Софья Бородицкая - Две невесты Петра II

— Бросить? Куда бросить? — удивилась княжна Наталья.

— Куда хочешь, а впрочем, — сказал он, помолчав и поворачиваясь к сестре, — дай-ка его мне. — Он взял из рук княжны коробочку, не разглядывая, закрыл её.— Нет, не стану его бросать. — Он спрятал коробочку с кольцом в карман. — Я лучше его уберу.

— Уберёшь? Зачем?

— А затем, — проговорил он, как-то странно улыбаясь, — что когда-нибудь подарю его своей новой невесте.

— Новой невесте? — ещё больше удивилась сестра. — А разве уже есть такая на примете?

— Нет, разумеется, нет. Слава Богу, что от одной-то избавился. — Помолчав, Пётр добавил с шаловливой улыбкой:— Но ведь будет когда-нибудь у меня новая невеста?

— Конечно, будет, — ответила княжна Наталья, — только дарить это кольцо не следует.

— Почему не следует? — по-детски изумляясь, спросил Пётр, вытаскивая коробочку и разглядывая кольцо. — Оно красивое, правда?

С этими словами он протянул кольцо сестре.

— Красивое, — согласилась та. — Только дарить его больше никому не следует, — повторила она.

— Почему? — допытывался брат.

—Потому что оно принесёт несчастье той, кто станет его носить.

— Глупости! Такое красивое кольцо не может принести несчастье, — уверенно произнёс Пётр, пряча кольцо.

Составление описи имущества опального Александра Даниловича Меншикова началось 5 января 1728 года.

В присутствии Меншикова, членов его семьи и многочисленной челяди открывались один за другим подголовники, сундучки, ларчики, футляры, из которых извлекали драгоценности. В общей сложности в опись было включено 425 предметов различных наименований, принадлежавших Меншикову, его супруге, сыну и двум дочерям. Поскольку многие драгоценности записывались под одним наименованием и называлось их общее число (например, 15 булавок, на каждой по одному бриллианту, или две коробки золота литого, два больших алмаза в серебре, 95 камней лаловых больших и средних и столько же малых), то общее количество предметов достигало нескольких тысяч. Среди «пожитков» княжеской семьи интересны предметы домашнего обихода и гардероб вельможи, его супруги и детей. Вся посуда была сработана из серебра: чайники, подносы, кофейники, ножи, вилки. Даже «блюдо», что «бреютца», и «уринник» с ручкой были серебряными.

Современники Меншикова оценивали его сокровища в фантастических суммах.

«Одни говорят, что вещи, отнятые у него, превышают 20 миллионов, другие говорят, что только пять», — сообщал своему правительству саксонский посланник Лефорт.

Воображение современников, судачивших по поводу несметных сокровищ Меншикова, видимо, подогревалось просочившимися сведениями об изъятии у него крупнейшего в Европе яхонта. Эта драгоценность стала предметом особой заботы Верховного тайного совета в связи с тем, что камень стоил колоссальных денег: Меншиков заплатил за него какому-то сибирскому купцу 9 тысяч рублей. Вопреки молве общую сумму сокровищ и денег Меншикова можно определить в 400 тысяч рублей. Немалых денег стоила обстановка дворцов Меншикова, многочисленные вотчины, а также крепостные крестьяне.

Изъятые у Меншикова иностранные ордена без бриллиантов были отправлены в Иностранную коллегию, часть русских орденов обрела новых владельцев. Орден Святой Екатерины, изъятый у сына Александра Даниловича, царь отдал своей сестре Наталье. Орден Александра Невского он вручил своему фавориту Ивану Долгорукому. Прочие ордена с бриллиантами, принадлежавшие самому светлейшему, были употреблены самим государем.

Наиболее ценные предметы из сокровищ Меншикова Пётр II подарил своей сестре Наталье Алексеевне: бриллиантовый складень, бриллиант к прусской кавалерии, золотой пояс с пряжкой, усыпанный бриллиантами, и другие.

Использование остальных сокровищ связано, во-первых, с коронацией Петра II, во-вторых, со смертью его сестры. Серебряная посуда весом около центнера употреблена на гробницу княжны Натальи Алексеевны. Многие алмазы, изумруды, жемчуга ушли на изготовление короны. Их извлекали из пуговиц, пряжек, запонок. Всё, что осталось от дележа, попало в руки императрицы Анны Иоанновны. Она затребовала драгоценности на другой день по восшествии на престол (февраль 1730 года).

Какова дальнейшая судьба сокровищ светлейшего? Кто стал владельцем осыпанного бриллиантами складня, бриллианта к прусскому ордену «Чёрного орла»?

Кому достались запонки, серьги, перстни, булавки? Неизвестно.

Попытки обнаружить следы сокровищ Меншикова в собрании главных музеев — Эрмитажа, Оружейной палаты, Исторического музея — не увенчались успехом.

День коронации государя Петра Алексеевича на царство приближался. И без того многолюдная Москва с прибытием в неё государя со всем двором шумела, суетилась, толкалась. Триумфальные ворота, сооружённые на Тверской, в Китай-городе, ко дню приезда государя в Москву, так и стояли неразобранными, ожидая торжественного дня коронации. Даже украшения домов разноцветными тканями и коврами остались неубранными. Правда, кое-где триумфальные сооружения немного покосились, но их тщательно подделывали, укрепляя новыми ёлочками и тонкими, только что срубленными берёзками.

В Лефортовском дворце, где разместился государь со всем двором, суматоха была невообразимая. То спохватывались, что государю необходимо для коронации новое облачение, и бросались искать мастеров, умеющих шить по серебру и золоту, то опасались, что в казне недостанет драгоценных каменьев для украшения царской короны и нового платья. Однако с доставкой государю сокровищ светлейшего князя, что были изъяты у него, всё уладилось.

Особенно была рада за брата великая княжна Наталья Алексеевна, считавшая, что теперь наряд для коронации государя будет выглядеть достойно.

Она каждый день приходила в покои брата, где стоял сундук с сокровищами, открывала серебряным ключом замок, склонившись над сундуком, вынимала оттуда несколько драгоценных вещиц, устроившись удобно рядом, осторожно вытаскивала из колец, брошей, запонок, пуговиц драгоценные камни и раскладывала их по разным серебряным вазочкам, стоявшим тут же, на полу, возле неё.

Как-то раз, когда вазочка с алмазами была уже полна доверху, княжна взяла её в руки, всё так же сидя на полу, высыпала в подол платья и стала перебирать сверкающие камни, подолгу держа каждый в руках, словно не желая расстаться с ним. Неожиданно дверь в покои отворилась, и на пороге появилась цесаревна Елизавета, одетая для прогулки в бархатную голубую шубку, отделанную пушистым мехом черно-бурой лисы. Увидев княжну Наталью в столь странной позе, она подошла ближе, любопытствуя узнать, чем та так занята, что не может даже подняться навстречу. И только подойдя, цесаревна Елизавета сама замерла возле раскрытого сундука.