Михаил Попов - Тьма египетская

«Царский брат» отправился инспектировать службы. В кладовых было чисто и прохладно, большие кувшины с вином и молоком, только что политые свежей колодезной водой, даже лоснились. Накормленные волы влажно пялились на незнакомого человека из полумрака коровника, медленно двигая челюстями. Даже в кузнице было выметено и кисловато пахло древесным углем. Подойдя к птичнику, Мегила остановился, глядя на торчащую из земли ветку акации с нанизанным на неё куском пирога. Считалось, что если сделать так, да ещё и произнести соответствующие слова, то коршун никогда не прилетит сюда воровать цыплят. Мегила вдруг резко пнул это странное пугало, развернулся и пошёл обратно к дому.

Шери и Тамит, тайком наблюдавшие за ним сквозь щёлку в стене пекарни, обменялись потрясёнными взглядами. Какой странный человек! Так ли должен вести себя значительный господин, достойный такого дома?!

Весь день прошёл в этих непонятных хлопотах.

На следующее утро «царский брат» направлялся к саду, расположенному внутри него бассейну, дабы освежиться после душной ночи. Но вдруг остановился. Какой-то звук ковырнул слух. Он донёсся не из-за ограды и не мог принадлежать никому и ничему из того, что находилось внутри неё. Мегила огляделся, усиленно прислушиваясь. Он стоял рядом с амбаром. Доносилось оттуда. Вошёл внутрь. Амбар как амбар. Мешки с зерном стоят вдоль полукруглой стены. Прислушался. Да, звук шёл из-под мешков. «Царский брат» начал их растаскивать в стороны, морщась от дикой вони, что издавало кошачье сало, которым была обмазана рогожа, чтобы отпугнуть грызунов.

Несомненно, звук шёл из земли и становился всё громче. Кто-то работает заступом, собираясь здесь, в этом амбаре, выбраться на поверхность. Мегила ожил и оживился. Подземный ход! Теперь можно было понять, что он искал во время своего тщательного обследования кухонь и спален. Он искал приметы подземного хода, которого не могло не быть в доме, что расположен в таком приближении к территории храма. Подземный ход сам нашёл его.

Мегила приложил ухо к земле, определяя на слух, долго ли ещё трудиться тайному посетителю. После этого выбрался наружу и быстрым шагом обошёл свою территорию. Ещё раз выглянул за ворота — там всё было по-прежнему. Пыль, жара. Войдя в дом, погрузил на плечо мешок со своим скарбом и осторожно выглянул в окошко, определяя, что там на храмовой стене. Дождался, когда загорелый патруль, насладившись зрелищем пустынного парка, проследует далее, Мегила быстро пробежал через двор дома в тень, отбрасываемую постройками у ворот, завернул за коровье логово и нырнул в вонь амбара.

Вовремя!

Подземный заступ был уже рядом. Удар, ещё один, глина меж мешками начала проседать, потом мягко рухнула в темноту, из которой тут же появилась рука с киркой, а потом и отфыркивающаяся голова. Её-то «царский брат» и схватил за горло. И вытащил всё полуголое тело из-под земли. Он давно уже определил по доносившимся звукам, что работник там, внизу, один, и поэтому ничего не опасался. Человек с киркой, очевидно, ни на кого не рассчитывавший натолкнуться тут, был в ужасе.

— Кто ты?

Человек из-под земли что-то замычал, намекая, что ему трудно говорить с передавленным горлом. Но Мегила руку не разжал, а наоборот, приложил к губам палец другой руки, мол, тихо, потому что донеслись какие-то звуки снаружи. Кто-то подкрадывался, перешёптываясь, к амбару. Похоже, что разговаривали две змеи: шипение в ответ на шипение.

Мегила сильнее сдавил шею подземного гостя, чуть при этом переместив пальцы вверх. Глаза землекопа закатились, и бессильно отвалилась нижняя челюсть. «Царский брат» отпустил его, позволяя осесть вниз, а сам одним движением вылетел вон из амбара.

Беззубые старики застыли в нескольких шагах от входа в подкрадывающихся позах — ноги полусогнуты, руки растопырены. При виде внезапного хозяина загадочные их лица вдруг как-то поглупели. Мегила сделал шаг в их сторону, и они не по-стариковски шустро бросились бежать к своей пекарне. Новый хозяин не удовлетворился произведённым внешним эффектом, догнал их, подхватив на бегу возле птичника ветку, предназначенную для отпугивания коршуна, и несколько раз прошёлся по худым, виноватым спинам. Ни Шери, ни Тамит даже не ойкнули, ибо позор сетовать на справедливое наказание. Они схоронились в норе пекарни, дрожа от стыда, и когда Мегила пообещал им снаружи, что в следующий раз убьёт их, если они без разрешения выйдут наружу, они начали кивать, признавая за ним это право.

Вернувшись в амбар, Мегила запустил руку под землю, снова ухватил землекопа за горло и поднял на уровень пола. Встряхнул несколько раз, приводя в сознание, и когда веки у того приоткрылись, снаружи донёсся сильный стук. Это были не старики, били специальным молотком, вывешиваемым в египетских домах у ворот, на косяке калитки.

Что это могло быть? Кто-то всё же увидел, как он перетаскивал мешок из дома в амбар, и донёс? Нет, гадать бесполезно.

Мегила повторно сдавил сонную артерию подземного путешественника. Отряхнув одежду, «царский брат» быстрым шагом направился к воротам.

Люди Шахкея поставили перед деревянным троном, на котором восседал в двойной тени дерев и опахал верховный жрец, двух небольших сфинксов из чёрного гранита.

— Взгляни сюда, — сказал начальник гарнизона, указывая концом своего офицерского жезла на спину одной, а потом другой статуи.

Аменемхет не пошевелился и даже не двинул веками.

— Здесь и здесь было высечено имя фараона Апопа, теперь оно срублено. Видно даже, что кто-то начал тут высекать другое имя.

— Кто же это мог решиться на такое преступление? — медленно и даже лениво спросил верховный жрец.

— А я тебе сейчас покажу, кто.

Хмурые, молчаливые гиксосы подтащили к месту разговора двоих египетских ремесленников, худых до невозможности и перепуганных до смерти. Они повалились в песок между человекоголовыми статуями. Их покрытые кровоподтёками спины тряслись и лоснились от пота и страха.

— Их застали на месте преступления в заброшенных якобы мастерских у храма Тефнут. Сначала они пытались лгать, говоря, что оказались в мастерских случайно, но потом сознались, что действовали по наущению храмового пророка Усергасена.

— Он будет наказан.

— Я бы удовлетворился этим твоим словом, когда бы это был первый такой случай или таких случаев было бы несколько. Но их множество. Мои люди чуть ли не каждую неделю находят осквернённые изваяния фараона и Сета в разных частях города. Давно я уже подозревал, что не отдельные безумцы или пьяницы занимаются этим. Отныне твёрдо знаю, что они действуют не только при поддержке влиятельных людей города, но по прямому наущению. Это тихий бунт.