Эльвира Ватала - Великие любовницы

Узнав, что ее заговор провалился, Изабелла садится на коня и мчится в спасительный монастырь монашкой постригаться. Там-то ее мстительная рука королей не достанет. И действительно, больше Изабелла из монастыря не вышла, начисто отказавшись и от мужа, и от светской жизни. Напрасно Хьюго простаивал перед воротами монастыря, умоляя Изабеллу вернуться: ни разу она к мужу не вышла. Убитый горем Хьюго, который без Изабеллы и ее любви жить не мог, впадает в дикую меланхолию, когда жить человеку не хочется, и как Печорин или Вронский решает подставить себя под пули или, вернее, меч неприятеля. Он идет в какой-то крестовый поход и так мечтает быть убитым, что его, конечно же, мечом враг порубил. Когда мужчину одолевает неистовая тоска по женщине, по ее утрате, будь то татарка Белла, или красавица Анна Каренина, или неотразимая Изабелла Ангулемская, он непременно желает умереть, и непременно под пулями неприятеля. Такова, значит, дьявольская мощь любви. А Изабелла, несмотря на возраст, на свою многодетность, с годами не только фигуры не теряла (восемь человек рожденных детей и большое количество выкидышей), но молодела и красивела с каждым годом. Ее-то годы почему-то не брали. Вот бы нашим царицам или заморским королевам такое свойство лесной феи — Изабеллы. Она сама на недоумение всех окружающих, почему ее годы не берут, неизменно отвечала: «А я заключила пакт с господином дьяволом». Действительно, дьявольская мощь Сен-Жермена, который до сегодняшнего дня представляет для всех необъяснимую загадку: он жил 300 лет и каждый год чуть ли не молодел. Во всяком случае в течение последних 100 лет его внешний вид не изменялся: элегантный пятидесятилетний мужчина почти без морщин на лице. Сейчас многие психологи и историки занимаются феноменом Сен-Жермена, и того и гляди пухлые трактаты и интересные художественные произведения на книжных полках появятся, объясняющие нам по-научному этот невозможный жизненный феномен.

Ну молодая вечно и обольстительная Изабелла никогда больше к светской жизни не вернулась, быть может, соблазняя бедных монахов своими бесовскими чарами, может, нет и умерла в возрасте что-то около шестидесяти лет, вероятно, потому, что сама этого захотела: ведь пакт с дьяволом давал вечную молодость Фаусту, была бы только рядом Маргарита. А раз рядом Хьюго нет, лучше уж с ним на том свете встретиться, чем прозябать вечно молодой монашкой. Мы бы так на месте Изабеллы рассуждали.

Мария Гонзага, вовсе не тривиальная женщина, хотя и нелюбимая жена в «насильственном алькове». Мы не знаем, дорогой читатель, за что невзлюбил ее, а даже возненавидел муж, польский король Владислав Ваза, если сам он далеко не Аполлон Бельведерский, а в жену его все поголовно влюблялись, столько обаяния, красоты и прелести в ней было. Во-первых, богатая. Ее отец Карл де Неверс содержал свой маленький двор со ста придворными в Мантуи. Во-вторых, образованная. Марии дали хорошее образование, да и внешне она довольно привлекательна: черные как смоль волосы, черные как уголь глаза, обаятельная улыбка на всегда веселом лице, а фигура стройная, что твоя новогодняя елочка. Ну, конечно, любовников у нее видимо-невидимо. А один даже из-за неразделенной любви со своей жизнью покончил. Незначительных любовников — много, конечно, мы даже их имена приводить здесь не будем: все они одинаковы — серенькие бесцветные птички. Но были и значительные любовники, а среди них известный любовник короля, старший конюший де Марс. Правда, ветреный это человек и слегка неразборчивый в любовных чувствах: то влюбился в Марию Гонзагу, да так сильно, что пламенными любовными посланиями ее ну просто засыпает, то вдруг, вырвавшись из объятий короля и подождав, когда тот уснет, быстро одевался, на коня вскакивал и мчался в Париж в любимые бордели, к любимым проституткам. Проведя с ними два-три часа, садился опять на отдохнувшего уже коня и как вихрь мчался обратно в Сен-Жермен в королевский дворец. Так что, когда король утром просыпался, он всегда заставал своего любовника на месте, только сильно уставшим и до обеда почивавшим. Король не смел будить своего любимца, и тот мог безнаказанно спать иногда и до трех часов пополудни. «Ничего, король подождет», — любил говаривать Марс, нимало не считаясь с монархом. Он быстро усвоил известную истину: в любви двух существ, будь они мужского или женского пола, есть раб и властелин. Рабом всегда бывает более любящий, а поскольку король любил своего Марса больше, чем тот короля, зависимой стороной был король. И так он с монархом не считался, что свои эскапады в бордели увенчал женитьбой на известной мировой куртизанке Марион Делорм, которой домогался сам кардинал Ришелье, во дворец к которому она ездила, переодевшись пажом. Но ей казалось, что кардинал слишком мало ей за свои услуги платит, и однажды она подаренные им сто пистолей пренебрежительно выбросила за окно. А вот де Марсу отдавалась совершенно бесплатно, да еще и стала его женой. Король, как только услышал про такую коварную измену своего любовника, от гнева и печали не мог места себе найти: заперся на несколько дней в своих покоях, где тяжко оплакивал горькую новость. Но власть над королем с этого момента де Марса не только не уменьшилась, но даже увеличилась, и вот он уже подумывает, как бы самого кардинала Ришелье свергнуть и самому неограниченную власть при короле захватить. Заговор провалился, конечно, де Марсу, имеющему самых лучших и быстрых лошадей во всем французском королевстве, предложено было бежать, но он в своей непомерной гордости и в понятии чести бежать отказался. Тогда король с болью в сердце и со слезами на глазах вынужден был издать приказ об аресте своего любимца, а потом еще один страшный указ подписать: дать свое согласие на публичную того казнь через отрубление головы. Де Марс держался до последней минуты с восхитительным спокойствием и доблестью. За полчаса перед казнью он потребовал перо и бумагу и написал матери прощальное письмо, потом внимательно его перечитал, нашел две грамматические ошибки и тщательно их исправил. Потом дал исповеднику прекрасный медальон с миниатюрой Марии Гонзаги и пучком черных ее волос, приказав все это сжечь, и передал слова любви своей любимой женщине и, став на эшафоте перед палачом, сделал несколько комичных танцующих фигур. Вот с какой доблестью и презрением к смерти этот фаворит короля и любовник Марии Гонзаги голову свою на эшафоте сложил. После его смерти Мария Гонзага, испуганная возможной компрометацией, поскольку уж очень интимные послания любовнику посылала, просит кардинала Ришелье, который тоже был в нее влюблен и однажды вознамерился силой ее любовь завоевать, улегшись в кровати и притворившись больным с конкретным предложением Марии возлечь рядом и муки его облегчить, на что княжна отвечала поспешным оставлением кардинальской спальни, так вот Ришелье ей без обиняков сказал: «Не волнуйся, голубушка. В письменном столе де Марса найдено столько любовных писем лиц обоего пола, что сам дьявол в их авторстве не разберется и тебе нечего за свою честь опасаться».