Александр Золототрубов - Опальный адмирал

Р. S. Юлька, я люблю тебя, а ты?..»

Юля свернула листок, а на сердце заскребло: что еще там за Таня? Сегодня она помогла Петру убрать квартиру, а что сделает завтра?..

Она вмиг оделась и поспешила к Дарье. Соседка как раз собралась идти на базар.

— Что у тебя, Юля? — спросила она.

Та дала ей письмо Петра, а когда Дарья прочла его, спросила:

— Что мне делать?

Глаза у Дарьи потемнели.

— Даже не знаю, что тебе посоветовать… — тихо промолвила она. — Надо подумать. Вот вернусь с базара, и мы это дело обсудим. Боюсь, как бы эта самая Таня не повесилась Петру на шею. За свою любовь, Юля, люди на смерть идут, не то что дерутся…

Юля не чувствовала под собой ног, когда шла домой. «Таня, милая девушка…» Эти строки из письма Петра горячим свинцом жгли ей душу.

Отец куда-то ушел, и это было Юле на руку: не хотела, чтобы он увидел ее расстроенной. Она села на диван. Скрестив на груди руки, прикрыла глаза, и словно наяву из серого тумана выплыло лицо Петра, Юля услышала его голос: «Юлька, я люблю тебя, а ты?..» Она вскочила с дивана, вырвала из тетради, лежавшей на столе, листок и торопливо набросала телеграмму: «Петя, люблю, жду, когда приедешь. Твоя Юлька». Она встревоженно встала из-за стола и вдруг спросила себя:

— А чего ждать, когда он приедет? До осени, как до солнца — далеко.

Она скомкала телеграмму и бросила ее в печку. Сказала себе: «К Петру надо ехать. И немедленно! Адрес есть, чего же еще ждать?» И Юля собрала в дорогу чемодан, написала отцу короткую записку и положила ее на стол, чтобы он сразу увидел ее, когда войдет в комнату.

Во дворе послышались чьи-то грузные шаги. Юля выглянула в окно. Степан. Без стука он вошел в комнату.

— Привет, принцесса! — бросил с порога, и улыбка вспыхнула на его полном лице.

— Привет, принц! — усмехнулась девушка. — Ты-то мне, соколик, и нужен.

— Я же говорил тебе, что ты меня покличешь, — весело произнес Степан. — Что, небось арбузов надо еще привезти или пшеничку для кур? Вчера я кабана зарезал, могу и мяса… Полуторка стоит на улице, и я мигом все подвезу. — Он хотел было шагнуть к двери, но Юля схватила его за руку.

— Погоди, Степа… Мне нужно срочно на вокзал, отвезешь?

— Куда поедешь?

— В Саратов к сестре. Приболела она, мне надо побыть с ней два-три дня.

Степан почесал затылок.

— Ночью я на току работал. Устал, понимаешь… Давай утром отвезу, а?

Юля фыркнула:

— Я как-нибудь доберусь на попутке.

Он взял ее чемодан.

— Поедем! А когда будешь возвращаться, дай мне знать, и я встречу тебя.

— Ладно, принц.

— А сейчас один поцелуй.

Юля чмокнула его в щеку.

Степан завел полуторку, включил газ, и машина рванула по дороге.

Егор приехал домой в полночь. Разгулявшийся с утра ветер прилег в степи отдохнуть. Было так тихо, что с речки доносилось кваканье лягушек. Светила круглая, как тарелка, луна.

«Юлька, наверное, уже давно спит», — подумал Егор, подходя к крыльцу. Тихо, чтобы не разбудить ее, он своим ключом открыл дверь, разделся в сенях, шагнул в комнату. Но что это? На столе лежала записка. Он включил свет и прочел: «Отец, я уехала к Пете на море. За меня ты, пожалуйста, не волнуйся, а вот себя побереги. Как приеду на место, дам знать. Только не сердись, ладно? Любящая тебя Юлька».

Егор положил записку на стол и тяжко вздохнул. «Пойми этих баб, что у них на душе», — усмехнулся он. Отодвинул на окне занавеску и посмотрел на дом соседки. В окнах свет не горел, значит, спит Дарья…

Утром, едва из-за горизонта выкатилось яркое и какое-то белое солнце, Егор поспешил к соседке.

— Ты чего так рано заявился? — Дарья пытливо посмотрела ему в лицо.

Егор протянул ей записку дочери.

— Юлька мне на прощание черкнула несколько строк, а сама укатила на море к Петру, даже меня не дождалась.

Дарья прочла записку и неожиданно засмеялась.

— Юлька вся в тебя, Егор! Ты, должно быть, забыл, как сватался к своей Дуняшке? А я все-все помню. Ночью ты приехал к ней и без ведома родителей увез ее к себе на хутор. А через год она родила тебе Юльку.

— Я любил Дуняшу. — Егор сглотнул, голос у него сорвался.

— А не уберег ее, — попрекнула его Дарья. — В тот вечер дождь лил как из ведра, было холодно, а ты взял ее с собой на рыбалку. И застудилась она, воспаление легких…

— Жену не уберег, ты права, потому теперь желаю Юльку уберечь, — глухо произнес Егор. — Зря она укатила на море.

— Это почему же зря? — не поняла его Дарья.

— Петька-то ее к себе не приглашал? А вдруг любовь у него к Юльке растаяла, как тает туман над рекой в солнечный день?

— Не мели чепуху, Егор! — одернула его Дарья. — Твоя дочь за своим счастьем поехала. Не век же ей жить с тобой…

— И то правда, — согласился Егор.

Вернулся он домой расстроенный и не сразу заметил, как во двор вошел Степан Батурин.

— Доброе утро, Егор Иванович! — Он протянул руку, чтобы поздороваться.

Но Егор даже не шевельнулся, словно бы не видел руку. Грустно произнес, поправляя на голове старую кожаную кепку:

— Недоброе у меня утро, Степан, Юлька-то уехала…

— А чего вам печалиться? — усмехнулся Батурин, закуривая папиросу. — Я отвез ее на вокзал. Погостит у своей сестры в Саратове и вернется, а потом с вами свадьбу с ней сыграем. Я вот думаю, что подарить ей? Может, подскажете?

— Не будет свадьбы, Степан! — глухо и отрешенно ответил Егор. — Юлька уехала не к сестре, как ты говоришь, а на море к Петру, Дарьиному сыну. Она любит его, вот и укатила.

Степан побледнел, и так ему стало плохо, что и слова сказать не мог.

Январским морозным утром главком ВМФ Кузнецов собрался на прием к министру Вооруженных Сил маршалу Булганину, но тот неожиданно сам вызвал его. Николай Александрович был явно не в духе, но Николай Герасимович сделал вид, что этого не заметил.

— Я о совещании по вопросу строительства кораблей, — произнес маршал. — Товарищ Сталин рекомендовал обсудить эту проблему завтра в десять утра. Я просил его принять участие в работе, но у него встреча с зарубежной делегацией. Ваши адмиралы все на месте? — Лицо министра стало строгим.

— Все, кому велено быть, уже съехались, — сдержанно ответил Николай Герасимович. — Значит, завтра в десять?..

На совещании, которое проводил министр Вооруженных Сил (в нем приняли участие маршалы Василевский и Конев, адмирал флота Кузнецов, адмиралы Юмашев, Левченко, Трибуц, Головко, Галлер, Алафузов, вице-адмиралы Ставицкий, Горшков, Холостяков, Владимирский), речь шла о новых типах боевых кораблей, которые следовало построить. Маршал Булганин был въедлив, то и дело задавал адмиралам вопросы, не скрывал своей горечи, что военный флот «слишком дорого обходится государству». После того как многие высказались, он вдруг произнес: