Борис Тумасов - Гурко. Под стягом Российской империи

Вошел адъютант, подал телеграфную депешу. Перебирая ленту в пальцах, Тотлебен прочитал, нахмурился.

— Господа, завтра приезжает главнокомандующий. Сегодня, когда мы готовим атаку укрепленных позиций Горного Дубняка и Телиша, у нас нет времени для парадных встреч и мы не можем уделить внимания великому князю. — Тотлебен повернулся к адъютанту. — Дайте телеграмму главнокомандующему, что я прошу его повременить с приездом дня два-три. — Потер нос, взглянул на Гурко, сказал, будто к нему обращаясь. — Есть предложение о переезде Главной квартиры в Богот, а Главной ставки императора в Порадим. Такое соседство нас, думаю, будет сковывать. Придется нашему штабу срочно подыскивать новое место. Генерал, — Тотлебен кивнул Гурко, — вам необходимо завтра по началу операции овладеть Софийским шоссе и занять всю окрестность реки Вид… Ловчанское шоссе за генералом Зотовым. Вы укрепитесь на Рыжей горе, южнее Брестовца. Остальные полки предпримут отвлекающий маневр, демонстрацию в сторону Плевны… Взяв Горный Дубняк и Телиш, мы замкнем кольцо вокруг Осман-паши… Однако, господа, даже взятие Горного Дубняка и Телиша — полдела. Необходимо срочно возвести укрепления, особенно в шестом районе, у вас, генерал Ганецкий. Дабы Осман-паша, решившись на прорыв и обрушившись всей армией, не вырвался из окружения…

Получив телеграмму от Тотлебена, главнокомандующий разразился бранью.

— Артур Адамович, — спросил он Непокойчицкого, — кем мнит себя этот Тотлебен? Завтра мы выезжаем к нему…

Великий князь Николай Николаевич и его начальник штаба прикатили в Порадим, когда операция по взятию Горного Дубняка была в самом разгаре. Тотлебен встретил коляску главнокомандующего, доложил обстановку. Генерал Непокойчицкий спросил недовольно:

— Эдуард Иванович, зачем вам понадобилось атаковать Горный Дубняк с Софийским шоссе и Ловчанским?

— Без этого мы, Артур Адамович, не блокируем Плевну.

Великий князь хмыкнул:

— При такой отличной погоде уж не рассчитываете ли вы зимовать здесь? Вон и землянки отрыли, солдат в баньке парите.

— Ваше высочество, — возмутился Тотлебен, — вам ли не знать о потерях под Плевной? А мы не только Плевной овладеем, но и самого Османа — не упустим.

— Как развивается атака Гурко?

— Турки понимают: Горный Дубняк и Телиш — их последняя надежда на связь с Сулейман-пашой.

— А наступление Скобелева в сторону Зеленых гор надо понимать как маневр?

— Да, ваше высочество.

— В штабе стало известно, что вы, генерал, наставление для своей артиллерии разработали? — иронически усмехнулся великий князь.

Тотлебен сделал вид, что не заметил иронии.

— Ваше высочество, мы сосредоточили артиллерию на флангах и тем приблизили ее к турецким укреплениям. Огонь батарей в центре был малоэффективным. А наставление, о коем вы, ваше высочество, упомянули, по нашему представлению, объединяет управление артиллерией Западного отряда.

— Интересно, интересно.

— Ваше высочество, по использованию артиллерии интересные соображения высказывал генерал Гурко.

— Генералу Гурко дай Бог управиться с гвардией. Кстати, как обстоит наступление на Горный Дубняк?

— Операция в разгаре.

— В таком случае позвольте понаблюдать за действиями колонн Гурко.

— Ваше высочество, генерал Гурко действует строго по инструкциям, хотя он обращался накануне с просьбой перенести наступление на семь-восемь часов.

— Чем он мотивировал?

— Он хотел интенсивным огнем своих батарей обработать турецкие укрепления, прежде чем идти на штурм.

— Не кажется ли вам, Эдуард Иванович, что это лишняя предосторожность?

— По тому сопротивлению, какое оказывают укрепления Осман-паши, сегодня я склоняюсь к мнению генерала Гурко.

Сквозь пороховые дымы видно, как войска шли квадратами. Лейб-гвардии его императорского величества егеря, гренадеры как на подбор. Шли упрямо, несмотря на огонь крупповских пушек и дальнобойных ружей. Визжала шрапнель, рвались гранаты. Вот уже взят Малый редут. У Большого остановились, залегли. Гурко бросил резерв измайловцев, наказав:

— Братцы измайловцы, блюдите славу дедов своих, героев Бородина! Вперед!

И с высоты кургана наблюдал, как пошли, один к одному, молодые парни в серых шинелях, подминая прижухлую траву.

Генерал глядел им вслед, его глаза остановились на одном, высоком, чем-то напомнившем ему сына… Чем? Может, походкой? Вот так, чуть припрыгивая, ходит Василий…

Солдатик шел вперед, сутулясь. А турки стреляли и стреляли. Ружейная пальба и разрывы снарядов, визг картечи и высокие султаны земли. Падали измайловцы, а генерал, сам того не замечая, все шептал и шептал: «Боже, спаси и помилуй…» Но пули не миловали. Вот уже тот солдатик, что так напомнил сына, взмахнул руками и упал, как подкошенный.

«Сынок, вставай! — хочет крикнуть генерал и чует, как по щеке сползала слезинка. Не кричит, шепчет генерал: «Братцы, вперед, братцы!»

Бой с каждым часом разгорался все сильнее и сильнее. Атаки следовали одна за другой. Турки лезли напролом. Шли табор за табором. Гремели орудия. Поле боя тонуло в дыму. Крики и стоны заглушали конское ржание, раздавался стон стали.

Гурко оторвался от бинокля, повернулся к вестовым:

— Вахмистр, скачите к генералу Зеделеру, пусть усилит нажим на Софийское шоссе.

Подозвал другого вестового:

— Немедленно к генералу Розенбаху, взгляните, отчего задерживается атака его колонны?

От Тотлебена к Гурко прискакал князь Имеретинский.

— Иосиф Владимирович, за боем следит главнокомандующий.

— Черт с ним! — в сердцах выкрикнул Гурко. — Мы не прохлаждаемся, и каждый солдат дерется за троих.

— Тотлебен просит держать Софийское шоссе намертво!

— Князь, мертвых егерей на шоссе предостаточно, доложите об этом Эдуарду Ивановичу.

Имеретинский натянул повод, крикнул, пуская коня в галоп:

— Помогай вам Бог!

Находившийся неотлучно при Гурко его начальник штаба Нагловский развернул на бруствере карту Горного Дубняка.

— Иосиф Владимирович, еще один рывок гвардии — и Горный Дубняк наш, Ахмет-Февзи-паша сложит оружие!

— Наш-то наш, да какой ценой! А Телиш мы такими жертвами брать не будем. Заставим Измаил-Хаки-пашу капитулировать под огнем артиллерии.

Прискакал оруженосец, едва коня осадил, закричал радостно:

— Ахмет-Февзи-паша капитулирует!

Генерал вскочил на коня, помчался к редуту, на котором пленные турки уже складывали оружие. Иосиф Владимирович с коня соскочил, Василий едва повод подхватил. Солдаты бежали к генералу, кричали радостно: «Ура!» И Гурко им отвечал:

— Спасибо, братцы! Спасибо, сынки!

Увидев турецкого генерала Ахмет-Февзи-пашу, Гурко направился к нему. Протянув руку, сказал по-французски: