Владимир Дегтярев - Золото Югры

Катарина сначала плакала, а потом счастливо смеялась. Повенчались.

После венчания хозяин трактира Джон Гарвей ушел на пристань – искать знакомого шведского шкипера, человека лютеранской веры, значит – надежного. А Макар Старинов, да Осип Непея, да посольский священник Никодим пошли при одном потайном фонаре в каретный сарай. Там Непея особым образом сложил широкий кожаный ремень упряжной шлеи, намотал его на конец оглобли одного из возков и с силой провернул. Священник меж тем разложил на полу сарая чистое рядно. На это рядно Непея и наклонил оглоблю. Из нее и потекло! Изумруды, рубины, какие-то мелкие невзрачные камешки. Священник выбрал с десяток камней, остальные осторожно ссыпал обратно в тайное отверстие толстой, русского затеса оглобли.

Еще две оглобли вскрыл таким способом Непея. Из одной хлынуло серебро, из другой – золото.

Разноцветные камни – что, они легче перышка. А вот серебро иноземное да золото арабское, ссыпанное в два кошля, крепко утяжелили и так нелегонького Макара.

– Чутка отсыпали только из трех оглобель с потаями. А всего оглобель – шесть! Сколько же стóит мир на Руси? – спросил Макар.

Непея прошипел что-то непотребное. Посольский священник Никодим ответил неожиданно тугим басом:

– Лучше этим грехом платить, чем христианской чистой кровью…

Тренькнул колокольчик калитки. В зал вошли Джон Гарвей и необычайной толщины шведский шкипер. Макар успел подставить под шкипера сразу два стула, но и они затрещали.

Шведский шкипер Ольсен косил на один глаз, но соображал быстро. Да, ему нужен матрос и он берет вот этого парня, именем Макар, в свою команду. Только надо показать его портовый паспорт. Макар показал – пять фунтов. Шкипер сгреб их левой ладонью, будто крошки со стола. А правая его рука уже вытаскивала из-за обшлага потертого камзола специальный бланк паспорта, куда оставалось вписать только имя моряка.

– Пиши: «Микита Кожемяка», – быстро подсказал Осип Непея.

Он знал законы лондонских портов. Если граф Эссекс чего заподозрил, первым делом стража начнет полную проверку всех матросских портовых паспортов.

Получив документ, Макар от хороших чувств выставил на стол бутыль самогона мордовской возгонки. Джон Гарвей махнул Катарине, и та внесла в зал огромное блюдо жареной баранины.

За бараниной с чесноком, да под самогон, покончили все расчеты. Корабль шкипера Ольсена обязательно зайдет в Швецию, в укромный порт. И туда Макару доставят и пилы, и топоры, и ружья, и пули, и… Все доставят, если у него есть, чем заплатить бедным шведам.

Макар достал кошель с серебром и потряс им.

Шкипер прислушался к звуку серебра и покачал головой:

– Будет мало. Оружие, да еще контрабандное, стоит дорого.

Тогда Макар достал из кармана самый маленький и самый легкий мешочек, развязал шнурок и высыпал на стол, меж оглоданных бараньих костей, драгоценные камни.

Шкипер Ольсен, не поморщась, выпил половину стакана самогона, хрустнул зубами, перекусив баранье ребро, и осторожно разровнял по столу дорогое каменное разноцветье. Очень толстыми пальцами порылся в камнях, достал самый маленький сколок рубина, показал всем за столом:

– Жене – подарок. Хорошо?

– О! – сказали все вокруг стола.

Тогда шкипер Ольсен медленно упрятал сколок в глубину своих карманов, потом ребром ладони разделил камни на две равные части.

– Эту половину – спрячь! А эту половину – приготовь к расчету в Швеции! Выход в море нашей шхуны будет сегодня ровно в полдень, матрос Макар!

– Шкипер! А как я попаду в порт Рига? – спросил матрос Макар.

