Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая

– Пословица, – нашелся мужчина, – народная.

– Кто спасает одну жизнь, тот спасает весь мир… – Шиндлер всхлипнул: «Я запомню, герр Петер».

С аэродрома в Рузине Питер вернулся с хорошими вестями. Чешские авиалинии предоставляли услуги по аренде самолетов, с экипажем. Они могли позаботиться и о воздушном коридоре. На встрече с главой авиакомпании, Питер объяснил, что ему надо отправить в Британию, в аэропорт Хендона, сто девятнадцать человек. Они стояли у большой карты Европы. Собеседник кивнул:

– Три рейса, господин Кроу. В каждом дугласе двадцать четыре места для пассажиров… – Питер прервал его:

– Я знаю. Три самолета забирают первую партию, – задумавшись, он нашел слово, – отъезжающих, а потом делают два дополнительных перелета. Рассчитайте, пожалуйста, – попросил мужчина, – общую сумму, для оплаты услуг.

Рузине он покинул с листами бумаги, где, на печатной машинке, сделали вычисления. Расходы предстояли небольшие. Питер, облегченно, подумал: «Хорошо, что не пришлось покупать самолеты. Хотя, если бы понадобилось, я бы не колебался».

Они с Генрихом обедали в знакомом ресторане, у церкви Святого Мартина. Симек ждал Питера в банке, на Вацлавской площади. Пробуя бордо, Питер сказал:

– Я не хочу связываться с Бромли, пока Симек не даст окончательного ответа. Насколько я понимаю, у него банк для определенного рода операций… – Питер, тонко, усмехнулся, – он хорошо знаком с понятием конфиденциальности… – Шиндлер объяснил Питеру, что банк Симека служил посредником между чешскими предпринимателями, их европейскими и американскими партнерами, и банками Швейцарии.

Питер поднял ладонь:

– Можете не продолжать, герр Оскар. Серые операции, уклонение от налогов, перевод наличности на швейцарские счета, фальшивые отчеты, подставные компании, с номинальными директорами… – в кабинете Симека пахло, как и у Бромли, лондонского адвоката Питера, сандалом, телячьей кожей кресел, хорошим табаком. Пахло деньгами.

Они курили, разглядывая друг друга. Питер надел костюм, сшитый на Сэвиль-Роу, в булавке для галстука переливались бриллианты. Он покачал носком сделанного вручную ботинка, от Джона Лобба:

– Господин Симек, я бы не хотел, чтобы наш дальнейший разговор стал известен кому-то еще… – лазоревые глаза, на мгновение, похолодели, – я в Праге с частным визитом, любуюсь красотами барокко… – Симек вспомнил:

– Пятый по богатству человек в Британии. Семь сотен лет предприятию. Сталь, химия, железные дороги, бензин. Он что, в Чехию собирается деньги вкладывать? Сумасшествие, Гитлер не ограничится Судетами… – Симек, негласно, сворачивал контору. На счетах в Швейцарии лежали средства, позволяющие безбедно жить его правнукам. В паспортах семьи стояли визы. Симек приобрел виллу, на Женевском озере. Банкир не намеревался отдавать Гитлеру деньги, недвижимость, и коллекцию картин:

– Наследники Томаша Бати тоже одной ногой в Новом Свете, – сказал он себе, – после аннексии Судет ни один здравомыслящий человек здесь не останется. Вопрос времени… – банкир откашлялся:

– Господин Кроу, я никогда бы себе не позволил… – Симек прижал руку к пиджаку английского твида, – никогда. Я в деле сорок лет, начинал клерком, у покойного отца. Вы можете быть уверены… – гость стряхнул пепел в хрустальный панцирь черепахи от Рене Лалика: «Очень хорошо, господин Симек».

