Томас Кенилли - Список Шиндлера

– Когда вы видели Гета, – говорил Польдек Пфефферберг, – вы видели смерть.

Свой тридцать седьмой день рождения Оскар отпраздновал в компании заключенных. Металлисты изготовили и отполировали маленькую шкатулку для хранения запонок, и, когда герр директор появился в цехе, двенадцатилетняя Нюся Горовитц протолкнулась к нему и произнесла по-немецки заученную речь.

– Герр директор, – сказала она, и, чтобы услышать ее, ему пришлось наклониться. – Все заключенные желают вам большого счастья в ваш день рождения.

Была суббота, шаббат, что пришлось как нельзя кстати, потому что обитатели Бринлитца всегда воспринимали этот день как праздничный. Рано утром, когда Оскар только начал праздновать, выставив в кабинете на стол «Мартель» и размахивая оскорбительной телеграммой от инженера из Брно, во двор въехали два грузовика с белым хлебом. Часть его была передана гарнизону и даже Липольду, в похмельном сне покоящемуся в своем доме в деревне. Это было необходимо, чтобы эсэсовцы не ворчали по поводу того, что, мол, герр директор балует заключенных. Самим заключенным было выдано по семьсот пятьдесят граммов хлеба. Они могли съесть его или сберечь. Все пытались догадаться, где Оскару удалось его раздобыть. В определенной мере это могло быть объяснено добросердечием местного управляющего мельницей Даубека, который отворачивался, когда заключенные из Бринлитца засыпали в штанины овсянку.

Но появление этого субботнего хлеба было воспринято как дар Небес, как результат чудотворного деяния.

Хотя этот день всем запомнился своей праздничной атмосферой, строго говоря, для радостных эмоций было мало оснований. На прошлой неделе в Бринлитц Липольду пришла длинная телеграмма от герра коменданта Гросс-Розена Хассеброка – с инструкциями относительно судьбы заключенных в случае приближения русских. «Необходимо будет произвести окончательную селекцию, – гласил текст телеграммы. – Пожилых и нетранспортабельных следует расстрелять на месте, а здоровых пешим маршем отправить в Маутхаузен».

На заводе заключенные ничего не знали об этой телеграмме, однако не могли избавиться от вполне определенных опасений подобного исхода. Всю неделю ходили слухи, что поляков заставили копать братские могилы в лесу под Бринлитцем. Появление груза белого хлеба должно было послужить противоядием этим слухам, гарантией на будущее. Тем не менее все вроде понимали, что опасность сейчас куда отчетливее угрожает им, чем в недавнем прошлом.

Работники Оскара не знали о телеграмме, но не попала она и на глаза коменданту Липольду. Послание Хассеброка оказалось в руках Метека Пемпера, служившего в приемной Липольда. Подержав ее над паром, Метек аккуратно распечатал телеграмму и тут же доложил о ее содержании Оскару Шиндлеру.

Стоя у стола, тот прочел ее и повернулся к Метеку.

– Ну что ж, ладно, – рявкнул Шиндлер, – значит, нам придется попрощаться с унтерштурмфюрером Липольдом.

Ибо и Шиндлер, и Пемпер понимали, что Липольд – единственный эсэсовец в гарнизоне, способный выполнить приказ, отданный в телеграмме. Заместителем коменданта был человек сорока с лишним лет, обершарфюрер СС Мотцек. Он тоже, наверное, мог бы, впав в панику, застрелить кого-то, но руководить хладнокровным уничтожением тысячи трехсот человек было ему не под силу.

За некоторое время до своего дня рождения Шиндлер направил Хассеброку ряд конфиденциальных жалоб на выходящее из ряда вон поведение герра коменданта Липольда. Он также нанес визит влиятельному шефу полиции в Брно Рашу и выдвинул против Липольда те же обвинения. И Хассеброку, и Рашу он показал копии писем, которые направил в управление генерала Глюка в Ораниенбург. Шиндлер играл на том, что Хассеброк должен еще помнить и последние подношения Оскара, и намеки на будущие дары, чтобы серьезно отнестись к требованию сместить Липольда, направленному им в Брно и Ораниенбург. Лучше всего было бы, сказал Шиндлер, чтобы Хассеброк перевел куда-нибудь Липольда, не утруждая себя расследованием.

Шиндлер действовал в привычной для себя манере, отшлифованной в сражениях с Амоном Гетом. На кону стояли все обитатели Бринлитца – от Гирша Кришнера, заключенного номер 68821, сорокавосьмилетнего автомеханика, до Иарума Киафа, заключенного номер 77196, неквалифицированного рабочего двадцати семи лет, выжившего на пути из Голечува. Сюда же следовало присовокупить всех женщин Бринлитца – от номера 76201, двадцатидевятилетней станочницы Берты Афтергут, до номера 76500 – Енты Цветшеншильд, тридцати шести лет.

Оскар получил основания для дальнейших жалоб в адрес коменданта Липольда после того, как пригласил его однажды вечером отобедать на территории предприятия.

Это было 27 апреля, накануне дня рождения Шиндлера.

Примерно в одиннадцать вечера заключенные, находившиеся в цехе, с удивлением воззрились на вдребезги пьяного коменданта, который, несмотря на поддержку твердо стоявшего на ногах Шиндлера, буквально полз по цеху. Во время этого немыслимого демарша Липольд пытался присмотреться к кое-кому из заключенных в цехе. Он форменным образом бесновался, тыкая пальцем в стропила высоко под потолком. Герру директору с трудом удавалось удерживать его от падения на пол цеха, что не мешало коменданту демонстрировать, какой карательной властью он обладает.

– Вы, проклятые евреи, – орал он. – Гляньте вон на те балки! Там я вас всех и повешу, всех вас!

Придерживая его за плечи, герр директор Шиндлер старался успокоить Липольда, нашептывая ему на ухо:

– Совершенно верно, совершенно верно. Но только не сегодня вечером, ладно? Как-нибудь в другой раз…

На следующий же день Оскар позвонил и Хассеброку и другим лицам с тщательно подготовленными обвинениями. «Этот человек, – сказал он, – напившись, шатался по предприятию, угрожая всех немедленно казнить. А вокруг были далеко не чернорабочие! Это опытнейшие специалисты, занятые в производстве секретного оружия!» И так далее, как всегда. И хотя Хассеброк нес ответственность за смерть тысяч рабочих в каменоломнях, хотя он считал, что всю еврейскую рабочую силу необходимо ликвидировать при приближении русских, он не мог не согласиться, что предприятие герра Шиндлера требует особого отношения.

– Липольд, – сообщил Оскар, – продолжает утверждать, что все так же рвется на фронт. Он молод, он здоров, он полон желания.

– Ну что ж, – пообещал Хассеброк, – посмотрим, что для него можно сделать…

Комендант Липольд проспал день рождения Шиндлера, приходя в себя после праздничного приема на заводе.

В его отсутствие герр директор предприятия Оскар Шиндлер произнес перед собравшимися удивительную речь.