Давид Малкин - Король Шаул

Подошла женщина, предложила помочь, но Мейрав отказалась – хотела побыть с Рицпой наедине и поговорить с новой женой своего отца. Михаль шепнула на ухо Мейрав:

– Попроси Рицпу уговорить Шаула вернуть Давида из пещер – ведь он там один, без семьи.

Неужели, подумала Мейрав, эта гордячка не знает того, о чём судачат по всему Кнаану? У Давида в пещерах не одна, а две жены, а сколько от них детей – неизвестно. Да и сама Михаль после побега мужа выдана за Палтиеля бен-Лаиша. Другое дело, что у неё нет детей, и она не любит своего нового мужа-крестьянина, и продолжает плакать о Давиде. Ну, тут уж ничего не исправишь.

Год назад, как раз на обрезание первенца Шаула и Рицпы Армони, Мейрав подарила им целый ворох одежды от своих малышей и поздравила, а потом, отведя молодую мать в сторону, попросила:

– Уговори короля не убивать Давида. Пусть хотя бы в пустыне оставит его в покое.

Ответ Рицпы был совершенно неожиданным:

– Он любит Давида.

Рицпа приоткрыла веки, улыбнулась Мейрав и опять уснула. Дыхание её было лёгким, и пот больше не собирался в морщинах на лбу цепочками капель.

Мейрав знала Рицпу с малых лет, они были ровесницами, а их матери, Ахиноам и Ая, дружили. Кто бы мог предсказать тогда, что своенравная, с мальчишеским характером Рицпа превратится в тихую, заботливую жену Шаула, с которой он вот уже более двух лет не разлучается ни в Гив’е, ни в военном стане в Михмасе!

Когда король впервые представил всем Рицпу, люди были смущены – кто её молодостью рядом с седым Шаулом, кто рассказами о её скитаниях вместе с пророками по Земле Израиля. Мейрав было неприятно видеть свою знакомую на месте матери, Ахиноам.

В комнату заглянул Адриэль и знаками позвал Мейрав. Она поправила платок на спящей Рицпе и вышла к мужу.

Адриэль сегодня помогал Шаулу делать обрезание младенца. У маленького Мефибошета не было в живых дедушки, который должен держать внука на коленях во время церемонии брит-мила, и эту роль исполнил Адриэль. Каменным ножом, который хранился в семье Кишей, Шаул обрезал Мефибошета, как праотец Авраам обрезал сына своего Ицхака на восьмой день после рождения. И произнёс те же слова: « Благословен будь ты, Господь Бог наш, творец Вселенной, освятивший нас заповедями своими и повелевший нам приобщить этого мальчика к союзу Авраама».

Младенец, которому дали капельку вина, крепко спал, как спали при обрезании все сыновья иврим до него. Потом он вскрикнул и плакал, пока его перевязывали, и опять уснул, уже вступивший в союз с Богом. Вокруг каменного стола теснились дети и женщины, с интересом и удовольствием, наблюдая за действиями Шаула. Мужчины уже сидели за накрытыми столами и одобрительно посмеивались. Потом все, кроме младенца и его матери, веселились. Мафибошет спал, а она плакала. Отчего плачут матери-иврим в такие минуты? Может, им жалко дитя, у которого отрезают кусочек кожи; может, ещё больно стоять после недавних родов; а может, так велит обычай – плакать. Кто их знает!

И Рицпа не смогла бы объяснить, почему она плачет. Их с Шаулом поздравляли, им несли подарки, она никогда не бывала на празднике, где собиралось столько гостей со всего Кнаана. Все её целовали, желали многих детей, советовали, как пеленать и кормить, в чём-то утешали – она не сознавала в чём, говорили, что понимают её счастье – она не знала, какое. Стояла и улыбалась, пока ей вдруг не сделалось плохо. Шаул успел подхватить жену. Он отнёс её в самую дальнюю, тёмную и прохладную комнату, Мейрав прибежала следом, и, когда лекарь Овадья подтвердил, что Рицпа здорова, только очень ослабла после родов, Шаул ушёл к гостям и увёл из комнаты всех, оставив Рицпу на попечение своей старшей дочери.

