Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Перед самым уходом из Портсмута Сенявин получил депешу из Лондона — Россия объявила войну Франции. «Французы, конечно, знают все о моей эскадре. Тем более англичане потеряли немало кораблей. Надо быть начеку». Поэтому, едва в сумерках скрылся мыс Лизард, флагман распорядился перестроить эскадру в боевой порядок, усилить наблюдение.

Предусмотрительность оказалась своевременной. На параллели Ферраля ему доложили:

— Слева на горизонте паруса!

Командир «Ярослава» капитан 2-го ранга Федор Митьков послал за Сенявиным, который после бессонной ночи прилег отдохнуть. Глядя в подзорную трубу, Митьков насчитал более десяти парусных судов.

— Каково ваше мнение? — раздался рядом голос Сенявина. — Чьи это суда? — Он так же, как и Митьков, наблюдал за маневрами появившихся неожиданно неизвестных кораблей.

— Токмо французу и быть, — ответил Митьков, не отрываясь от трубы. — Поворачиваются, кажется, на пересечку курса.

Видимо, там тоже заметили русские корабли, потому что головной корабль начал вдруг менять галс с целью сближения.

«Так и есть, французы. Корабли двухдечные. Один, два… — считал Сенявин про себя. Он насчитал семь линейных кораблей, за ними виднелись фрегаты. — В два с лишним раза более против наших. Да, встреча сия ни к чему, — размышлял Сенявин. — Французы ходки, через час-полтора, пожалуй, сблизятся». Он взглянул вверх на трепетавший вымпел.

— Передать на корабли сигнал: «Поворотить к югу!» — приказал флагман и повернулся к Митькову. — Склоняйтесь плавно, дабы неприятель не заметил.

«Ярослав», не ожидая ответа кораблей, начал постепенно поворачиваться на три румба. Солнце тем временем коснулось горизонта.

«Еще час, не более, и сумерки скроют нас», — подумал Сенявин и, взглянув на хронометр, подозвал адъютанта:

— Передать сигналы. Первый: «Скрыть огни!» Второй: «В восемь часов поворотить к западу!» Третий: «В полночь переменить курс и идти к югу!» Четвертый: «Приготовиться к бою!» Сигналы, не мешкая, отрепетовать по линии.

Едва солнце скрылось, все корабли доложили о приеме сигналов.

Тем временем французская эскадра шла прежним курсом, и только теперь там начали понимать, что русские, незаметно изменив курс, медленно удаляются от них. Когда на смену сумеркам пришла ночь, огоньки французских кораблей один за другим истаяли в кромешной тьме.

Все получилось, как задумал флагман… Опасность миновала. На рассвете все корабли оказались далеко к югу, построились в кильватер и направились к Гибралтару.

На Корфинский рейд эскадра вошла 18 января 1806 года с первыми лучами солнца. С волнением всматривался Сенявин в столь знакомые и ставшие ему еще пять лет назад близкими очертания острова. Здесь штурмовал он неприступные бастионы в эскадре Ушакова, освобождал ионитов, теперь русская эскадра пришла защищать их свободу от недругов.

Яркие лучи солнца устремились из-за протянувшихся вдали горных хребтов в лазурное, безоблачное небо, предвещая погожий день и доброе настроение, но адмирал был озабочен.

Пушечные залпы салютов раскатились над рейдом. Вначале салютовал флагман контр-адмирала Сорокина «Ретвизан». Вслед за ним окутались пороховым дымом крепостные стены Корфу, а вдогонку раздались многочисленные хлопки выстрелов десятков купеческих судов разных наций, стоявших на рейде.

«Ярослав» первым отдал якорь и мгновенно вывалил оба выстрела и парадный трап. От берега и от флагманских кораблей к «Ярославу» устремились шлюпки. На борт поднялись командующие эскадрами Сорокин и капитан-командор Грейг. Следом начали один за другим прибывать командиры кораблей.

Алексей Лазарев помогал на юте вахтенному лейтенанту встречать прибывающие шлюпки с командирами. На море стоял полный штиль, и потому проблем не было. Едва командир высаживался на трап, Алексей, перегнувшись через фальшборт, кричал в рупор на шлюпку:

— Отойти от трапа, держаться в дрейфе, в полукабельтове.

Фалрепный крикнул снизу:

— Шлюпка «Автроила».

Алексей невольно поежился, холодок пробежал по спине. Два года назад на этом фрегате уходил на Корфу старший брат Андрей.

Командир фрегата капитан-лейтенант Бизюкин еще поднимался по трапу, а Лазарев схватил рупор:

— На шлюпке «Автроила», отойти от трапа! — Последние слова застряли у него в горле.

На корме шлюпки, привстав с банки, отчаянно размахивал шляпой Андрей. Он что-то скомандовал загребному матросу, выскочил на трап, шлюпка тут же отвалила.

Спустя несколько мгновений Андрей на глазах изумленных офицеров схватил в объятия Алексея:

— Братец, милый, вот так встреча!

Алексей, едва сдерживая слезы, чуть отстранился и, опомнившись, сказал:

— Андрюшенька, отойди к бизани. Сей момент шлюпки определю, и мы потолкуем.

Но вахтенный лейтенант уже взял у него рупор, подтолкнул к Андрею и весело подмигнул:

— Ступайте, гардемарин, такое не каждый день случается. Командиры уже все собрались, а там, гляди, и разъезжаться начнут, и братец ваш опять надолго исчезнет.

Вахтенный лейтенант оказался прав. Ненадолго задержал командиров Сенявин. Многих из них он знал по прежней службе на Черном море и Балтике, других, более молодых, видел впервые.

— Я пригласил вас, господа, чтобы объявить о возможных в недалеком будущем стычках с неприятелем, и не только в море, но и на суше. А поскольку на кораблях немало рекрутов, не обученных пушечным и ружейным приемам, безотлагательно приступить к экзерцициям. — Ровный голос флагмана звучал доброжелательно. — Надобно не уронить честь российского флага перед здешними народами, и многое зависеть будет от наших первых успехов. Прошу каждого из вас донести мне рапортом лично о состоянии вверенных вам кораблей, экипажей и потребностях.

Едва только Алексей успел сообщить новости из Кронштадта и Петербурга, как на шканцах появились командиры. Андрей, испросив разрешения у командира, остался ночевать на «Ярославе». За ужином в кают-компании офицеры набросились с расспросами о местных нравах, о возможностях провести время на берегу. Как-никак больше двух месяцев не покидали палубы корабля.

— Корфу, господа, почти русский город, — не торопясь рассказывал Андрей, — большая часть жителей сносно понимает по-русски, особенно молодежь и девицы. — За столом все оживились, захохотали. — Однако нравы построже, чем в Кронштадте. Театр, конечно, не итальянский, но играют и оперу, и балет. Ну, а главное, здешние таверны несравненно лучше кронштадтских трактиров. Всего вдосталь, была бы монета…

Поужинав, братья вышли на ют. Корабль стоял на рейде Корфу, легкий бриз чуть рябил бухту. Только что скрылось за горизонтом солнце, и весь небосвод и морскую гладь на западе озарил яркий багрянец.