Александр Золототрубов - Опальный адмирал

— Наверное, рискованно было охотиться за «Тирпицем», ведь его охраняла дюжина эсминцев? — спросил нарком.

— Факт, рискованно, — признался Лунин. — И если кто говорит, что, мол, ерунда, не верьте ему… Так вот насчет атаки… — Лунин провел пальцами по подбородку. — Я замер у перископа — хотелось скорее занять выгодную позицию. На душе тревожно: удастся ли? Пока все шло гладко, и я полагал, что вот-вот атакую пирата. Но я был слишком самонадеян! Эскадра повернула вправо. Линкор показал левый борт, курсовой угол семь градусов. Я мигом развернул лодку на кормовые аппараты и выпустил по линкору четыре торпеды. Лодка сразу же погрузилась на глубину. Отчего так спешил? В момент залпа лодка находилась внутри строя эскадры, и я опасался, что миноносцы обнаружат ее. Через две минуты пятнадцать секунд акустик доложил о взрыве торпед. — Лунин сделал паузу, посмотрел на Кузнецова. — Все ли четыре торпеды попали в «Тирпица»? Вряд ли… А вот две торпеды его поразили — за это ручаюсь. В то же время допускаю возможность, что головной эсминец, повернувший в момент выстрела на контркурс, перехватил одну торпеду на себя…

— Ты хочешь что-то добавить? — Нарком посмотрел на сидевшего рядом Головко.

— Мы с комбригом Виноградовым тщательно изучили отчет Лунина, кальку с маневрированием лодки «К-21» — все убедительно свидетельствует об успехе торпедного удара, — воодушевленно произнес Головко. — И еще одна деталь. Во время атаки Лунин определил скорость хода линкора в двадцать два узла. А когда английский воздушный разведчик обнаружил немецкую эскадру, корабли шли десятиузловым ходом. Ясно, что шли малым ходом из-за подбитого линкора. Через несколько дней после атаки Лунина адмирал Фишер сообщил мне, что по данным английской разведки «Тирпиц» встал на ремонт в Альтен-фьорде и что англичане считают это следствием атаки нашей подводной лодки.

— Атака смелая и рисковая, рад поздравить вас, Николай Александрович, с большим успехом! — Нарком крепко пожал герою руку.

— Служу Советскому Союзу! — произнес Лунин и не по-уставному добавил: — Мы этих паршивых фрицев, товарищ народный комиссар, будем бить, как водяных крыс! — А.З.)

В сопровождении адмирала Алафузова в кабинет наркома ВМФ СССР вошли контр-адмирал Майлс и его переводчик, высокий, сутулый брюнет с серо-зелеными глазами. Николай Герасимович был знаком с Майлсом, при первой же встрече с ним понял, что англичанин ведет себя сдержанно, словно боится в чем-то проговориться. Сейчас Майлс поздоровался, на его полном лице светилась улыбка, а глаза будто говорили: «Хотя, сэр адмирал, и случилась беда с конвоем, я рад вас видеть!» Николай Герасимович ответил на приветствие англичанина сухо.

— Господин Майлс, мы с вами делаем одно дело — сражаемся против фашистов, и я хотел бы, чтобы в наших взаимоотношениях превалировал именно этот вопрос, — сказал Кузнецов, приглашая адмирала сесть. Тот сел в кресло рядом со стулом, за которым стоял нарком. — Семнадцатый конвой понес большие потери. Не скрою, Верховный главнокомандующий Сталин весьма этим обеспокоен. Чем объяснить, что корабли охранения бросили конвой и это привело к его гибели? Теперь это вполне очевидно. И если нам удалось спасти чуть больше десяти транспортов, то сделано это было благодаря тем решительным мерам, которые принял командующий Северным флотом вице-адмирал Головко.

— Я ценю ту заботу, которую проявил сэр Головко о судах, — сказал Майлс. — Сегодня утром я получил ответ от первого лорда адмиралтейства Дадли Паунда. Скажу вам честно, сэр Кузнецов, ответ меня не удовлетворил. По его словам, он имел намерение заманить в западню немецкую эскадру, которая вышла на перехват конвоя, с этой целью и было решено оттянуть от него крейсера и эсминцы. Но что-то у наших адмиралов сорвалось. Зато враг обрушил удар на неохраняемые суда конвоя. Печально, но факт! — Майлс немного помолчал. — Если можно, сэр Кузнецов, я просил бы у вас стакан чаю…

Алафузов принес чай.

— Я не знаю, почему мой коллега адмирал Паунд так испугался немецкой эскадры, вышедшей на перехват конвоя. Никак не понимаю, ведь у англичан было почти втрое больше сил. Может быть, вы, сэр Кузнецов, раскроете мне секрет моего адмиралтейства?

Нарком не хотел вступать в полемику с Майлсом, но заявил:

— Я не могу разделить точку зрения господина Паунда. Пятого июля после полудня немецкие корабли обнаружила советская подводная лодка «К-21». Повторяю, это было пятого июля, а днем раньше, четвертого июля, поздно вечером английское адмиралтейство отдало приказ командиру сил охранения капитану 3-го ранга Бруму и командующему крейсерской эскадрой Тови о рассредоточении конвоя и самостоятельном следовании в русские порты. Где же логика? Немецкие корабли еще не вышли в море, а адмиралтейство поспешило отдать приказ.

Англичанин смутился, но глаз не прятал и открыто смотрел Кузнецову в лицо. А нарком ВМФ продолжал:

— У нас, русских, такое поведение союзника называется, мягко говоря, неблагородным.

— Скажите, сэр Кузнецов, проще: трусость допустили наши адмиралы, — улыбнулся Майлс. — Я сегодня же вновь запрошу свое начальство, — пообещал он. — Мне вся эта история не ясна до конца, и возражать против ваших доводов я не могу.

— Вы же уверяли меня, что Паунд — друг Черчилля, заботится о конвоях. Я в этом сомневаюсь, — подал реплику до этого молчавший адмирал Алафузов.

— Не думаю, сэр Алафузов. И Паунд и Гамильтон на хорошем счету у премьера Черчилля, и вряд ли они рискнули бы его подвести. А господин Черчилль, как вы знаете, первым заявил, что Англия поможет Советам разбить немецких фашистов.

«Это слова, — едва не произнес вслух Кузнецов. — Но мы-то знаем, кто есть на самом деле господин Черчилль. Пока ему выгодно — он помогает нам, а будет невыгодно — начнет вредить…»

Английский адмирал ушел, и Николай Герасимович легко вздохнул, ощутив облегчение. «Теперь мне все ясно, и я смогу изложить Верховному в деталях обстоятельства случившейся трагедии», — подумал он.

Сталин сидел за столом и курил трубку. Кузнецов поздоровался. Тот молча кивнул. Лицо хозяина кабинета было хмурым, выражало крайнюю неудовлетворенность.

— Я сейчас приглашу сюда Молотова, — сказал он. — Ему потом придется заниматься этим вопросом. — Он снял трубку прямого телефона с заместителем председателя ГКО. — Мы ждем тебя, Вячеслав.

Пока Сталин просматривал на своем столе какие-то бумаги, пришел Молотов. Он поздоровался с Кузнецовым, подал ему руку.

— Погиб весь конвой? — спросил он, садясь рядом.

Сталин терпеливо выслушал Кузнецова. Тот был краток, стараясь изложить суть дела и не вдаваться в детали.

— То, что сделали английские адмиралы, не делает чести лордам, а уж нам тем более. — Сталин хотел прикурить погасшую трубку, но передумал и положил ее на стол. — А чем объясняет случившееся адмирал Майлс?