Валентин Пронин - Царь Саул

Одного часового убрали метко брошенным дротиком. На другого прыгнули со стены и переломили ему шею разбойничьим аммонитским приёмом. Затем, разделившись на тройки, тихо и жадно бросились в дома.

Резня уже шла быстро и беспощадно, когда пеласги стали просыпаться.

Начался бой под разноголосый крик врагов, не успевших схватить оружие. Откуда-то появилось десятка четыре селян, сидевших в зарослях дрока. Они размахивали дубинками и топорами, бивали пеласгов с наслаждением, с бешеной радостью.

Несмотря на внезапность нападения и на невозможность вооружиться, пеласги оказали яростное сопротивление. Однако им но слишком поздно. Абенир метался, разя сонных железным мечом, как смертоносная молния. Двадцать пять пелиштимских грабителей успели запереться в доме старейшины вместе с хозяином и всей его семьёй.

Эшраэлиты придавили дверь тяжёлыми камнями и кольями, завалили прошлогодней соломой, сушёным навозом и подожгли. Дом запылал, звериные вопли боли и ужаса рвались из оконных проёмов. Каждого, кто пытался высунуть обугленную голову, ждал удар дубины. Догоняли по всей долине тех пеласгов, кто хотел убежать. Над такими издевались: выкалывали глаза, вспарывали животы, отсекали мужской уд и ядра. Некоторые пелиштимские бойцы, успевшие обнажить мечи и добраться до своих страшных секир, бились с воющими от мстительного восторга хебраями до последнего вздоха.

Поднявшееся солнце залило жарким утренним светом дымящиеся селение, сгоревший дом старейшины и триста убитых врагов в домах и вокруг них. Погибло пятнадцать воинов ибрим и восемь местных селян. Многие оказались тяжело раненными. Таких обмыли водой из овечьего колодца, отнесли в похоронную пещеру и закрыли вход неподъёмными валунами. Легко раненных кое-как перевязали обрывками одежд. Напились воды, собрали оружие и им вехи, которые не пригодились большинству беспечных врагов. С пением древних заклинаний, с невероятной семижильной выносливостью отправились торопливо к Гибе, чтобы порадовать своего царя, дорогого Абенирова братца, ненавидимого первосвященником и управителями северных колен Эшраэля.

Успешные действия Абенира обрадовали собравшихся в Гибе. К тому же мстители принесли из Отры бронзовые панцири, шлемы и копья. Пришли с ними два десятка селян, участвовавших в бойне. Они просили принять их в войско Саула.

Юный удалец Янахан не хотел сидеть в Гибе. Однажды Янахан сказал своему оруженосцу Абиро, смуглому до черноты юноше с едва пробивающимися усиками, но рослому, крепкому, неутомимому, как онагр [45] Онагры — дикие ослы, обитавшие в степях Ближнего Востока. :

— Хватит скучать и таращить глаза на девчонок. Надо покарябать пелиштимских волков.

— Как «покарябать»?

— Пробраться ночью к лагерю и закидать их камнями. Мы-то будем в темноте, а их у костров хорошо видать. Понятно тебе?

— Понятно, господин мой Янахан. Кто пойдёт с нами?

— Отец не разрешит нам повеселиться, чтобы не рисковать. Мы пойдём с тобою одни. Не струсишь?

— Одни так одни. Я всегда готов.

Юноши взяли с собой ремённые пращи (камней хватало повсюду). Мечи привязали за спиной, чтобы удобней было ползти, и исчезли в ночной тьме. Оставив настороженную Гибу, где подступы к городу постоянно сторожили не меньше двадцати стражей, Янахан и Абиро направились в сторону лагеря пеласгов.

Они ушли после полуночи, а на рассвете увидели дорогу, ведущую к Михмасу.

Дорога шла серединой безлесной долины. Кое-где из-под камней росли высокие пучки жёсткой травы. Солнца ещё не было видно, но правая сторона кремнистой гряды, окаймлявшей долину, начинала освещаться.

Звенели цикады. Ещё завывал где-то вдали шакалий хор. Раздавались предутренние крики фазанов. Каменная гряда местами темнела порослью колючих кустарников. Из расщелины, позванивая, вытекал ручеёк. Взлетали лесные голуби. Насекомые выползали на серый свет утра.

— Не успели затемно, — сердился Янахан, показывая сверху, с острого холма, на огромный лагерь пеласгов, где ещё догорали ночные костры. Лагерь окружали обрывистые скалы, которые переходили в серовато-белый горный массив. Корявые деревья с кривыми ветками казались застывшими чёрными пауками. От высоких скал падали лиловые тени.

Людей в лагере, кроме нескольких часовых, нигде не наблюдалось.

— Начнём вон с того, — сказал Янахан, раскручивая пращу. — Сегодня шакалы воют, будто предвещают что-то. Всё кругом вроде обычно, а будто не так… Правда?

— Не знаю, господин мой Янахан. Но мне показалось: земля раза два вздрогнула. О, Ягбе, помоги нам сохранить жизнь, одолеть врага! — Абиро быстро помолился, выбрал камень и тоже наладил свою пращу.

— Целься лучше. Не то шум поднимем, а толку не будет.

Два камня одновременно ударили в лицо пелиштимского стража. Он упал замертво. Кругом царила тишина, никто ничего не заметил.

— Хорошо, подбираемся ближе, — тихо радовался Янахан, карабкаясь по краю скалы на удобную для броска площадку. — Целься, не торопись. Они нас не видят.

То ли божественное вдохновение снизошло на двух юных воинов, то ли они, постоянно упражняясь, действительно были великолепными метателями из пращи. Ведь кажущееся невероятным в обыденной мирной жизни становится возможным при напряжённых, опасных, до странности внезапных и таинственных обстоятельствах войны. Кроме всего прочего сознание людей ждало помощи бога. И от того, что они беззаветно и страстно верили в эту помощь, она в том или ином виде к ним приходила.

— Ягбе за нас, — бормотал Янахан, выбирая очередной камень. — Ягбе сильнее их Дагона. Он нам даст удачу.

Конечно, это представляется поразительным чудом среди той примитивной, древней, почти животной войны. Но два молодых воина, тщательно прицеливаясь, своими неотразимо меткими бросками почти беззвучно превратили в трупы шестерых прекрасно вооружённых охранителей пелиштимского лагеря.

После этого они быстро спустились и, пользуясь тем, что эту часть лагеря никто уже не охранял, подбросили к шатрам спящих пеласгов несколько охапок сухой соломы и подожгли. Как голодные львы, могучие юноши ворвались в шатры.

Хриплые крики их жертв огласили предутреннюю тишину. Шесть шатров горело, от них в мерцающих отсветах струями и ила но земле кровь из рассечённых яремных вен. Для убийства Янахану и Абиро требовался только один взмах короткого отточенного меча. Взмах, взмах, взмах… И вот спящий или только что проснувшийся человек корчится, захлёбываясь собственной кровью.

Янахан и Абиро метались молниеносными тенями из шатра в шатёр. За несколько минут они успели прикончить двадцать пеласгов и тогда только бросились из лагеря прочь, чтобы исчезнуть в зарослях и ущельях.