Регина Дефорж - Под небом Новгорода

В короткое время Анна стала любимицей рыцарей и оруженосцев; ее полюбили за умение пускать сокола и загонять оленя. Все мужчины хвалили ее за смелость и ловкость, наперебой старались подсадить ее в седло, подержать ей лошадь, протянуть кубок, с тем чтобы Анна могла утолить жажду.

Каждый день по многу часов Анна скакала верхом до усталости, оставляя далеко позади придворных дам; они не поспевали за ней, хотя и были отличными наездницами. Анна оказывалась одна в окружении мужчин, большая часть из которых были людьми грубыми, жившими грабежом, насилием и убийством. И, однако, все они отдали бы жизнь за один ее благосклонный взгляд и убили любого, кто осмелился бы проявить неуважение к королеве. Среди этих людей она чувствовала себя в безопасности, и их общество ей нравилось больше, чем общество короля, графов, епископов и знатных дам при дворе в Санли.

Завидуя ее успеху, Генрих тоже иногда отправлялся на охоту. Он с растущим неудовольствием замечал, что его рыцари предпочитали охотиться не с ним, а с королевой.

Графини и прелаты очень неодобрительно относились к поездкам королевы верхом. Место супруги короля было не в лесу, а в замках. Ей следовало сидеть дома или посещать бедных, присутствовать на церковных службах, слушать благочестивые проповеди, играть на музыкальных инструментах, вышивать или прясть в обществе Матильды и дам, но главное — ублажать супруга.

В июне двор переехал в Мёлан. Анна пожелала, чтобы Матильда Фландрская оставалась при ней: ее мягкость и молчаливость позволяли королеве отдохнуть от болтовни других дам окружения.

Однажды, когда обе молодые женщины купались в Сене в обществе других дам. их потревожили громкие голоса, раздавшиеся из зарослей ивняка. Смеясь и испуганно визжа, маленькая группа женщин вышла из воды. Анна и Матильда, забавлявшиеся тем, что носились друг за другом, ничего не заметили и оказались одни, когда неизвестный всадник въехал в воду. Королева в гневе нахмурилась, а Матильда прикрыла свою маленькую грудь. Человек соскочил в воду и схватил Матильду за руку.

— Правду ли мне говорят, что вы отказываетесь выйти за меня замуж, потому что я незаконнорожденный? Знаете ли вы, что дамы и более знатные, чем вы, просят меня взять их замуж?!

— Сеньор, отпустите, Вы меня позорите… Я не одета…

— Вижу, я даже нахожу, что вы худоваты!

Матильда покраснела. Гнев придал ей силы, и она вырвалась.

— Монсеньор, монсеньор, вы оскорбляете королеву и мою дочь!

— Госпожа Адель, вы и ваш супруг обещали выдать за меня вашу дочь, да или нет?

— Вы и сами знаете.

— Тогда какая разница, увижу я ее голой сейчас или в брачную ночь?!

— Сеньор Гийом, вы!.. вы!..

— …незаконнорожденный, знаю, мне это достаточно часто повторяли, но я не потерплю…

Слова застряли в горле герцога Нормандского. Он вдруг увидел подругу Матильды. Гийом закрыл глаза и потряс головой, как будто для того, чтобы отогнать наваждение. «Нет… невозможно! Она, может быть, и похожа, но эти рыжие волосы, этот пренебрежительный и дикий взгляд?.. Мора?!»

— Мора!

Анна с пренебрежением смотрела на рыцаря, который разглядывал ее. Это был тот самый жених, о котором Матильда говорила ей, тот грубиян, однажды осмелившийся нарушить ее уединение и позволивший себе пристально рассматривать ее обнаженное тело.

Он снял шлем и неловко ступил в воду.

— Мора!

Что он говорил? По какому праву называл он ее этим именем? Она никогда не видела его, и однако… это грубое, красное от жары и гнева лицо напоминало Анне другого человека… Да, конечно же, упавшего с лошади охотника, которого она лечила когда-то. Она справилась бы лучше, если б не вся кровь вытекла из него! Но какое странное стечение обстоятельств, что он находится здесь, по пояс в воде, запутавшись в своей одежде, тогда как на берегу толпа полуодетых дам, пожилых служанок, оруженосцев и слуг, подавляя смех, ожидали исхода этого неприличного противостояния? Матильда, прикрывшись материнским плащом, тоже ожидала этого с не меньшим любопытством. Бедный Гийом, в каком нелепом положении он очутился! Ее подруга, королева, должна была думать то же самое, так как, прикрытая только мокрыми волосами, она рассмеялась. Вдруг Анна исчезла под водой. Герцог повернулся кругом, пытаясь догадаться, куда она пропала, и вдруг опрокинулся назад, подняв брызги грязи. На мгновение оцепенев, толпа затем рассмеялась, глядя, как Гийом поднимается из воды, кашляя и отплевываясь, в то время как королева выходила из воды, отжимая на ходу волосы. Смех замер. Все смотрели на молодую, даже не пытавшуюся прикрыть свою наготу женщину. Елена завернула Анну в большую простыню и повлекла за собой к шатру.

Пока они удалялись, на берегу, куда вышел герцог, веселье вспыхнуло вновь. Гийом, осклабившись, присоединился к собравшимся. Взрывы его хохота перекрывали всех. По его знаку оруженосец начал раздевать герцога, что было непросто, так как тот чуть не валился от хохота. Когда, наконец Гийом все же разделся, то вошел в воду и поплыл ровным длинным брассом на середину реки. Там он лег на спину, и течение понесло его.

Матильда пришла в шатер к Анне. Некоторое время они молча давали себя причесать, только переглядываясь. Матильда первой нарушила молчание.

— Он упал в воду не сам по себе. Это ведь ты дернула его за ногу?

— Да, если бы ты видела его рожу! — Анна прыснула.

— Я видела, — сказала Матильда, покраснев.

— Не огорчайся, он заслужил этот урок.

— Может быть, но ты выставила его на посмешище.

Анна с удивлением посмотрела на девушку.

— Я должна выйти за него замуж, — продолжала Матильда, — и мне неприятно, что мой будущий супруг стал всеобщим посмешищем. И еще: когда он тебя увидел, то смотрел только на тебя. Мне даже показалось, что он тебя знает.

— Это так и есть. Я обскакала его однажды, во время путешествия сюда.

— Обскакала?

— Да, спроси у него. Это было, кажется, около Нюрнберга. Он охотился, я припустила лошадь, он пытался преследовать, но был выброшен из седла.

— Выброшен из седла?! Гийом?!

— Не вижу в этом ничего странного. На Руси — лучшие всадники.

— Это правда, — подтвердила Елена.

— И больше ты потом его не видела? — спросила Матильда.

— После того как я его поврачевала, — нет, потому что он был ранен. А затем я уехала и совершенно забыла об этом приключении.

— Но он об этом не забыл! — печально сказала невеста Гийома.

Анна с изумлением посмотрела на нее, потом рассмеялась.

— Уж не ревнуешь ли ты?

— А что?! Ты такая красивая, такая белотелая, пышная. А я — маленького роста, худая, чернявая.

— У тебя самые красивые и самые добрые глаза на свете, а кроме того — восхитительное тело…