Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

— Как так? — перебил Алексей.

— Отводил он призовую купеческую шхуну в Англию, а французы его перехватили, в плен взяли. Подробностей не знаю, я накоротке один раз встречал Сеню в Кронштадте. — Михаил загадочно усмехнулся, почесал затылок.

Войну с Англией и Швецией [46] Русско-шведская война 1808–1809 гг. велась Россией за установление полного контроля над Финским и Ботническим заливами. Завершилась Фридрихсгамским миром, по которому России отошли Финляндия, Аландские острова и восточная часть Ботнии. мичман Михаил Лазарев встретил на борту «Благодати» — флагмана эскадры адмирала Ханыкова.

В августе 1808 года эскадра Ханыкова встретилась с англо-шведской эскадрой. Концевой линейный корабль «Всеволод», неудачно маневрируя при слабом ветре, отстал на пять миль. Два английских корабля атаковали его, сильно повредили, и он в конце концов приткнулся к мели в шести милях от Балтийского порта. На выручку с эскадры послали десятки барказов и шлюпок. Командиром барказа вызвался идти Лазарев. Пока спускали барказы и подходили к «Всеволоду», поднялся ветер. Англичане опять налетели на «Всеволод», открыли по барказам и шлюпкам картечный огонь. Барказ с «Благодати» подбили, он пошел ко дну, и Михаил с матросами попал в плен.

— Англичане, — продолжал Михаил, — однако, меня продержали недолго. Благо там оказались знакомые по службе в британском флоте. Спустя две недели нас выменяли на пленных англичан. — Михаил невесело усмехнулся: — Нынче многое быстро меняется. Сегодня союзники, завтра недруги. Однако нам свою выгоду надо бы держать непременно.

Затянувшуюся беседу прервал приход гостей. Разговор продолжался за столом. Проходя через кабинет, мимо книжных шкафов, Державин вспомнил о книгах, которые они с Дмитриевым отправляли в Русскую Америку на шлюпе «Нева» с экспедицией Резанова.

— Все добротно Лисянский передал по описи Баранову, — заверил Булдаков, — Александр Андреевич весьма благодарен был, отписал нам о том. Из тех книжиц библиотеку он составлять начал.

Рассказывая о Лисянском, Булдаков невольно вспомнил о печальной участи Резанова. Все помянули его добрым словом.

— Соколом было взлетел, замыслами переполнился, да, видно, не судьба, — с горечью вздохнул Державин. — Он всегда на подвиг для пользы отечества стремился.

Дмитриев прервал молчание:

— Слыхал я, будто у Николая Петровича, царство ему небесное, роман приключился в Америке?

Булдаков грустно улыбнулся:

— Было дело, он мне перед самой кончиной письмо написал, в том признался. Токмо не все так просто. — Булдаков поднял бокал с вином, посмотрел на свет. — Чувства к той девице питал искренние, однако повинился, что в сердце его место все занято было покойной голубкой Аннушкой.

Булдаков вздохнул и выпил бокал.

Отвлекая его от печальных мыслей, Державин спросил:

— А что, Михайло Михайлович, компания ваша снаряжает суда в Америку?

Булдаков оживился:

— Давно потребно послать туда суда компанейские, однако нынче война, англичане заперли выход в море.

— Не вечно же бойне продолжаться, — включился в беседу Дмитриев, — англичане должны одуматься. Да и с Наполеоном, мыслю, схватки нам не миновать, хотя нынче мы и в союзниках.

Державин переглянулся с Булдаковым, покачал головой. Совсем недавно Дмитриева назначили министром юстиции, видимо, ему известно больше, чем простым смертным.

— Однако будем уповать на мир, — сказал Державин, поглядывая на Лазаревых, — глядишь, замирение произойдет, в страны дальние, в Америку кораблики наши поплывут. — Поэт подмигнул среднему брату: — Не позабыл, Мишутка, про вояжи Григорья Шелихова?

— Он спит и видит себя Куком, — засмеялся Андрей. — Все книжицы его привез из Англии.

— Не токмо Куком надобно восхищаться, — проговорил Булдаков, — и нашим российским мореходам многое по плечу. Вона Юрий Федорович Лисянский тропу в Америку проложил, новые земли открыл в Великом океане. Пример достойный для наших моряков.

Слушая Булдакова, Державин поглядывал на Лазаревых, потом разлил вино по бокалам.

— Позвольте мне, как бывшему в воинской службе шестнадцать годков, высказать пожелание. — Державин повернулся к рядом сидящим Лазаревым и продолжал: — Нынче вы не отроки-гардемарины, а мужчины-офицеры. Власть вам дана над людьми. Властвуйте мудро, справедливо, по-суворовски, во благо отечества. И наиглавнейшее помните, что вы россияне.

Несмотря на возраст, Державин до сих пор отличался в кругу друзей юношеским задором, не скрывал своих порывов и искренних чувств, когда разговор касался родной стороны.

Простившись, бывшие гардемарины отправились на корабли. Алексей получил назначение на фрегат «Перун», Михаил возвратился на двадцатипушечный бриг «Меркурий», Андрей ждал направления от Адмиралтейств-коллегии. Война с Англией продолжалась вяло, ни шатко ни валко…

В природе грозовые тучи весьма редко заволакивают небо в зимние месяцы. Такие явления происходят раз в несколько лет. Закономерно, что первые грозы гремят с наступлением теплого времени, весною. В летнюю жаркую пору они довольно часты.

Само приближение грозы знаменуется вполне определенными признаками. Обычно первыми приметами служат едва различимые еще белесые тучки на далеком горизонте. Через некоторое время они разрастаются, и угрюмая пелена заволакивает полнеба. Чем ближе надвигается мрачная громада, тем тоскливей и тревожней становится вокруг, а душа сжимается в предчувствии неотвратимого грохота…

Но грозы гремят не только на небе. И на земле они чреваты лихолетьем. Со времен Тильзитского мира не прошло и трех лет, а Наполеон все явственнее понимал, что «путь к Англии лежит через Россию». Скоро непрочность мира уяснил и Александр. Когда Наполеон передал ему через русского военного атташе князя Волконского: «Мир — как яблоко. Мы можем разрезать его на две части, и каждый из нас получит половину», — Александр заметил: «Сначала он удовольствуется одной половиной яблока, а затем потянется и к другой…»

На берегах и Темзы и Невы прекрасно осознавали, что война не нужна ни России, ни Англии.

Видимо, поэтому лондонское адмиралтейство сочло благоразумным в кампанию 1810 года не проводить военных операций против русского флота в Балтийском море. Однако война пока продолжалась, и Кронштадтская эскадра охраняла морские рубежи от неприятеля. В ее строю находился и бриг «Меркурий».

Глубокой ночью, в октябре, в штормовую погоду «Меркурий» шел курсом вест неподалеку от Толбухиной косы. Бушевавший шторм выбросил в районе Толбухина маяка несколько канонерских лодок. Там же люгер «Ганимед» сел на мель, терпели бедствие другие суда. «Меркурий» спешил на выручку — спасать людей, помочь товарищам в беде.