Александр Быков - Чепель. Славное сердце

— А как же на стене…

— А на стене… У меня есть, что повесить на стене. Ну-ка, пособи, вон оттуда с печки потяни!.. Вот!

Дед принял в руки снятый с печи старый каплевидный щит.

— Этот — моего отца! Давай повесим…

Гвоздь в стене пустым долго не пробыл. В середине каплевидного щита, водружённого на нём, на железной листовине было выбито строгое усатое мужское Солнце.

Тем же утром Милован встал с утра злой, всех дома погонял. Заслышал шум на улице. Вышел на порог — народа немного собралось, но тычут пальцами наверх его крыши и в рукава аж прыскают от смеха. Ступил первый шаг, аккурат, ногой запнулся и ка-ак грохнется мордой вниз, прямо в кучу коровьего навоза! Откуда здесь корова наваляла? И почему порог высокий сделался? Под хохот селян, давясь от ярости, продрал глаза, посмотрел наверх. На крыше, на длинном шесте — высоко, видно далеко развевается стяг-штандарт из простой полотнины, а на нём нарисовано… то место голое, откуда ноги растут. Широ-окое!

Думали-думали Любомир со свитой: брать или не брать венецианского шпиона. То ли посмотреть за ним подольше, то ли спытать его пораньше. В свите и Горыныч и дядьки Любомира по матери и другие наставники и пестуны князя с отрочества, и Бранибор, и другие сотники, и Вершислав, и племянник Любомиров взрослый. Решили, что надо поглядеть пока издалёка, куда поедет, что замышляет. А после и брать.

Ради сложного и сомнительного дела поехали за Максимилианом Вершко с друзьями. Впятером. Больше-то куда, чтобы взять одного пусть и самого разудалого шпиона. В Городно его нашли. Понаблюдали — ничего подозрительного. А через пару дней, отпустив вперёд на полпоприща, двинулись за ним из Городно за заход, дальше приглядывать. Максимилиан с двумя слугами едет, важный. А наши скромнее стараются держаться, одеты были, как вольные горожане-торговцы. Оружие — в седельных сумах и у сёдел приторочено.

Впереди — Вершко. За ним Прытко с Кудеяром. За ними Горобей с Брывой.

Через полдня неторопливого пути стали проезжать по самому краю ятвяжские земли, недалёко до реки Бобр. Спина Максимилиана мелькнула и скрылась за дальним поворотом в лес. Как вдруг на дорогу спереди и сзади маленького отряда Вершислава из леса со всех сторон выехали конные ятвяги. Перегородили путь со всех сторон, придерживая готовое оружие, потребовали остановиться. Наперёд выдвинулся, очевидно, воевода. Одет по-простому, жилистый, усы по-варяжски свисают длинные.

— Что за люди? Куда путь держите?

Вершко отвечал за всех:

— Мы горожане мирные, едем по своим делам по добру да по здорову̀ и вам того же желаем.

— А нам сдаётся, что вы разбойнички удалые, по следу рыщете да добычи ищете! — Довольно вызывающе, но хитровато улыбаясь, сказал ятвяжский воевода.

— По что обижаешь, воевода? Мы вам худа не делали!

— А мы тут за тем, чтоб на нашей земле и никому худа не делали. А вы-то вслед идёте за тем одним, что перед вами проехал. Там дале лес по-глуше — в самый раз его догнать да и обобрать, да голову неповинную под куст кинуть! Давно за вами глядим.

— Отчего же мы за кем-то? Мы сами по себе едем!

— Вот и хорошо! Слезайте с коней, пойдём в тенёк, погодим чуток, вы мне свою верительную грамотку покажете.

Друзья переглянулись: делать нечего, не драку же на этом устраивать. Грамотку посмотреть старшине положено дать. В его земле — его право.

Отъехали на опушку. Спешились. Пошли в тенёк. Вершко грамотку подал, что, дескать, торговые люди княжьи. Грамотка красивая: на телячьей коже грамотеем записанная, шнурком красным плетёным перевита, печать Любомирова сургучом оттиснута, края ровненько обрезаны, выделка — чуть не до бела. Сразу видно, уважаемые люди.

Ятвяг-воевода грамотку повертел, развернул, почитал. Неторопливо так, степенно. Нарочито. Тем временем ятвяжские воины шатры разбили. Друзьям на месте уже не стоится. Вершко говорит:

— Всё ли так воевода? Веришь ли нашей грамотке?

— А что же мне ей не верить? Князем Любомиром скреплённая. Это ведь, известно, князь Беловежский! Уважают его слово княжеское, говорят… И грамотке чего бы не поверить… Раз вы вольные люди, вам торопиться некуда, хочу с вами про житьё-бытьё поговорить, уважьте служивого человека!

Друзья опять переглянулись: что-то темнит ятвяг. Чего бы ему запросто торговых людей не пропустить. Мыт не с чего платить, порожняком сами собой проезжают. И что же делать?

Горобей глянул на Вершко и говорит:

— Нам бы господарь-воевода до вечеру на ночлег попасть, да в каком сытном месте, а то по делам-то мы ужо порядком наездились, толком и не поевши.

— Не сильно отощали, — ухмыльнулся ятвяг и кивнул на Брыву. — да и накормим мы вас, мирных торговцев. Свой воинский харч поделим, да косулю мои ребята только-то подстрелили — на всех хватит. Ну! Не обижайте, пошли в шатёр! Я давненько с беловежцами не говаривал. Тем более самого Любомира люди. Торговые…

«Видно, заподозрил что-то» — подумал Вершко, идя со всеми вместе за ятвягом. — «Экий ты прилипчивый!.. потеряем времечко, венецьянец уйдёт неведомо куда…»

— Самого-то как тебя величать, воевода?

— А так просто и зовите: «воевода Струв».

Дошли до шатра. У них приняли коней. Посадили за походный низенький стол. Ятвяг-воевода уселся гордо. На стол поставили мясо холодное, ломтями нарезанное, лепёшки хлебные душистые, огороднину, сыр козий. Налили всем квасу в деревянные походные чаши. Воины ятвяжские костёр разожгли, да косулю над огнём примостили целиком. Струв чего-то вопрошает, посмеивается. Беловежцы отвечают неохотно.

Неуютно Вершиславу. Крутится Прытко, глазами зыркает по сторонам. Брыва нахмуренный. Горобей прищуренный. Кудеяр тоже ятвяжских воинов пересчитывал, полсотни насчитал. Что за сторожевой разъезд у ятвягов такой большой, непонятно.

— Нам, господарь-воевода, некогда говаривать, прости. Надобно за седмицу объехать все торги до города Зверина. Да вернуться князю обещали быстро.

— На торге — купец-молодец, а на дороге лесной — воитель-хранитель. Я вас ребята от беды берегу…

— Что же за беда?

— Да вы сами и беда!

— Что-то не ласков ты, воевода…

— Как же вас обласкать? Вы сами кого хошь обласкаете. Сами вон какие матёрые, мешки оружием набиты: «Мы торговцы» — передразнил ятвяг. Торговцев-то когда видали последний раз? Поди, когда грабили?

Разговор принимал странный и неприятный поворот. Оружие и кони уже у ятвягов, а с другой стороны — угрозы не слышно…

— А как же грамотка княжья — говорил «верю»!

— Грамотка, ребята, не сам князь, её и подделать можно. Но вы-то ребята удалые, сразу видать. Пошто ссориться?…

— … И что же нам теперь делать?

— Вы, ребята, подкрепитесь, ешьте-пейте… подождём… всё и прояснеет. — добродушно так советует воевода Струв.