Богдан Сушинский - Киммерийский закат

— Этого отсюда немедленно убрать, — обронил Цеханов генералу Ротмистрову, проходя мимо полковника.

— Не ожидал, — хрипло проворчал Вальяжнин, набыченно глядя себе под ноги, — что он так ничего и не поймет; что он попытается нас вот так, вот…

— А чего от «такого…» еще можно было ожидать? — окончательно сжигал свои служебные мосты руководитель аппарата Президента, понимая, что быстрее всех и самым жестоким образом эти неудавшиеся переговоры отразятся именно на его судьбе. К тому же как руководитель аппарата главы государства, он явно не оправдал надежд «доросской группы», хотя не далее как два часа назад самонадеянно заверял кое-кого из «доросцев», что обладает достаточным влиянием на Русакова, чтобы в течение пяти минут склонить его к подписанию «чрезвычайки».

Решив, что он достаточно бодр, чтобы продолжить исследование свое убежища, Курбанов не стал, как прежде, восхищаться коврами, подсвечниками и репродукциями с картин древних мастеров, а сразу же отыскал ход, ведущий в подвал. Дверь была заперта, но довольно скоро среди ключей своей связки майор обнаружил ключ и от этой двери.

Подвальное помещение оказалось просторной, прилично обставленной жилой комнатой, хотя стальная дверь, воздушные фильтры и развешенные по стенам противогазы явно свидетельствовали о том, что задумывалась-то она как бомбоубежище. Правда, вполне респектабельное: с санузлом, ванной и даже небольшим рабочим кабинетом.

Однако майора больше интересовало не то, из какого дерева изготовлен массивный письменный стол в кабинете-бункере, а что находится там, за массивным сейфом, который по размерам своим вполне мог сойти за уводящую куда-то дверь. поддавшись совершенно не праздному любопытству, Виктор попытался проверить свою версию, но из этого ничего не вышло. Ни ключом от сейфа, ни секретом тайной двери он, увы, не располагал.

«Ладно, — сказал себе майор, — оставим эту маленькую тайну виллы “Лазурный берег” на потом. У тебя еще будет время разобраться с ней. Если только есть смысл основательно втравливать себя во все, что связано с этим комфортабельным логовом».

Едва он поднялся в свои апартаменты, как ожил красный телефон, трубку которого ему предписано было поднимать в обязательном порядке.

— Значит, ты все же в «Лазурном», — узнал он голос Бурова, решившего, что уже достаточно поздно, чтобы разговор с подчиненным начинать с «доброго вечера», и достаточно рано, чтобы удостаивать его «добрым утром».

— Как приказано, товарищ полковник.

— Почему появился только сегодня?

— Теперь уже вчера, — взглянул майор на часы.

— Точно вчера? — Буров никак не мог отучить себя от наивно-детской привычки по-учительски проверять своих подчиненных на вшивость такими вот примитивными уточнениями и переспросами.

— Если учесть, что уже перевалило за полночь.

— Хорошо хоть появился, а то ведь охранники тебя почему-то не зафиксировали, я справлялся у начальника.

— Стоит ли отнимать время у его «обалдуйчиков»? — вспомнил Курбанов Леху-извозчика.

— Ну-ну… Ведут они себя мирно, на мозоли пока что не наступают, — примирительно остепенил его Буров. — Как там, на новом месте?

— Вилла «Лазурный берег» — этим все сказано.

— Я всегда был против того, чтобы мои барбосы показывались где-нибудь на побережье Кавказа или Крыма, да еще и нежились в подобных условиях. Стоит вам хоть немного пошиковать таким образом, и черта с два загонишь вас потом в пески-болота… Но, с другой стороны…

— …До полного одичания доводить тоже не стоит, — истолковал его мысль Курбанов. — Будем считать это курсами на выживание в аристократических условиях Запада, или что-то в этом роде.

Полковник недовольно покряхтел, однако спорить не стал.

— «Вилла», говоришь? А что, может сойти. Так и назовем: «Вилла “Лазурный берег”».

«Наверняка продал ему название операции», — решил Курбанов. Он знал пристрастие полковника — превращать в «операцию» любое, даже самое банальное, поручение, причем давать ей при этом эффектное название. Но не осмеивал его страсть, наоборот, пытался делать то же самое, на личном опыте убеждаясь, что, придав любому своему действию форму операции — с названием, четко определенной целью и планом ее достижения,— заставляешь себя мобилизоваться, хоть на какое-то время отрешиться от всего постороннего.

— Тебе там подобрали кое-какую литературу. Для общего, так сказать, развития. Ты ее как можно внимательнее…

— Какую еще литературу? — непонимающе поморщил лоб Курбанов. Ах, да… Черт возьми, он совершенно забыл, что в записке, составленной тем самым женским бисерком, говорится еще и о каких-то подобранных для него книжках. — Обязательно перечитаю. Кстати, кто меня здесь опекает?

Полковник недовольно прокашлялся. Он, конечно, был уверен, что ни одной из соперничающих «контор» телефон этот не прослушивается, тем не менее пытался сохранять профессиональную осторожность.

— Мы, мистер Мешхеди, мы, — проговорил Буров с явным кавказским акцентом, подражая Сталину. — Пока что только мы, если это важно для вас, господин Мешхеди.

— Я не это имел в виду.

— А что же? — слегка встревожился полковник.

— Записка… Женским почерком.

— А… — разочарованно протянул Буров. — Есть там одна. Появится, со временем. Советую вести себя с этой красавицей как можно аккуратнее, другими словами — интеллигентно и нежно. Но, в общем-то, в данной ситуации легкий флирт не возбраняется.

Курбанов хотел поинтересоваться еще и брюнеткой из электрички, но подумал, что уж это Бурову в самом деле может не понравиться. Причем без вариантов — и в том случае, когда окажется, что брюнетку пустил по его следу он сам; и в том, когда выяснится, что он понятия не имеет, о ком речь. Но тогда может насторожиться, решив, что его «агент в консервации» провален, и потребует от него срочно сменить крымский «Лазурный берег» на одну из банальных конспиративных квартир где-нибудь в спальном районе Москвы или Подмосковья.

В последние годы военная разведка буквально состязалась с Управлением внешней разведки госбезопасности за получение из фонда Моссовета все новых и новых явочных квартир. Вся эта история всплыла после того, как в одной из таких кагэбистских конспиративок, принадлежащих, кажется, группе «Дельта», был учинен пьяный дебош. После него-то и выяснилось, что на самом деле конспиративка давно используется чинами кагэбистского спецназа, как подпольный ведомственный бордель. Конечно, у Курбанова были все основания считать, что огромную «помощь» в раздувании конфуза оказали своим коллегам-кагэбистам их извечные соперники — парни из «Аквариума», в отместку за подобные же «услуги». Однако существа дела это не меняло [5] В 1970-е годы структурами КГБ были созданы антитеррористические боевые группы, каждая численностью до 300 человек. Наиболее известной из них являлась «Альфа», члены которой были задействованы в военной провокации в Вильнюсе, а затем во время путча в Москве. Но кроме нее существовали еще — группа «Дельта», та самая, что принимала участие в перевороте в Афганистане, во время которого был убит президент страны Амин; группа «Гамма» и другие. .