Томас Кенилли - Список Шиндлера

Пожилые кумушки этого барака обожали обсуждать Иосифа. Коль скоро Иосиф предпочитал традиционную процедуру ухаживания, они взяли на себя столь же традиционную роль дуэний. Иосиф произвел на них самое хорошее впечатление, и они одобряли его церемонное поведение, которое было в ходу до войны. Со своих высоких четырехэтажных нар они любовались на этих двоих влюбленных детей, пока не засыпали. И если кто-то из них думал, что молодежи не стоило бы так уж церемониться друг с другом, ведь не так часто в лагере выпадают ночи, когда они могут быть вместе, – вслух это не произносилось. Когда влюбленные, наворковавшись, решали немного отдохнуть, две пожилые женщины ложились вместе, рядом, на одни нары, чтобы освободить Иосифу место для сна. И неудобства, и запахи других тел, и опасения, что на тебя переползет вошь, – все это было не важно по сравнению с самоуважением, вытекавшим из чувства, что отношения молодых людей развиваются по старинным добродетельным правилам…

В конце зимы Иосиф, на рукаве которого красовалась повязка работника строительного отдела, вооружившись металлическим метром, вышел на полоску до странности девственного снега между внутренней оградой и барьером под током и, ежась под взглядами охранников на вышках, сделал вид, что его привела на ничейную полосу профессиональная необходимость.

На самом деле его привела сюда любовь – у основания бетонного столба, поддерживавшего вязку фаянсовых изоляторов, появилось несколько первых в этом году цветочков. Используя металлический штырь, он подтянул их к себе, сорвал и засунул под куртку. Цветы он пронес через весь лагерь до Иерусалимской.

Он проходил мимо виллы Амона, согревая их на груди, когда в дверях появилась башнеобразная фигура хозяина, спускавшегося по ступенькам.

Иосиф Бау остановился.

Это было самым опасным – столкнуться с Амоном Гетом, когда он вышел на охоту. Иосиф оцепенел. Его охватил ужас при мысли, что сердце, которое он с такой искренностью и страстью отдал осиротевшей Ребекке, сейчас станет очередной мишенью для револьвера коменданта…

Но Амон Гет прошел мимо, не обратив внимания ни на него, ни на бесполезный метр, который он держал в руках.

Иосиф Бау понял, что ему повезло. Очень повезло!

Никто не мог избежать внимания Амона Гета, когда он выходил на охоту за людьми. Однажды комендант в форме для стрелковых упражнений неожиданно вошел в лагерь через задние ворота и обнаружил в гараже девочку по фамилии Варенхаупт, которая, забравшись в лимузин, смотрелась в зеркало заднего вида. Стекла машины, которые ей предстояло почистить, все еще были грязными…

За это он ее и убил.

Такая же судьба постигла и мать с дочерью, которых Амон Гет заметил через окно кухни. Они слишком медленно чистили картошку. Облокотившись на подоконник, он пристрелил обеих.

Почему же сейчас, когда на глаза ему попался ненавистный еврей-чертежник, застывший столбом с железным метром в руках, Амон прошел мимо?!

Иначе, как чудом, это нельзя было объяснить.

Бау ощутил прилив необыкновенного счастья и желания отметить свою удачу каким-то необыкновенным, возвышенным поступком. Женитьба – это, без сомнения, будет самым возвышенным из всех!

Вернувшись в административный корпус, он взлетел по ступенькам и ворвался в кабинет Штерна. Там он нашел Ребекку и попросил ее выйти за него замуж.

– И как можно скорее! – услышала счастливая Ребекка.

Этим же вечером, все в том же наряде покойницы, он «нанес визит» своей матери и совету дуэний в тридцать седьмом бараке.

Для создания молодой семьи не хватало только рабби. Но если раввины и оказывались здесь, то уже через несколько дней отправлялись в Аушвиц, чтобы завершить свой путь в пылающих топках. За такой короткий срок соблюсти по всем правилам киддушин и ниссуин [8]было невозможно.

И все-таки Иосиф женился на Ребекке одним воскресным вечером, когда стояли жуткие февральские холода. Вела церемонию госпожа Бау, мать Иосифа. Они были родом из евреев-реформаторов, так что обошлись без традиционного брачного контракта, который следовало произносить на арамейском языке. В мастерской Вулкана друг-ювелир ухитрился изготовить для них два кольца из серебряной ложки, которую миссис Бау прятала до этого под стропилами крыши. В бараке Ребекка семь раз обошла вокруг Иосифа, а тот раздавил пяткой стекло – перегоревшую лампочку, позаимствованную в строительном отряде.

Паре отвели место на самом верху яруса коек. Чтобы обеспечить им хотя бы условное уединение, завесили их «спальню» одеялами. В темноте, сопровождаемые грубоватыми шуточками, Иосиф и Ребекка вскарабкались к себе.

На всех свадьбах в Польше принято позубоскалить по поводу неопытных влюбленных. Если приглашенные на свадьбу гости были застенчивыми и воспитанными людьми, то по традиции для этой роли приглашали профессионального шута и весельчака.

Этим вечером в бараке женщины, которые в 20-х и 30-х годах смущались, слушая на свадебных застольях рискованные шуточки затейника и глядя на покатывающихся от хохота мужчин, позволили себе от души повеселиться, взяв на себя обязанности отсутствующих и убитых свадебных шутов…

Иосиф и Ребекка пробыли на верхнем ярусе не больше десяти минут, когда в бараке зажегся свет.

Глянув в щель между одеялами, Иосиф увидел в проходе унтерштурмфюрера Шейдта. Острое и страшное чувство надвигающегося рока охватило Иосифа. Эсэсовцы обнаружили, что он исчез из своего барака, и вот теперь худший из всех надзирателей явился разыскивать его в бараке матери! Амон Гет сегодня чудом не заметил его в упор лишь для того, чтобы Шейдт убил его в свадебную ночь!

Иосиф знал, что подвергает смертельной опасности всех женщин в бараке: свою мать, свою невесту, свидетельниц, которые только что шутили и смеялись. Он начал тихо бормотать извинения, моля о прощении. Но Ребекка цыкнула на него, чтобы он замолчал. Она успела сдернуть закрывающий их нары полог из одеял, и теперь они ничем не отличались от других. В это ночное время, понадеялась юная супруга Иосифа, Шейдт не будет влезать на верхний ярус, если его к тому не спровоцируют. Да, Иосиф ухаживал за ней, как настоящий мужчина, но сейчас он повел себя как ребенок… Нужно его спрятать! Обитательницы нижних коек передали ей наверх свои тощие соломенные матрацы, чтобы сделать их брачное ложе более мягким. Ребекка решительно затолкала мужа в самый угол и завалила матрацами.

Шейдт прошел по бараку и исчез в задних дверях.

Свет погас.

В наступившей темноте до них донеслось несколько ободряющих соленых шуточек, и супруги Бау опять оказались наедине друг с другом.

Однако через несколько минут взвыли сирены. Все повскакивали с мест в темноте. Рев сирен однозначно дал понять Бау – эсэсовцы окончательно решили не дать свершиться его брачной ночи!