Михаил Петров - Румянцев-Задунайский

— Ты одна, а где супруг? — спросила она подругу.

— Где-то здесь.

Тонкое лицо Строгановой было болезненно бледно, ее мучил кашель, и она то и дело подносила ко рту платок. Бедняжка, ей бы в постели лежать.

— Слышала, твоему братцу Георгия пожаловали, четвертого класса. Петр Александрович пишет, зело храбр и любим солдатами.

— Я рада за братца, — сказала Строганова. — Дай Бог ему счастья. И вашему супругу тоже, и Петру Александровичу, — добавила она, опустив глаза.

Между тем в столовом зале разыгрывался новый спектакль. Первому министру Панину принесли кипу иностранных газет, и он предложил гостям послушать, что пишут в них о войне с Турцией и о самой Турции.

— Это должно быть очень интересно, — подхватила императрица, делая вид, что видит газеты впервые, хотя еще утром искала в них заметки, которые, по ее мнению, следовало прочитать гостям. — Просим, граф, если вам это не трудно.

Панин стал читать, экспромтом переводя тексты на русский язык:

— Венская газета: «Чувствуя затруднительность своего положения и нуждаясь в деньгах, султан уменьшил роскошь в Серале и даже запретил придворным дамам носить богатые платья, золотой сервиз свой, стоивший два миллиона талеров, приказал перелить в деньги». Газета Нижней Эльбы: «До 12 тысяч человек визирской армии, не желая участвовать в войне, бродили по Константинополю и его окрестностям. Наместник визиря в столице, чтобы принудить их идти в поход, прибегнул к оригинальному средству. Он собрал множество женщин и подговорил их убедить бродивших солдат идти в поход. Женщины, пойдя к солдатам, сначала употребляли ласки, но когда это средство не помогло, стали называть беглецов трусами. Тогда солдаты их избили, а некоторых из них раздели и в таком виде гоняли по городу. Для обуздания непослушных султан приказал поставить несколько виселиц, на которых многие виновные были повешены за ребро, иные же посажены на кол. Однако этим смута не кончилась. Ночью виселицы были сломаны, и на стенах Сераля появилась надпись, относившаяся к султану: «Доставь нам мир или будешь лишен жизни». Султан назначил 1000 талеров за поимку виновных, но его усилия оказались тщетными».

— Это ужасно, я не могу больше слушать, — прервала чтение императрица. — Меня удивляет, — бросила она взгляд в сторону иностранцев, — что находятся еще люди, которые с сочувствием относятся к этой варварской стране.

Шведский посланник незаметно вышел из зала. Когда он спускался к своей карете, раздался пушечный залп, в небо взметнулись снопы разноцветных огней. Праздник во дворце еще только разгорался.

Простояв на поле Ларгского сражения два дня, Румянцев повел армию дальше, на юг. Через несколько дней он достиг селения Розешти и, увидев здесь дубовую рощицу, возрадовался. Лес! Это было очень кстати. Солдаты давно уже не ели свежего хлеба, и теперь представлялась возможность вознаградить их долгое терпение. Кстати, и вода была рядом. Лучшего места для стоянки не придумать.

Румянцев приказал разбить лагерь, и пекари тотчас принялись за дело. Правда, муки удалось наскрести всего лишь на двухдневную выданную норму, но имелась надежда на скорое прибытие транспорта. В обозах везли месячный запас хлеба, круп и фуража. Кроме того, у начальников, ведавших довольствием, имелся расчет пополнить запасы продовольствии за счет местного населения.

В Розешти, возле которого разместился лагерь, жили татары. Война каким-то образом миновала этот тихий уголок, не видно было каких-либо следов разорения. Пшеничные и ячменные доля желтели добрым налитым колосом. Хлеба вышли в полную зрелость — хоть сегодня начинай жатву. Упустить такой случай было просто грешно, и фуражиры пошли к татарам договариваться, чтобы те уступили часть урожая. Обе стороны быстро пришли к согласию, и пекарям оставалось только ждать, когда прибудут фуры с мукой нового урожая.

В то время как татары уже приготовились выйти на жатву, от Боура, прочесывавшего местность в двадцати верстах от главных сил, пришло донесение: на левом берегу Кагульского озера обнаружен в крупных силах неприятель, которого он брался разбить при поддержке его корпуса другими частями армии. Румянцев махнул рукой на урожай татар и пошел на соединение с авангардом. Но уже на марше он получил новое донесение: противник оставил озеро и отступил к устью реки Кагул. Такая игра Румянцева не устраивала. Гоняясь за противником, не имевшим намерения сражаться, он мог еще больше оторваться от обозов, которые сейчас нужны были как никогда. Он выбрал удобное место для лагеря и решил ждать. На другой день, однако, пришло тревожное сообщение: Репнин уведомлял, что противник численностью до 20 000 человек предпринимает наступление на его корпус, он просил срочной помощи. Румянцев приказал барабанщикам пробить тревогу и ускоренным маршем повел армию вперед. Но получилось так же, как и в первом случае. Противник неожиданно отказался от наступления и вернулся в свой лагерь, что у устья Кагула.

Румянцев вновь приостановил движение и занялся рекогносцировкой местности. С места новой стоянки хорошо был виден лагерь крымского хана, стоявший по левую сторону Ялпухского озера и реки Ялпух. Просматривался и турецкий лагерь, примостившийся у Кагула. Изучая его в подзорную трубу, Румянцев пришел к заключению, что это всего лишь авангард противника, главная визирская армия еще не подошла. Лагери союзников разделяло озеро Ялпух. Расстояние вроде бы небольшое, но если бы татарам вздумалось идти к туркам на соединение, то им пришлось искать окружные пути, а это не меньше двадцати верст.

— Как думаешь, — обратился Румянцев к Брюсу, находившемуся с ним на рекогносцировке, — почему татары остаются за озером и не идут на соединение с турками?

— Я знаю показания одного пленного, — отвечал на это Брюс. — После Ларги среди татар возбудилось сильное волнение. Они потребовали от хана не соединять их более с турками, поскольку такое соединение всегда приводит к поражению.

Румянцев отрицательно покачал головой.

— Позволь сему не поверить. У хана достаточно влияния и власти, чтобы справиться с любыми волнениями. Думается мне, хан потому здесь стоит, что отсюда ему удобнее напасть на наш транспорт. Кроме того, если пойдем в наступление на турецкий лагерь, он может ударить нам в тыл… Подожди-ка, — вдруг прервал он себя, направляя подзорную трубу на татарский лагерь, — кажется, они направляют конников вверх по реке.

Брюс посмотрел в трубу и увидел то же самое:

— Туда следует целый отряд.

— Их интересует наш обоз. Распорядитесь послать к транспорту надежное прикрытие.

Брюс поскакал к войскам сделать необходимые распоряжения, а Румянцев остался на высоте, обдумывая положение. А положение армии было не таким уж безупречным. Слишком далеко удалилась она от своей территории. В случае неудачи туркам не составило бы особого труда запереть ее в узком пространстве между двумя реками, после чего атаковать с фронта и тыла. Армия зашла в такое логово, что могла сохранить себя только путем нанесения противнику нового поражения. Но сможет ли она добиться победы, имея дело с главными силами визиря? Риск был немалый.