Давид Малкин - Король Шаул

Шаул не сразу сообразил, что он уже и сам в кругу, подпрыгивает и кричит со всеми, предсказывая конец света – такого старого, так надоевшего всем своим несовершенством.

– Что это стало с сыном Киша? – долетел до него испуганный старушечий голос. – Неужели и Шаул в пророках?

И тут над дорогой раздался треск, будто ударили сразу во все мировые барабаны – не иначе, как стали сбываться предсказания Ладана бен-Малуха. Молния разметала облака, и полил дождь. Да какой!

Люди побежали под деревья, полезли под телеги, пытались укрыться под шкурами. Спрятался и Иосиф, накинув на хозяина рубаху, которую тот сбросил, вылетая в круг. Какая-то девушка со знакомым лицом втащила Шаула за руку в повозку, уложила там и стала гладить по лицу, по груди, отжимала влагу из его волос, не замечая, что на него стекает вода с её головы.

– Меня зовут Рицпа, я – дочь Аи, – сказала девушка и поцеловала Шаула в губы.

Сквозь слипшиеся ресницы Шаул видел её: совсем молодая, лет семнадцати. Захотелось спросить, где он её встречал раньше?

– Идём с нами, Шаул, – приговаривала девушка, целуя его.

Ладонью Шаул отстранил Рицпу и соскочил с телеги на дорогу.

Он стоял среди погасших костров и котлов, полных воды. Что со мной было? – думал он, – что это за люди вокруг? Я их не знаю. Я спешу к себе в Гив’у.

Но он уже догадывался, что какое-то время был одним из этих прорицателей.

Вдруг в воздухе возник Человек в красных одеждах. Шаул видел его мгновение, а слышал ещё долго: тот рассказывал судьбу какого-то крестьянина, которому суждено будет стать королём всех племён иврим и в великих мучениях править своим народом. Потом на его место придёт другой, чтобы властвовать над иврим, а тот, первый крестьянин-король, погибнет вместе с сыновьями на войне. И весь род его пропадёт...

Шаул слушал, глядя в землю. Голос звучал из поднебесья, слова уже едва можно было разобрать.

Дождь кончился. Иосиф едва поспевал за широко шагающим хозяином и ликовал от мысли, что вот-вот они будут дома. А в памяти Шаула звучали слова судьи и пророка:

« Когда сбудутся с тобой все знамения <...> станешь другим человеком<...> Станешь другим человеком!»

На зелёно-жёлтом поле стоял просторный дом со множеством хозяйственных пристроек. Нижний этаж дома едва приподнимался над землёй и служил основанием для верхнего, где размещались жилые комнаты, кухня и кладовые с продуктами.

Первой, кого увидел, подходя к дому, Шаул, была Ахиноам. Она стояла на серебряных на закате камнях крыльца, и выражение лица её было, как всегда, строгим. В руках Ахиноам держала медный котёл, собираясь выплеснуть в траву грязную воду, и разговаривала со служанкой – та резала мясо на плоском камне.

Шаул поздоровался, обнял жену; она убрала за спину перепачканные руки и поцеловала мужа. Сообщила, что все в доме, слава Богу, живы-здоровы и убежала к печи проверить, не готов ли хлеб. Из нижнего, нежилого этажа, где находились оружейная и кузница, вышел на голос Шаула Иорам. Слепец был умыт, причёсан и одет в чистую рубаху. Даже низко надвинутый на лоб головной платок не мог прикрыть страшное лицо. Иорам по-прежнему много кашлял, но был весел. Он рассказал, что старый Киш, когда услышал, что Шаул жив и невредим, ушёл на базар и будет дня через три. Сам Иорам просеивал муку и перебирал крупу в кладовой, а Миха с сыном слуги Иосифа собирают под стеной селения траву, которую Иорам разложит в углах кладовых, и жуки не появятся там до осени.

Шаул порадовался: казалось, что Иорам и его внук живут в Гив’е не два дня, а уже два года. Подбежали дочери. Поцеловав отца, старшая, Мерав, тут же вернулась помогать матери у печи. С едой надо было поспешить: скоро придут с поля братья, начнут заглядывать соседи, чтобы поздравить с благополучным возвращением. Возле раздетого по пояс Шаула стояла младшая, пятилетняя Михаль, и поливала ему на руки воду. Пока он умывался, Михаль рассказала, что Иорам и Миха всем понравились, и будет жаль, если они уйдут обратно в своё селение, которое, как сказал ей по секрету Миха, уже год как сгорело. Ещё она рассказала, что в Гив'у заходили купцы из Ашшура и что родились две овечки – Михаль потащила вытирающегося на ходу отца посмотреть, какие они славные.

Едва Шаул переоделся и сел за стол, дом стал наполнятся соседями. Они расспрашивали, как шли поиски ослиц, что видели Шаул и его слуга, кого повстречали. Особенно подробно просили рассказать о жертвоприношении и повторяли, что им в Гив’е тоже пора привести в порядок свой древний жертвенник. Женщины, закутанные в платки, стояли у порога и слушали, иногда задавали вопросы или вставляли замечания.

– Значит, и там народ требует короля, – заключил рассказ Шаула Авнер бен-Нер и задумался, почёсывая горбатую переносицу.

На крыльце послышались шаги, и, откинув полог из шкур, вошли три сына Шаула, ростом подстать ему. Сидевший на плечах у Малкишуа Миха спрыгнул на пол ещё у порога, чтобы не удариться о потолок, потом кинулся к Шаулу, обнял его и стал гладить бороду. Шаул зажмурился и поцеловал мальчика.

Гости встали из-за стола и потянулись к выходу. «Поужинай с семьёй», – говорили они в ответ на приглашение побыть ещё. Иорама с Михой Шаул за плечи усадил обратно.

Авнер бен-Нер выходил последним.

– Пока парни умываются, хочу с тобой поговорить, – сказал он Шаулу.

Они вышли под тёмное, едва оживлённое мерцающим звёздным светом небо. Гости Шаула расходились, неся перед собой лучины, которые зажгла от печки и раздала каждому на дорогу Михаль.

– Что ещё сказал тебе Шмуэль? – допытывался Авнер бен-Нер. – Ведь ты не всё рассказал.

Шаул, покраснев в темноте, ответил:

– Что узнал, то и рассказал.

– Неужели только про ослиц? – усомнился Авнер, сжимая локоть племянника. – А как дальше быть нам с этими? – указал плечом в сторону филистимского лагеря. – Сколько ещё терпеть?

– Шмуэль говорил, что Бог не оставит иврим, только бы иврим не оставили своего Бога. Он рассказал, что в наделах Йеѓуды, Эфраима да и у нас иврим приносят жертвы астартам...

– А-а! – перебил Авнер, махнул рукой и, бормоча себе что-то под нос, шагнул в ночь – Шалом! – выкрикнул он уже откуда-то из-за дома.

– Мир тебе! – ответил Шаул.

Ахиноам, две дочери и три сына Шаула вместе с Иорамом и Михой сидели за столом, не притрагиваясь к еде, ждали, когда займёт своё место хозяин дома.

Шаул поблагодарил Бога за благополучное возвращение, за то, что семья здорова, потом благословил хлеб и вино на столе. Приступили к еде, Шаул расспрашивал о делах.

Шема – жена старшего сына Шаула, Йонатана, должна была через месяц родить. Ахиноам волновалась, ожидая первого внука. Невестка чувствовала себя хорошо и жила сейчас у матери на другом краю Гив'ы. Там её навещали Ахиноам и дочери Шаула.