Богдан Сушинский - Киммерийский закат

Буров с откровенным любопытством взглянул сначала на Истомина, затем на шефа госбезопасности. Он не ожидал, что «русский лорд» решится столь прямолинейно нагадывать судьбу все еще всесильному председателю госбезопасности, реакцию которого жаждал теперь видеть.

— Это я должен вымаливать у Русакова благосклонность?! — холодно взъярился Старый Чекист.

— Не у Русакова как такового, но у Президента…

Шеф кагэбистов неожиданно взорвался и в течение нескольких минут обличал Русакова в двуличии, обвинял его в предательстве, развенчивал в нем могильщика Советской Державы. За все это время Истомин не произнес ни слова. Он, почти не мигая, смотрел на шефа госбезопасности, и снисходительное сочувствие, которым был преисполнен его взгляд, никоим образом не отражалось на выражении лица. Ни один мускул на нем не вздрогнул, ни одна часть тела советского лорда не шевельнулась; создавалось впечатление, что он погрузился в состояние нирваны.

Когда словесное невоздержание главного кагэбиста страны иссякло, Истомин, как ни в чем не бывало, ровным, почти безынтонационнам голосом сказал:

— Генерал Буров, который назначен начальником охраны резиденции генсек-президента, вылетает уже через час. Сначала на вертолете, который подберет его на одной из секретних городских площадок военной разведки, затем пересаживается на армейский самолет, тоже пребывающий в подчинении этой «конторы». Сразу же после его прилета группа особого назначения «Киммерия» займет заранее отработанные позиции на территории резиденции, у входа и по периметру, усилив, таким образом, личную охрану Президента.

— Вы посвящаете меня в такие подробности? — взметнулись брови Корягина.

— Причем делаю это неслучайно. К тому времени все бойцы, подчиненные госбезопасности и гэкачепистам, должны раствориться в крестностях Дороса. — Главный кагэбист порывался было что-то сказать, однако, предостерегающе выбросив перед собой ладони, Истомин остановил его. — В этом-то и вся изюминка. Ко времени, когда к резиденции прибудут «освободители», окажется, что никакой блокады нет и вообще противостоять автоматчикам Ранского некому, поскольку охрану осуществляет отряд спецназовцев под командованием преданного генсек-президенту и Конституции генерала Бурова. Даже трудно себе представить, как разочарованы будут и люди генерала-«освободителя» Ранского, и журналисты, которые станут встречать их в Москве.

— А главное, сколько неловких вопросов возникнет у тех и других к Президенту после его мнимого освобождения, — наконец-то окончательно вырвался Старый Чекист из состояния то ли нирваны, то ли банальной прострации.

— В этом и заключается суть замысла.

— Но я так и не понял, на чьей вы стороне — гэкачепе, Прораба Перестройки, федерала Елагина?.. Кто за вами стоит?

Вместо ответа Истомин устало, иронично взглянул на Бурова.

— Прошу прощения, — тут же включился в разговор генерал от разведки, — но обычно вопрос формулируется по-иному: за кем стоит сам господин Истомин? А точнее — стоит ли за тем или иным господином… сам Истомин?

— Даже так? — проворчал шеф госбезопасности, но возражать не стал, понимая, что Буров прав. — И тем не менее кого вы представляете, Истомин? Насколько мне известно, вы всего лишь руководитель группы экспертов-аналитиков при одном из управлений ЦК… Словом, кому служим, господин-товариш Истомин, на кого работаем?

Прежде чем зайти к директору, Курбанов и Рамал сели в машину и медленно объехали всю территорию. Три жилых корпуса, трехэтажное админздание, клуб, спортзал и спортплощадка, столовая, кафе, несколько других построек, среди которых и «тайная резиденция Крым-баши»; небольшое озерце с кремневыми берегами, обсаженное соснами и по курортному обустроенное…

— Способен поверить, что теперь все это наше, Рамал?

— Ваше, Крым-баши, — поправил его верховный советник. — Это основа вашего величия. Есть где принять гостей, есть чем удивить друзей, есть где укрыть надежных людей. Это же — все еще закрытый, не подчиняющийся местным властям объект! Словом, мечта нелегала!

— Ты конечно же знал о моем будущем назначении?

— О назначении, о передаче «Лазурного берега»… — подтвердил Рамал. — В этом — одно из условий моего приезда сюда. Крым-баши не мог оставаться бездомным. Крым-баши не может жить в «высотке», в одном подъезде со случайными людьми и полубомжами. Когда мы все это приватизируем или купим, здесь появится дворец Крым-баши.

— Думаешь, удастся приватизировать?

— Москва все равно потеряет этот объект. Поэтому Истомину выгодно уже сейчас продать, спихнуть его какой-либо фирме. Таковой как раз и может стать мощная фирма «Киммериец», которая станет заниматься не только охранными услугами и которую мы развернем буквально в ближайшие дни.

У озера Курбанов и Рамал вышли из машины. Телохранитель Курам тоже с трудом извлек из салона свои телеса и тут же воинственно сунул руки в карманы. Виктору не нужно было слыть провидцем, чтобы догадаться, что в каждом из них кавказец держит по пистолету. «Надежный парень, — представлял его Рамал в Симферопольском аэропорту, где Курам встречал их на своей БМВ, — с двух рук стреляет. Ро-ман-тик!»

Несколько минут они стояли посреди небольшой сосновой рощи, наслаждаясь пением птиц и красотой ландшафта.

Директрисой оказалась дородная дама под шестьдесят, с властным лицом и высокой копной крашенных «под блондинку» волос. Секретарша пыталась остановить Курбанова, но движением руки Рамал прекратил ее попытки и открыл перед своим шефом дверь.

Кабинету, в который они попали, мог позавидовать любой всесоюзный министр. Стол заседаний, столик для беседы в узком кругу, журнальный столик для кофе, и тоже в узком… Чуть правее от высокого кресла — дверь, которая, очевидно, вела в комнату отдыха, с черным ходом.

Увидев непрошеных гостей и услышав извинения секретарши: «Марина Владимировна, они сами прорвались», директриса поначалу встрепенулась, но затем вдруг все поняла и медленно опустилась в свое седалище.

— Майор Курбанов, — представил Рамал своего шефа. — Назначен генеральным директором «Лазурного берега». Вам в двухдневный срок надлежит передать дела.

— Я так и догадалась, что… — едва слышно проговорила Марина Владимировна. — Только директор у нас пока что не «генеральный»…

— Отныне он станет именоваться «генеральным». И название пансионату, возможно, вернем старое, историческое, — лаконично объяснил, Рамал, предусмотрительно отодвигая кресло, в которое должен был опуститься Курбанов. Но не у столика напротив стола экс-директрисы, а чуть в сторонке: Крым-баши не должен был чувствовать себя «на приеме у бывшей».