею в кое-что на Казанцева. Но особо то на него ничего нет. Есть только то – что он был последний, кто видел Кубарову живой. Когда он вышел из ее дома я видел лично. Но после этого Казанцева никто не видел. Несколько человек из отдела Саблина пытались установить его место нахождение и бесполезно. Он как в воду канул. То, что он тут появился, для меня тоже было неожиданностью! Почему он так себя ведет – мне понятно, но кто у него в помощниках? Вот вопрос. Не может же, он один, вот так, людей убивать и не следов ничего не оставлять! Он работает явно не один!

– Если бы вы мне доложили сразу – с Казанцевым мы бы не тянули! Мой отдел бы давно вышел на него и задержал. Пусть даже в подозрении, – грубо бросил Толстиков.

Виктор понял, что уэсбешник окончательно разозлился. Лесина ехидно улыбнулась Полякову.

– Ну, и что мы теперь будем делать? – спросила следователь, выпустив изо рта очередное облачко сигаретного дыма.

– Ну а теперь Вера Григорьевна, очень плотно, этим всем займусь я! И я быстро наведу порядок! Не зря же меня генерал назначил старшим, по расследованию всего этого дела, – Толстиков зло смотрел на Виктора.

Поляков даже немного испугался. Ему показалось, что уэсбешник будто догадался о его тайных связях с Саблиным и их планах. Виктор непроизвольно потрогал карман пиджака, в котором лежал сотовый телефон, переданный ему вчера полковником на случай экстренной связи. В голове у Виктора вновь закрутились неприятные мысли об Ольгином исчезновении. Только бы об этом Толстиков узнал, как можно позже – иначе он может только испортить все дело своим рвением.

Поляков посмотрел на часы. Стрелки неумолимо показывали начало третьего. Виктор вспомнил, что в три его должен ждать Алик.

И тут на помощь ему неожиданно пришла Лесина. Вера, затушив окурок в пепельнице, поднялась со стула и грустно сказала:

– Ну, что ж мне пора в город. Меня ждет руководство. Петр Кузьмич вы не подбросите меня на своей Волге? А то я нашу дежурную машину отпустила.

– Конечно, конечно, – Толстиков услужливо подал Вере ее шубу. Он держал ее словно лакей и ждал, когда следователь наденет норковую одежду на свои плечи.

Поляков ухмыльнулся. Он понял, что их отношения с Лесиной вновь обострились. И теперь лучше не рассчитывать не ее помощь.

Дежурный по изолятору временного содержания РУБОПа лейтенант Остапенко сидел и заполнял карточки на задержанных. Нудная и монотонная писанина, склоняла милиционера ко сну. Он, то и дел прерывался, и громко зевая – тряс головой и разводил руками взад-вперед – словно готовясь к заплыву. Помощник Остапенко, сержант Верхотуров, лениво ходил по длинному, тюремному коридору, то и дело заглядывал в глазки на дверях камер. В изоляторе стояла привычная тишина. Было лишь слышно, как капает вода, с конца крана в умывальнике. Остапенко прервался и посмотрел на часы.