Виктор Сергеев - Унтовое войско

— Понял вас, генерал!

— Вы назначаетесь начальником всего этого… верпования, — проговорил Муравьев, вытирая обшлагом пот со лба. — Заставим всех засучить рукава. Если надо, сам встану за лебедку! — Покосился веселы глазом на жену: — И тебя заставим… А что? Сама напросилась на войну. Вот и воюй. — Он притянул её к себе, обнял.

Верпование было для всех внове. Поначалу и канаты рвались с лебедки — не умели закреплять, и якоря понапрасну вытаскивали с лодки — проще их было тянут под водой, и вельбот с плашкоутом не четко маневрировали. Все приходилось постигать на ходу. Уж, казалось бы, чего проще спустить якорь на дно? Ан нет. Выбирай, какое дно. На камень не бросай — пустое занятие Тычком не бросай — лучше плашмя, чтобы сразу зацепило. Но тут же думай и о том, как поскорее его, якорь снять со дна.

Подошел вечер, а штиль — ни в какую. Люди выбились из сил, но никто не жаловался.

Всю ночь шло верпование. «Пальметто» медленно но безостановочно продвигался на север. Вахтенные вглядывались в туманную зыбь левого берега. При выходе с сахалинского фарватера там должны вспыхнут два костра — сигнал казачьего пикета о том, что на Охотском море неприятеля не видать…

Скупо и медленно пробирался рассвет сквозь тучи затянувшие восток. Задул ветерок и посеял мелкий дождь. Ожили паруса. Офицеры, матросы, солдаты глядя на мглистое небо, крестились.

Сахалинский фарватер был едва различим в под зорную трубу, когда матрос-сигнальщик заметил трехмачтовый корабль.

Муравьев распорядился добавить парусности барк; и не отходить далеко от берега. У капитана не оказалось карт с промерами глубин прибрежного района Зато такие карты были у старшего лейтенанта Гаврилова. Ими его снабдил контр-адмирал Завойко, не раз ходивший здесь и проводивший исследования берегов и морского дна.

Муравьев и Гаврилов засели за карты. Надо определить курс следования судна — не наскочить на рифы или мель и не сворачивать далеко от берега.

От сигнальщика, находящегося на салинге [49] Площадка на верхнем конце мачты. , поступило донесение, что трехмачтовый корабль повернул на север и движется курсом на сближение.

— Что, старший лейтенант? — спросил Муравьев. — Когда он может нас настигнуть? Вот поганство!

Гаврилов передернул плечами, подумал:

— Разрешите взглянуть… Что за корабль?

После ухода Гаврилова Екатерина Николаевна, сидевшая на диване за перегородкой, вышла к столу.

— Это опасно? За нами погоня? — обратилась она к мужу по-французски. — Боже мой!

Муравьев поднялся, подошел к жене.

— Я тысячу раз проклял тот час, когда согласился взять тебя с собой. — Он вздохнул, перекрестил ее. — Но судьбе угодно, чтобы ты следовала со мной. Единожды ты явилась предо мной как счастливое провидение, и мы одолели штиль. Бог даст, твое присутствие на корабле принесет нам новую удачу.

— А если погибельный плен?

Он не успел ответить. Вошел Гаврилов и доложил, что «Пальметто» преследуется вражеским судном.

— Кто же это? — нетерпеливо спросил Муравьев. — Что вы молчите? Не разглядели его флагшток? Он так далеко?

— Ваше превосходительство, я опознал это судно. Оно было в бою под Петропавловском.

— Ну и что?

— Нас преследует трахмачтовый фрегат «Ла-форт»! Шестидесятипушечный…

— Чей он?

— Французский.

— Французский?! — удивился генерал. — Вы не ошибаетесь, голубчик? Почему именно французский?

Екатерина Николаевна, зажав ладонями виски, ушла за перегородку. Она поняла, почему этот моряк замялся, отвечая ее мужу… Ей по-прежнему не доверяли, ее стеснялись, она всем тут мешала. Но куда ей деться? И что делать? Если «Пальметто» будет пленен, тогда… Она упала на диван, зажимая ладонями уши, чтобы не слышать ничего, что творилось вокруг.

Гаврилов предложил Муравьеву смелый план.

Фрегат мог сблизиться с барком на пушечный выстрел около трех часов пополудни. В районе сближения на карте Завойко значилась рифовая гряда в нескольких десятках кабельтовых от берега. Если удачно маневрировать, то «Пальметто» проскочит вблизи подводных камней, а громоздкий фрегат наверняка получит пробоину.

Муравьев понимал, что расчеты Гаврилова могли не оправдаться… И тогда верный плен, верная погибель.

Капитан «Пальметто», страшась плавания возле рифов, уговаривал генерала отказаться от плана старшего лейтенанта. Он надеялся на постоянную переменчивость ветров в Охотском море.

— Поверьте, генерал, — с улыбкой, не выпуская трубки изо рта, убеждал его капитан, — этому французскому коту не так-то легко схватить за хвост американского мышонка.

Муравьев посмотрел на старшего лейтенанта.

— Да, генерал, нас схватить не так просто, — подтвердил Гаврилов. — Мы будем уповать на переменчивость погоды. Здесь она не бывает устойчивой. Ветра могут не дозволить неприятельскому кораблю следовать за нами прямолинейным курсом. И еще наш союзник — туман. Посмотрите, что творится!

Муравьев глянул и поразился. Совсем недавно он отчетливо видел черные угрюмые скалы берега. Проглядывалось чуть ли не каждое деревце. А теперь скалы покрылись клочьями серой ваты и уже не разобрать, где урез воды Серые клочья стекали с черных боков скал и, клубясь и растягиваясь вверх и вширь, подступали к барку.

— Я на туман надеюсь более, чем на ветер, — заявил Гаврилов.

— Ну так нет надобности и в рифах!

— Нет, генерал. Надобность остается. Плыть до Аяна суток восемь, а то и более. Нельзя надеяться только на ветра и туманы. Восемь суток не столь малое время, чтобы кот не изловчился и не скушал мышонка. А пробоина в днище фрегата… Это, генерал, весьма бы нас утешило, Французы задержатся с ремонтом… сколько-то там., суток двое — трое. А может, и вовсе отвязались бы от нас. Полагаю, что от рифов нам отказываться негоже. А то, что капитан «Пальметто» против, так его и понять нужно. Он своим капиталом рискует, ему страховая компания не уплатит, ежели барк затонет. Сам виноват — связался с русскими… А плена он не страшится. Его отпустят с миром. Убедит французов, что генерал Муравьев заставил его силком принять на борт русский штаб. Да оно почитай, что так и было. — Гаврилов улыбнулся одними глазами. — Будь у этого американца выбор, он и не решился бы рисковать судном и своей собственной шкурой. Поверьте мне, знаю я этих китобоев и торговцев.

Закрылась дверь за Гавриловым. Муравьев устало опустился в кресло. Мысли лихорадочно сменяли одна другую:

«Неужели конец? Как глупо и нелепо — пускаться в плавание на легком суденышке. О чем ты думал, генерал? И еще с женой. Шесть пушек на «Пальметто». Какая же тут оборона? Догонят и возьмут в плен. Позор на всю жизнь. Привезут в Париж… Авторитет, слава, почет — все рухнет, рассеется, как мираж. Защищаться? Что могут поделать несколько десятков нижних чинов и штабных офицеров? Верная смерть. А жена? А дело амурское? Кто сплавы будет готовить? Кто доведет до конца переговоры с китайцами?