Услышав сумму, банкир начал торговаться, утверждая, что контора не занимается мелкими операциями. Речь шла о сотне тысяч фунтов. Господин Кроу пожал плечами:

– Вы получите второе вознаграждение за перевод средств на указанные мной счета. Десять процентов, вполне разумная сумма.

Симек просил двадцать пять. Питер, про себя, решил: «Ладно, черт, с ним». Он, спокойно, заметил:

– Господин Симек, мне рекомендовали вас, как надежного человека. Я могу связаться с вашими, так сказать, коллегами в Цюрихе. Они с удовольствием возьмутся за проведение платежа, с тем процентом, который я предлагаю.

На второй чашке кофе они сошлись на пятнадцати. Симек взял ручку с золотым пером. Схема была несложной. Подставная фирма в Швейцарии, «Импорт-Экспорт Рихтера», выписывала счет на некие услуги по таможенному консультированию. Счет отсылали в Лондон, где Бромли готовил договор между мистером Питером Кроу и конторой Рихтера. В Цюрих переводились деньги. Рихтер получал процент, и отправлял их дальше:

– То есть отправляла, – поправил себя Симек, – я помню, вдова Рихтера делом владеет.

Симек никогда не встречался с фрау Рихтер, но ее компания работала отменно. Средства приходили в Прагу, Симек рассчитывался с чешскими фирмами от своего имени. Он обещал Питеру, что в конце недели вся сумма поступит на счета авиакомпании. Имя господина Кроу нигде, кроме Лондона и Швейцарии, не фигурировало.

– Это безопасно, – завершил, про себя, Питер. Он поднялся, пожав руку господина Симека: «Отлично. Передайте мне банковские реквизиты фирмы Рихтера. Я дам распоряжения адвокату».

Питер знал, что Бромли не будет задавать вопросов. Его семья заведовала счетами Кроу больше ста лет, он привык исполнять указания клиента.

Убрав во внутренний карман пиджака лист бумаги, со счетами «Импорта-Экспорта Рихтера» в Цюрихе, Питер легко сбежал по мраморной лестнице. Воздух был вечерним, острым, морозным. Пахло хвоей, на площади, в деревянных ларьках, разливали глинтвейн:

– Рождество отпраздную в Берлине, с Генрихом… – он махнул, черное рено остановилось рядом, – я говорил, рано мне в отставку уходить…

Питер хотел дать телеграмму Бромли, из британского посольства, и поехать на Винограды. Раву Горовицу надо было начинать готовить списки.

Дети облепили лоток со сладостями, в зале отлета аэродрома Рузине.

Рав Горовиц подумал, что здесь, наверное, никогда не видели столько ребятишек разом. Они привезли малышей на арендованных автобусах. Всю неделю в еврейскую гимназию приносили тюки с одеждой. Девочки, в крепких пальто, и сапожках, с вязаными шапочками на головах, размахивали сумками. Мальчишки побросали саквояжи в угол зала. У каждого ребенка имелась картонная бирка, с именем и номером. Шесть тысяч фунтов, наличными деньгами, лежали у рава Горовица в кармане. Он передавал конверт командиру первого дугласа. Самолет, через полчаса, поднимался в воздух. У лотка, доктор Судаков, весело улыбаясь, рассчитывался за конфеты.

Аарон погрел в руках чашку кофе. Борода успела немного отрости.

Вчера они проводили Мишеля, улетавшего в Женеву, с картинами. Питер и Генрих не могли, открыто, появляться на аэродроме. Черный мерседес, как и сейчас, был припаркован в углу стоянки. Они вышли из такси, Мишель прищурился:

– Жаль, что нельзя попрощаться. Но мы вчера хорошо посидели, хоть и дома. Авраам, – распорядился мужчина, – возьми саквояж. Мне надо беречь руки… – длинные пальцы покрывали пятна от чернил, – по нынешним временам, они еще пригодятся… – доктор Судаков подхватил багаж кузена. У входа в зал отлета, Мишель велел раву Горовицу: «Стой».