Томас Кенилли - Список Шиндлера

Несмотря на склонность к легкомысленному пиратству, Шиндлер был всерьез напуган слухами, дошедшими из Словакии, что русские, не утруждая себя излишними формальностями, поголовно уничтожают гражданское немецкое население. Но, слушая каждую ночь Би-би-си, он несколько успокоился: британцы заверяли, что война кончится до того, как русские окажутся в районе Цвиттау.

Заключенные тоже имели косвенную возможность слушать английское радио и понимали, что происходит вокруг. На протяжении всей истории Бринлитца радиотехники Зенон Шеневич и Артур Рабнер постоянно ремонтировали тот или другой радиоприемник Оскара. В сварочной мастерской, надев наушники, Зенон слушал двухчасовую сводку новостей из Лондона. Во время ночной смены слушали радио и сварщики. Однажды как-то эсэсовец, проходивший ночью по цеху, застал у приемника трех человек.

– Мы настраивали его для герра директора, – сообщили они ему, – и буквально минуту назад привели все в порядок.

В начале года заключенные ожидали, что Моравия будет занята американцами. Но поскольку Эйзенхауэр остановился на Эльбе, тут должны были появиться русские.

Круг заключенных, близких к Оскару Шиндлеру, составил письмо на иврите, в котором шла речь о заслугах их спасителя. Оно могло пригодиться, если его доставят в американскую часть, в которой служили не только евреи, но даже военные раввины. И Штерн, и сам Оскар считали жизненно важным, чтобы он как-то добрался до американцев. В определенной мере на их решение повлияло бытовавшее в Центральной Европе представление о русских, как о варварах – людях со странными религиозными взглядами и смутным представлением о гуманизме.

В общем, если сообщения с востока хоть в какой-то мере соответствовали истине, для опасений были все основания.

Однако никакие опасения не могли лишить Шиндлера силы воли. Он был бодр и полон взволнованных ожиданий, когда ранним утром 7 мая до него через Би-би-си дошло сообщение о капитуляции Германии.

К полуночи следующих суток боевые действия в Европе прекратились.

В ночь на среду 8 мая Оскар разбудил Эмили, и забывший о сне Штерн присоединился к ним в кабинете, чтобы отпраздновать это событие. Штерн видел, что теперь Шиндлер не сомневался относительно поведения гарнизона СС, но он затруднился ответить, в каких формах в эти дни проявлялась уверенность Оскара.

В цехах и в мастерских заключенные занимались обычными делами. Они работали даже с большей отдачей, чем в другие дни.

Но к полудню герр директор нарушил привычный распорядок дня, заставив весь лагерь через громкоговоритель слушать речь Черчилля в честь Победы.

Лютек Фейгенбаум, который понимал по-английски, не веря своим ушам, застыл около станка. Для всех прочих звучный, хрипловатый и трубный голос Черчилля был первым сообщением из другого мира, которое они услышали за все годы существования «нового порядка». Голос, который нельзя было спутать ни с каким другим, так же как и голос покойного фюрера, был слышен и у ворот, и на вышках, однако СС воспринимало его с мрачным спокойствием.

Теперь их внимание было привлечено не к территории лагеря. Как и Оскар Шиндлер, но гораздо внимательнее, они пытались заметить приближение русских. Как предписывала одна из последних телеграмм Хассеброка, они должны были занять оборону в густых зарослях зелени. Вместо этого с полуночи, стоя на часах, они всматривались в темную стену леса, гадая, не таятся ли там партизаны. Растерянный обершарфюрер Мотцек тем не менее приказал им оставаться на постах и выполнять предписанные обязанности. Ибо в выполнении долга, в повиновении приказам, как позже утверждали в суде их руководители, и заключалась сила СС.

За эти два дня, отмеченные неопределенностью, в промежутке между объявлением мира и его действительным приходом, один из заключенных, ювелир Лихт, успел сделать Оскару подарок – подарок, гораздо более дорогой, чем металлическая коробочка для запонок, преподнесенная герру директору в день рождения. Его предложил сделать старый Иеретц с упаковочной фабрики.

Было решено – и даже люди из Будзына, закаленные марксисты, не стали возражать, – что Оскару следует уезжать из лагеря.

«Церемонией проводов» занялась группа близких Оскару людей – Штерн, Финдер, Гарде, оба Бейски, Пемпер. Достойно внимания, что они, еще не знающие, увидят ли мирные дни, обеспокоились о прощальном подарке.

Все сошлись во мнении, что подарок должен быть сделан из благородного металла. Где его взять? Иеретц открыл рот и продемонстрировал золотой мостик. «Не будь Оскара, – сказал он, – эта штука досталась бы СС. Мои зубы лежали бы в куче им подобных на одном из складов СС, вместе с золотыми коронками несчастных из Люблина, Лодзи и Львова».

Принять такой дар, конечно, Шиндлер счел невозможным. Но Иеретц настоял на своем. С помощью заключенного, который в свое время занимался зубоврачебной практикой в Кракове, мостик удалось извлечь. Лихт расплавил золото и днем 8 мая успел выгравировать на внутренней поверхности сделанного из него кольца надпись на иврите. То была строчка из Талмуда, которую Штерн процитировал Оскару в приемной Бучхайстера в октябре 1939 года:

«Тот, кто спас единственную жизнь, спас весь мир».

В этот же день в одном из гаражей завода двое заключенных сняли обшивку с потолка и внутренней стороны одной из дверей «Мерседеса» Оскара Шиндлера, аккуратно разместили там несколько мешочков с драгоценными камнями для герра директора и натянули обшивку обратно, как они надеялись, без выпуклостей.

Для них это тоже был странный день…

Когда они вышли из гаража, уже садилось солнце и казалось, что весь мир застыл в ожидании решающего слова.

Выходило, что такие слова должны произноситься вечером.

И снова, как на своем дне рождения, Оскар Шиндлер приказал коменданту собрать всех заключенных в цехе. И снова пришли немецкие техники и секретарши, хотя все они были готовы сняться с места и бежать. Среди них стояла Ингрид, давний объект его симпатий. Она не сможет покинуть Бринлитц в обществе Шиндлера. Она покинет его со своим братом, молодым ветераном войны, хромавшим из-за ранения ноги. Ее шеф провернул столько сделок, снабжая своих заключенных едой и товарами, что вряд ли он мог отпустить из Бринлитца свою давнюю любовь Ингрид, не снабдив ее имуществом для бартерных сделок.

Возможно, потом, когда-нибудь, они, как друзья, встретятся где-нибудь на Западе…

Как и во время первого выступления Оскара Шиндлера вооруженная охрана выстроилась вдоль стен цеха. До окончания войны было еще около шести часов, а СС давала присягу, что никогда не уйдет с поста. Глядя на стражников, заключенные пытались понять, что сейчас у тех на душе.