Мейрав хотела сказать Рицпе, что она, так же, как и все вокруг, любит её и больше не ревнует к памяти матери. Только бы Шаулу было всегда хорошо с новой женой, как теперь. Михаль как-то сказала, что Рицпа настраивает Шаула против дочерей, но это она сгоряча. Мейрав должна была понять, поговорив с Рицпой, отчего Шаул так странно отнёсся к рождению детей у неё, старшей дочери, и так нетерпеливо ждал наследников от младшей. Это была не обида, скорее, недоумение: почему они, две сестры, стали не равны в глазах отца?

– Как там? – спросил жену Адриэль.

– Спит.

– Совет хочет передать ей подарок. Князь Яхмай спрашивает, могут ли они войти?

– Нет, нет! – замахала руками Михаль. – Дайте человеку собраться с силами.

– Хорошо, – сказал Адриэль, – я передам твои слова.

Он, было, направился к гостям, но жена остановила его, взяв за руку.

– Ты был с ними рядом, когда Рицпа упала. Что она сказала отцу?

– Не слышал я, – отмахнулся Адриэль.

– Рицпа показывала на младенца и что-то шептала отцу. Вспомни, ты же был рядом?

– Ты вот о чём! Она сказала Шаулу: «Видишь, твой сын беззащитней всех в доме. Ты должен... Ради него...» Я не расслышал.

– А он? Я видела, как отец поцеловал Рицпу и что-то ей ответил.

– Он повторял: «Мы будем жить. Мы будем вместе».

– А когда принёс её сюда, – задумчиво продолжала женщина, – пока он укладывал её, то, думая, что никого рядом нет, спросил: « Ты хочешь, чтобы я повторил твои слова в нашу первую ночь?» Она ответила: «Повтори». И тогда он сказал: «Если нас с тобой никто не любит, будем любить друг друга».

– Смотри-ка! – прервал жену Адриэль.

Мейрав обернулась и увидела, что у входа в комнату улыбается Рицпа.

– Ложись! – крикнула её Мейрав. – Тебе нельзя!

– Ты разве не слышишь? – спросила Рицпа.

Только тогда до слуха Мейрав дошёл писк младенца в соседней комнате.

– Ложись, ложись! – замахала она руками. – Я всё сделаю.

Пеленая младенца, Мейрав спохватилась, что шепчет ему: «Мы будем жить, мы будем вместе!».

Она поняла, что ей и сегодня не удастся поговорить с Рицпой.

Утром басилевс Ахиш сидел в своей дворцовой библиотеке и слушал толстого вельможу, который читал ему свои записи, сделанные во время службы писцом в филистимском стане в Гив’е. По всему побережью шли приготовления к войне – так стали филистимляне называть свой поход вглубь Кнаана. Уже был готов план разгрома армии короля иврим и покорения последних городов и селений, не признавших власти басилевса. Население Изреэльской долины будет уведено в рабство, а на его месте поселятся племена-союзники, прибывающие в Филистию с островов, спасаясь от нашествия дорийцев. «За полученные от нас наделы земли племена с островов будут всегда союзниками Филистии, – сказал Ахиш на совете серенов.– В местах, где особенно много населения, как в Гив’е, мы восстановим свои военные лагеря, и из них солдаты будут следить за отправлением обозов с данью на побережье».

Филистимляне, их слуги и рабы – все готовились к войне. Из кузниц доносился грохот – там ковали ободы для колесниц и цепи для больших партий будущих рабов. Затачивались мечи и наконечники копий, подгонялось снаряжение, солдаты мечтали о будущей добыче, писцы рассчитывали, сколько наберётся воинов и повозок.