Валентин Пронин - Царь Саул

Шомуэл воздел руки к потолку, глаза его горели страстной мыслью. Он верил: Добид станет своевременным и нужным орудием в его руках, пока не будет свергнут Саул.

— Отдыхай, Добид, помазанник божий, вкушай со мной пищу и обрадуй своё сердце, — произнёс Шомуэл и хлопнул в ладони.

Тотчас появился тучный и румяный повар Яшуб, а с ним ещё двое слуг, расстеливших белую скатерть. Перед Добидом поставили блюдо с горячими лепёшками, политыми маслом, глиняную миску с чечевицей в чесночном соусе, свежий козий сыр, кусок говяжьего окорока, мёд и финики. Слуга налил в бокал из сидонского стекла красное вино для Добида и отвар из изюма и чернослива в серебряную чашу первосвященника.

— Я ныне пощусь во имя Эль Шаддаи, — сказал первосвященник. — Завтра мы поднимемся на высоту в Набате, посреди Рамафаима, и я принесу жертву богу. А после того буду пророчествовать. Будут пророчествовать другие, одержимые духом божьим. Затем мы приступим к обеду, и ты познакомишься с почтенными и славными людьми, которые желают тебе благоприятствовать.

На другое утро первосвященник в своей жёлтой шайке с золотыми подвесками, в драгоценном пурпурном нагруднике и полосатом плаще, картинно выкидывая впереди себя посох, поднялся к главному алтарю Рамафаима. Его сопровождали левиты и слуги. Добид, одетый скромно, шёл рядом с Шомуэлом.

Были и гости, неизвестные Добиду пожилые холёные эшраэлиты в светлых одеждах, с золотыми перстнями на указательном пальце правой руки. Здесь собралось и множество горожан, а среди них пророки из разных мест — в высоких шапках и пёстрых плащах. Некоторые дурно пахли, просвечивая немытым, пропотевшим телом сквозь рубища и лохмотья. Они ещё не начали петь и пророчествовать, но уже размахивали бубнами и кимвалами.

К концу жертвоприношений около Шомуэла появился озабоченный Шуни и предупредил, что в город вошли пятьдесят воинов из Гибы. Во главе их находится бывший начальник пастухов Саула по имени Доик-идумей, человек сильный и жестокий. Видимо, лазутчики царя донесли о присутствии Добида на богослужении, и он послал своих людей взять его.

Воины Саула скоро приблизились, расталкивая народ. Они были в кожаных панцирях с медными бляхами, в медных кону сообразных шлемах. Все со щитами и копьями. Первым выступал рослый сутулый полусотник. Хмуря брови, толстые и мохнатые, как шерстистые гусеницы на листьях тутовника, рослый идумей зорко высматривал кого-то среди окружения первосвященника.

Шомуэл торопливо приказал Шуни накинуть на Добида плащ с куколем и тайком увести в дом. Никто не заметил исчезновения юноши. Все присутствующие следили за окончанием жертвоприношений. Люди ожидали раздачи оставшегося от сожжения мяса. Готовили кувшины и мехи с вином, доставали для освящения хлеб.

Шуни увёл Добида безлюдной тропинкой от толпы богомольцев, пророков, женщин и слуг. Дома он спрятал юношу в каморке, находившейся позади священной Скинии, куда разрешался вход только левитам.

Глядя на грозно нахмуренное лицо царского посланца, Шомуэл ускорил ритуал жертвоприношений и сразу приступил к пророчеству.

— Выслушайте слово божие, дети Эшраэлевы! — громко и властно начал первосвященник. — Выслушайте меня, благовестивые, и растите, как роза, растущая в поле при ручье! Издавайте благоухание, как ладан ливанский! Цветите, как лилия, распространяя благовоние духа божьего! Величайте бога великого и единственного! Благословляйте его во всех делах его, величайте имя его и прославляйте его песнями уст ваших и игрою на струнах!

Тут запели и заиграли многочисленные бродячие пророки, сошедшиеся в священный город на праздник. Величественный старец с повелительным взглядом и сильным голосом привлёк к пророчеству всю эту шевелящуюся, галдящую, фанатичную толпу.

Не прошло и получаса, как уже пророчествовали и крутились волчками, раздувая грязные лохмотья, пророки, нищие, богомольцы из дальних городов и селений. Музыканты гремели кимвалами, звенели бубнами, бренчали на струнах.

Многие из пророков закатили глаза и кричали дико, широко разевая рты. У других пена извергалась из глоток, словно они отравились ядовитым отваром или наглотались гашиша, привезённого египтянами. Визгливо и резко завопили женщины, стоявшие поодаль. Одна нарядно одетая девушка вдруг упала и стала биться в судорогах. Служанки и родственницы бросились к ней с радостными лицами и криком: «Дух снизошёл, дух божий снизошёл! Осчастливил дух божий!»

— Бог наш снизошёл к вам! — подхватил их крики первосвященник. — Благословение его покрывает, как река, и, как потоп, наполняет сушу! Для добрых он создал добро, а для грешников — зло! И ветры, созданные для лишения, в ярости своей усилят удары свои для тех, кто несёт злонравие! Огонь и град, голод и смерть будут отмщением воспротивившимся служению божию! Зубы зверей, скорпионы и змеи, и меч, гибельно мстящий нечестивым, обрушатся на головы их!

Толпа пела, плясала и взывала к богу. Воины, пришедшие из Гибы, захваченные общим неистовством, побросали щиты и копья. Некоторые запели известные им молитвы и заклинания. Другие пустились в пляс, тяжело топая в пыли грубыми башмаками. Нашлись и такие, что стали пророчествовать не хуже остервеневших бродяг, выкликая страшные слова.

— Смерть и убийство, ссора и бедствие, сокрушение и удары, огонь и меч — всё для беззаконных! И потоп от бога был для них! Имения неправедных иссохнут, как песок в пустыне, а славные имена праведных, как гром при проливном дожде, прогремят! — восклицали они ржавыми и хриплыми голосами, привыкшими к проклятиям и воинским командам.

Доик-идумей стоял среди них, злобно сверкая глазами, и с досады кривил губы. Он ничего не мог поделать, даже когда обнажил меч. «Чтоб вас истерзали львы и косматые чудовища гор, чтоб на вас напал чешуйчатохвостый скимен, шакалья порода…» — бормотал Доик и, увидев спускающегося с возвышения Шомуэла, подошёл к нему.

— Жрэц, мэне посылал мой царр Шабул взять у тебэ Добид, бэтлэхэмца, — коверкая слова, произнёс идумей. — Гдэ он, жрэц? Я должен его убыть.

— Моё ведение состоит в божественном служении и приношении жертвы. — Шомуэл с презрением взглянул на насупленное лицо чумазого, словно от грязи, косноязыкого идумея. — Если тебя интересует другое, спроси моего слугу.

— О, доблестный Доик, — с хитрым видом заворковал гибкий курчавый Шуни, — известность твоя донеслась и до Рамафаима. Однако твои соглядатаи ошиблись. Тысяченачальник господина нашего и царя с именем Добид не появлялся в нашем городе.

Прости, но не взыщи: его здесь нет. А царь, говорят, послал своего брата Абенира и сына Янахана перебить тысячу-другую идумеев, напавших на шимонитский городок. Не знаешь, чем там всё кончилось?