Иван Фирсов - Адмирал Сенявин

В полдень следующего дня Орио привел к лагерю десанта отряд волонтеров — больше восьмисот человек. С раннего утра крепостные батареи, наверстывая упущенное, открыли сильный огонь по позициям десанта на острове и албанском берегу. Беспрерывная канонада оглашала окрестности. Очевидно, французы заметили приток подкрепления в лагере и усилили натиск. К ночи обстрел поутих, но воспользоваться передышкой для отдыха не удалось. На албанском берегу вдруг разгорелась сильная ружейная перестрелка, а вслед за ней загрохотали беглым огнем пушки.

…Мичман Замятин, обходивший с унтер-офицером передовые пикеты у самого края отвесного берега, услышал внизу какой-то подозрительный шум. Вглядевшись, он рассмотрел темную массу нескольких сот человек, бесшумно карабкавшихся вверх по склону обрыва. Не раздумывая, мичман выстрелил из пистолета и крикнул: «Французы!» В тот же миг открыли огонь пикеты. Французы прибавили ходу. На батарее вовремя услышали выстрелы и крики. Орудия были заряжены еще с вечера картечью. Едва пикеты добежали до бруствера, лейтенант Худяков скомандовал: «Пали!» Картечь ударила в самую середину атакующих. Раздались стоны и вопли раненых. Французы, открыв ружейный огонь, бросились вперед, но было поздно. Канониры успели перезарядить пушки, из-за брустверов грянули дружные ружейные залпы, а картечная завеса смела цепи атакующих. С проклятиями и криками повернули они обратно. Вдогонку канониры пустили еще один заряд…

Ночная неудача сделала французов сговорчивей. Утром парламентеры сообщили о сдаче крепости, но все же просили отпустить гарнизон. Сенявин отверг просьбу и скомандовал батареям возобновить огонь по крепости. Обстрел не прекращался до захода солнца.

В последний день октября на рейде бросил якоря отряд Ушакова из шести вымпелов. После ухода Сенявина к Святой Мавре флагман отправил три корабля и четыре фрегата под командой капитана первого ранга Селивачева блокировать остров Корфу — главную цель кампании. «С вверенными вам кораблями старайтесь обложить Корфу блокадою и всякую коммуникацию французов пресечь. Мы за вами следуем вскорости для штурма оного острова», — предписал Ушаков отряду Селивачева.

Получив первые донесения от Сенявина о высадке десанта на остров и поднятии флага над городом, Ушаков предполагал, что через день-другой крепость будет взята. Однако уже на Кефалонии он получил сообщение Сенявина об упорстве французов. Поэтому, отправив Селивачева, решил идти к Мавре.

Едва флагман появился на горизонте, Савицкий послал шлюпку за Сенявиным. Когда Ушаков пришел на рейд Мавры, его уже ожидал Сенявин. Он тут же доложил флагману, что готов к немедленному штурму крепости. Вместе они съехали на берег. Там их встречала толпа горожан во главе с Орио.

Ушаков остался доволен состоянием укреплений и расположением батарей, которые не прекращали огонь. В то время, когда Ушаков приехал на албанский берег, в крепости начались пожары.

— На что надеется комендант крепости? — спросил он Сенявина. — Сикурса [43] Помощь (от фр. secours). ждать ему неоткуда. Ежели он не образумится, будем штурмовать. Распорядитесь готовить фашины [44] Фашины… — связки хвороста, используемые для укрепления откосов и оборонительных сооружений (от лат. fascis — пучок). и лестницы.

— Они готовы, ваше превосходительство, — доложил Сенявин.

Прочитав условия капитуляции Сенявина, одобрил их:

— Токмо на таких правилах французов надобно пленить.

— Ваше превосходительство, — сообщил Сенявин, — Миолет вступил было в сношения с Али-пашой. Тот склонял его сдаться ему в плен и остров сдать. За то сулил полковнику Миолету тридцать тысяч червонцев.

Ушаков нахмурился. Али-паша каждодневно напоминает о себе. Метакса хорошо знает подноготную этого свирепого ставленника султана в Албании. Он рассказывал, что недавно Али-паша внезапно напал на город Превезу. Перебил многих французов, вырезал большую часть жителей и дочиста его ограбил. Не щадил ни женщин, ни детей. Вешал для забавы целыми семьями по десять человек на дереве, сжигал живьем, подвергал перед убийством страшным пыткам. От Превезы Али-паша направился на юг к городу Парга. Его жители решили защищаться до последнего. На днях жители Парги были у Федора Федоровича на острове Занте, на борту флагмана. Около часа умоляли пожилые и молодые греки и сербы русского адмирала принять их в русское подданство и защитить от зверств Али-паши…

И все-таки Ушаков направил коменданту крепости письмо. Упомянув, что знает о попытках сговора с Али-пашой, адмирал писал: «Предлагаю те же кондиции, какие объявлены от командующего отрядом кавалера Сенявина, и ожидаю решительного ответа, желаете ли пользоваться моим благоприятством?..» Для подкрепления сказанного батареи открыли ураганный огонь. Скоро в крепости всюду заполыхало. Еще засветло над крепостными стенами показался белый флаг.

Увидев мощное подкрепление на рейде, французы окончательно убедились в своей беспомощности и в бесполезности сопротивления. Из крепости вышли два офицера. Они вручили Ушакову письмо военного совета, которое гласило:

«Милостивый государь! В ответ на ваше письмо мы посылаем двух офицеров, выделенных нашим советом для переговоров с вами о статьях капитуляции. Мы полагаемся на вашу гуманность и добросовестность и заранее уверены, что никогда не нарушите законов войны».

Читая письмо, Ушаков подумал: «Когда якшались с Али-пашой, о законах небось не вспоминали. Ну, да Бог с ними».

Спустя три дня после переговоров полковник Миолет вывел из крепости французский гарнизон. Миолет сдал Сенявину два знамени, флаг. Пятьсот офицеров и солдат сложили оружие. В крепость вошли русские войска, заняли караулы, над крепостью плескались русские флаги. Вывезли трофеи — шестьдесят пушек и мортир, восемьсот ружей, сотни пудов пороха. Французы потеряли сорок человек, наши — двух. Вечером пленных погрузили на турецкий фрегат и отправили в порт Превезу.

На следующий день Ушаков и Сенявин пригласили депутацию жителей. Ушаков благодарил за помощь:

— Нынче мы уходим освобождать прочие острова, вам следует определить свое правление, для чего мы вам составили рекомендации.

Ушаков кивнул Сенявину, и тот не торопясь начал читать обращение адмирала к жителям острова Святой Мавры. Стоявший рядом Леандер переводил:

— Избавлен ваш остров от зловредных французов. Возвратя вам истинную вольность, вам предоставлено нами избирать из ваших дворян, равно и из мещан по равному числу судей, сколько заблагорассудится, для рассмотрения дел политических и гражданских.

Чем дальше переводил Леандер, тем оживленнее перешептывались присутствующие, и, судя по их улыбкам, они впервые слышали подобное от военных людей.