Андре Кастело - Жозефина. Книга вторая. Императрица, королева, герцогиня

Вслед за Карлсруэ ее с расточительной роскошью встречает Штутгарт. Банкеты, концерты, триумфальные арки. В опере дают «Ахилла» Паэра [50] Паэр, Фердинандо (1774–1839) — итальянский композитор. и «Ромео и Джульетту» Цингарелли [51] Цингарелли, Никола Антонио (1752–1837) — итальянский композитор. Лучшая из его опер «Джульетта и Ромео» (а не наоборот, как у Кастело) (1756). . Курфюрст, а вскоре король Вюртембергский готов на все, лишь бы примазаться к триумфу ее мужа. Будущий тесть Жерома Бонапарта сам являет собой настоящее зрелище. Живот у него так выпирает, что в столе приходится выпиливать глубокую выемку. Подлинный деспот, он требует, чтобы его жена была в «парадном туалете» с семи часов утра. Им движет только одна страсть — часы со звоном, и его покои «похожи скорее на мастерскую часовщика, чем на апартаменты правящего государя». Для полноты какофонии он заказал себе кресло-орган, начинающее грохотать, как только в него садятся.

Жозефина с трудом сохраняет серьезный вид.

3 декабря она опять пускается в путь, и в Ульме кортеж въезжает на территорию Баварии. Императрицу встречает Ожеро, предупреждающий, что вечером состоится большое празднество, но она, раз уж находится «во Франции», предпочитает лечь в постель. Письмо из Аустерлица она, без сомнения, получает в день прибытия в Мюнхен.

«Я разбил русско-австрийскую армию под командованием обоих императоров. Я несколько устал: мне пришлось неделю провести на бивуаках, под открытым небом, в довольно прохладные ночи. Сегодня буду ночевать в замке князя Кауница, где просплю часа два-три. Русская армия не просто разбита — она разгромлена. Обнимаю тебя».

Через два дня, 5 декабря, он сообщает жене подробности:

«Я заключил перемирие. Русские уходят. Битва при Аустерлице — прекраснейшая из всех, какие я дал: 45 знамен, больше 150 орудий, штандарты русской гвардии, 20 генералов, 30 000 пленных, больше 20 000 убитых — страшное зрелище! Император Александр в отчаянии и уезжает в Россию. Вчера ко мне на бивуак прибыл император Германский, мы проговорили два часа и решили побыстрей заключить мир. Погода еще не очень плохая. Вот наконец континент и обрел мир, будем надеяться, что то же произойдет и во всем мире: англичане не смогут нам противостоять, Я жду не дождусь минуты, когда увижу тебя. Прощай, дружок, я чувствую себя сносно, и мне не терпится тебя обнять».

В ожидании императора Жозефина опять так подхвачена вихрем приемов, что у нее — в таких делах любые извинения хороши — не остается времени написать мужу, который 10 декабря жалуется:

«Я уже давно не получал от тебя писем. Неужели роскошные празднества в Бадене, Штутгарте, Мюнхене заставят забыть о бедных солдатах, живущих под дождем, в грязи и крови?»

Четыре дня спустя, все еще не получая писем, он набрасывает такие шутливые строки:

«Великая императрица, ни одного письма с самого вашего отъезда из Страсбурга! Вы побывали в Бадене, Штутгарте, Мюнхене, так нам ни слова и не написав. Это нелюбезно, да и бессердечно. Я по-прежнему в Брюнне [52] Брюнн — ныне гор. Брно в Чешской республике. . Русские ушли, у нас перемирие. Через несколько дней увидим, чего я добился. Благоволите с высоты своего величия немного заняться вашими рабами».

В Мюнхене Жозефина ежедневно видится с курфюрстиной Каролиной, очаровательной тридцатилетней женщиной, и ее супругом Максимилианом Иосифом, которого Наполеон обещал сделать королем Баварским. Это «добряк», простой, отнюдь не кичащийся своим происхождением человек. Он в одиночку расхаживает по улицам Мюнхена, заговаривает с прохожими и знает по именам добрую часть населения столицы.

Жозефина думает лишь об одном — о браке сына с принцессой Августой Баварской. Вот почему она так предупредительна с курфюршестской четой. Но будущий король Максимилиан Иосиф чинит всяческие препятствия. Он предпочел бы — Наполеон расскажет об этом в свой час, — чтобы император развелся и сам женился на принцессе.

— Принц Евгений, — сказал он Наполеону, — всего лишь приемыш, а я не знаю, что это такое. В сущности, он всего-навсего виконт де Богарне, и получается, что моя дочь выйдет за простого французского дворянина.

Что сказал бы курфюрст, проведай он, что и виконтом-то Евгений был только благодаря авторитету своего отца Александра! И это еще не всё: даже если бы помолвка девушки расстроилась, Августа не перестала бы любить наследного принца Баденского. Г-жа фон Вурмб, воспитательница юной принцессы, осмелилась даже заговорить с императором о любви принцессы. Наполеон прыснул:

— Ей-богу, сударыня, по-моему, вы шутите. С каких это пор государи женятся по любви? Политика и государственные интересы — вот чем определяется их выбор. У меня складывается дурное впечатление о вас и воспитании, которое вы дали принцессе, пичкая ее таким набором смешных принципов и романтических страстей.

В довершение всего курфюрстина, будучи еще только Каролиной, дочерью маркграфа Баденского, чуть не вышла замуж за герцога Энгьенского. Она его даже любила, но маркграф, «ставший — по выражению последнего из Конде — бесноватым демократом», воспротивился союзу дочери с эмигрантом, врагом республиканской Франции. Каролина, обожавшая французскую литературу и целыми вечерами декламировавшая стихи, ненавидела Наполеона и делала все, чтобы помешать Августе выйти за Евгения. Добиться согласия удалось, лишь обещав, что курфюрст сделается королем Баварским, как это и произошло 1 января 1806, и пригрозив, что, если баварская сторона не перестанет упираться, сыну Жозефины дадут в жены эрцгерцогиню, одну из дочерей австрийского императора. Единственной, кто достигла брачного возраста, была пятнадцатилетняя Мария Луиза, но к ней мы вернемся позднее…

28 декабря, в день, когда император покидает Вену для встречи с женой, Жозефина может наконец сообщить сыну, что брак его с Августой, ставшей принцессой Августой, — дело решенное. Императрица находит будущую невестку очаровательной: «У нее приятная внешность, она может даже сойти за красавицу, но я придаю значение не столько ее физическим достоинствам, сколько уму и сердцу, поскольку от последних зависит твое счастье. Тебе известно, мой друг, как оно заботит мое материнское сердце, но думаю, что с этой стороны не придется ничего больше желать».

К сожалению, письмо Жозефины и письмо, посланное ему императором Двумя днями позже, придут к Евгению после доклада какого-то почтового инспектора, который тот отправил 30-го и в котором сообщал вице-королю о его браке. Евгения коробит от столь бесцеремонного обращения с ним. «Ни слова от кого-нибудь из десяти тысяч человек, окружающих мою мать, хотя любой из них был бы рад исполнить такое поручение», — писал он.