Швед выпучил глаза, повернулся всем бочковатым телом к Джону Гарвею.

– Да, шкипер Ольсен, – подтвердил Гарвей, – у нового матроса конечный порт – Рига!

– А у меня тогда последняя цена – еще пять фунтов стерлингов. За провоз до города Рига!

– В Риге я и рассчитаюсь! – быстро сказал Макар.

– А куда ты денешься? – шкипер Ольсен выпил еще самогона, стулья под ним треснули, он встал. – Куда ты денешься, матрос? Со мной все рассчитываются. Даже мертвые.

Когда швед ушел на свой корабль, а Катарина удалилась плакать, Осип Непея и Макар Старинов укрылись в закутке, где рубят мясо.

– Из Стокгольма приплывем в Ригу… Как пристанем, я сразу за любые деньги беру лошадей и мчу к царю Ивану… – размечтался Макар. – Дай мне подорожную, что я твой гонец.

– А на кой ляд ты нужен царю? – спросил Осип Непея.

Макар чуть не сверзился с пенька:

– Скажу ему: «Дай войско, пойдем реку Обь оборонять!»

– А он тебе сунет кукиш под нос… Или, чего хуже, велит башку твою тупую слегка заострить… топором. Возле шеи…

– Пошто?

– А по то! У нас война с Англией – есть?

– Нет!

– Мы сибирские земли заставами оградили, бумагами описали: откуда и докуда наша земля?

– Нет.

– Сообразил?

– Сообразил, что воровать иду!

– Молодец! Англы, видишь, тайно и секретно, даже мимо королевы тайно и секретно – плывут к нам. И мы должны тайно и секретно их встретить, да пригладить…

– Но это же противубожье дело, дядька Непея!

– Вокруг нас каждый день дела творятся против Бога, так их надобно терпеть?

– Терпеть нельзя.

– Вот и мы не терпим. Встретим англов на Оби… Нет. Не так. Встретишь ты, Макар, англов на Оби, поздороваешься и утопишь. А лучше – сожжешь. Оба корабля. А пепел – развеешь.

– Ох ты, Боже мой, Боже мой! Ведь узнают про это дело! И королева узнает, и царь наш – тоже не в радостях будет…

– Ну, царь каков будет, сам увидишь, если выживешь. А королева Елизавета – не узнает. Ибо, если она узнает, как было дело, то тебе от нашего царя – первая петля. Другим – уже в очередь. Понял?

– Нет.

– Тебе объяснять – как теленку сиську у быка искать? Мое последнее слово – сделать надо так, будто по Оби бревно плыло… или два бревна. Да куда-то делись. Утопли небось. Все! Иди, целуй Катарину и беги на пристань.

Катарина уже ждала Макара, стоя у притолоки трактирных дверей. Плакала.

Макар неловко приставился губами к щеке новообретенной жены, повернулся и быстро пошел из трактира…

– Как же мне ее оформить, чтобы с собой на Русь забрать? – бормотал про себя Осип Непея, подшмыгивая носом, чтобы изгнать слезы из глаз.

Сзади, вслед Макару, совсем по-русски запричитала Катарина.

Винченто, папский легат, нечаянно попавший в экспедицию капитана Ричардсона, с момента начала морского перехода из Темзы в Норвегию начал изблевывать в морские волны телесную сущность, а затем в те же волны вывертывал и сущность душевную. Он не мог вынести качки.

Легат, не евший и не пивший, ибо все равно еда и питье ему окончательно не доставались, сначала затеял игру с морской болезнью. Ему, сидевшему у подветренного борта шхуны капитана Ричардсона, начинало казаться, что вторую шхуну – капитана Пикни – качает меньше. Корабли останавливались, падре Винченто садили в шлюпку и перевозили на шхуну капитана Пикни. Винченто воздавал молитвы Богу и сразу спускался в трюм, к корабельной кухне. Там он досыта ел и пил.