Томас Кенилли - Список Шиндлера

Гольдберга, которого в его грубой тюремной робе сотрясала дрожь, привели в контору и потребовали, чтобы он по памяти восстановил его. К концу дня эту работу он не закончил и по возвращении в барак его окружили те, кто отчаянно молил его о включении в список. Здесь, в этой душной тьме, его дергали и теребили со всех сторон, и снова надеялись на него – хотя все его прежние «старания» привели их лишь в Гросс-Розен. Пемпер и еще несколько человек, протолкавшись к Гольдбергу, стали убеждать его впечатать в список имя доктора Александра Биберштейна, брата Марка Биберштейна, первого уважаемого председателя юденрата в Кракове. В начале этой недели Гольдберг обрадовал Биберштейна, сообщив ему, что он включен в список. Но, когда заключенные начали грузиться в теплушки, доктор выяснил, что его нет среди «людей Шиндлера». Стоит отметить: Метек был настолько уверен в будущем, что даже в таком месте, как лагерь смерти Гросс-Розен, угрожал Гольдбергу – мол, после войны с ним рассчитаются, если Биберштейна не окажется в списке.

Наконец, на третий день, сверяясь с восстановленным списком, от всех прочих из группы Шиндлера отделили восемьсот человек. После посещения вошебойки для очередной помывки им разрешили посидеть несколько часов перед своими бараками, болтая, подобно деревенским кумушкам на завалинках, а затем снова погнали на запасные пути.

Здесь каждый получил по куску хлеба, и заключенные расположились в теплушках. Никто из охраны, наблюдавшей за погрузкой, не говорил, куда их повезут. Как и предписывалось, снова расселись на корточках на полу. Немного освоившись, узники принялись по памяти восстанавливать карту Центральной Европы и прикидывать направление пути по косым лучам солнца, которые пробивались на ходу в вентиляторные отверстия у самой крыши.

Разместившись на чьих-то плечах, Олек Рознер смог выглянуть в это отверстие и сказал, что видит леса и горы. Самые осведомленные стали утверждать, что поезд движется примерно на юго-запад. Это говорило о том, что они направляются к чехам, но никто не мог утверждать это с полной уверенностью…

Путешествие заняло почти двое суток; когда двери вагона отъехали в сторону, стояло раннее утро второго дня.

Как оказалось, это станция Цвиттау.

Построившись, колонна двинулась через еще спящий городок, жизнь в котором продолжала оставаться на уровне конца тридцатых годов. Даже надписи на стенах «Евреев – вон из Бринлитца», как ни странно, отдавали чем-то довоенным.

А они явились из мира, где с трудом давался каждый вздох… Через три мили, следуя вдоль узкоколейки, колонна втянулась в долинку между холмами, где располагался производственный район Бринлитца. В утреннем свете заключенные увидели перед собой массивные очертания крыла фабрики Гофманов, преобразованного в Arbeitslager (рабочий лагерь) Бринлитц – с вышками из колючей проволоки, с казармами охраны в пределах лагеря, а за воротами предприятия располагались бараки для заключенных.

И когда, пропуская их, ворота распахнулись, во дворе предприятия появился Оскар Шиндлер в тирольской шляпе.

Этот лагерь, как и «Эмалия», был выстроен на деньги Оскара Шиндлера. Как вытекало из чиновничьих установок, все лагеря при предприятиях должны были возводиться за счет владельцев. Предполагалось, что промышленники получают такие доходы за счет использования дешевой рабочей силы, что могут позволить небольшие затраты на колючую проволоку и стройматериалы. На деле же наиболее знаменитые промышленные фирмы Германии – заводы Круппа и «ИГ Фаббен» – возводили свои лагеря из материалов, пожертвованных СС, и за счет предоставляемой им бесплатной рабочей силы. Оскар не пользовался таким благоволением СС, ему удалось выторговать у Боша всего несколько вагонов цемента, за которые тот взял с него по ценам черного рынка. Из этого же источника он получил от двух до трех тонн бензина и мазута, необходимых для поставок продукции. Колючую проволоку для лагеря он привез с «Эмалии».

В свое распоряжение он получил только голые стены пристройки, и ему пришлось искать людей и средства, чтобы возвести высокую изгородь, выкопать выгребные ямы, поставить казармы на сто человек личного состава СС, лазарет и кухни. В добавление к этим расходам «в гости» к Шиндлеру из Гросс-Розена завернул штурмбанфюрер Хассеброк, якобы для проверки, и отбыл обратно с грузом коньяка и фарфора плюс не меньше килограмма чая. Хассеброк также прихватил с собой гонорар за инспекцию и обязательный набор «зимней помощи», предписанный распоряжениями отдела «D», – разумеется, безо всяких расписок. «Машина его как раз и была предназначена для таких грузов», – позже сообщит Шиндлер. Той осенью, в октябре 1944 года, он не сомневался, что Хассеброк уже подделывает отчеты по Бринлитцу.

Инспекторы, прибывшие непосредственно из Ораниенбурга, тоже уехали весьма удовлетворенными.

Для перевозки всего оборудования и запасов сырья с ДЭФ, большая часть которых была еще в пути, требовалось, в общей сложности, порядка двухсот пятидесяти грузовых платформ. «Просто удивительно, – признавался Шиндлер позже, – как быстро и надежно чиновники из управления Восточной железной дороги могут обеспечить потребное количество грузовых платформ в государстве, стоящем на грани краха, если правильно простимулировать их!»

Однако самым удивительным во всей этой ситуации, да и в самом Оскаре Шиндлере, которому тирольская шляпа придавала столь живописный вид на обледенелом фабричном дворе, было то, что не в пример Круппу, хозяевам «ИГ Фаббен» и другим предпринимателям, которые пользовались трудом еврейских рабов, Шиндлер вовсе не собирался серьезно разворачивать производство. Он не питал надежд на то, что ему удастся выпускать продукцию на этом предприятии, и не держал в голове цифр предполагаемых поставок.

Хотя четыре года назад он прибыл в Краков с твердым желанием разбогатеть, больше таких амбиций у него не было.

Налаживание производственного процесса в Бринлитце носило лихорадочный характер. Большая часть прессов и станков еще не прибыла, а цементным покрытиям полов еще предстояло долго просыхать, прежде чем они смогут принять на себя груз. Крыло по-прежнему было забито старыми машинами Гофманов. За восемьсот человек, якобы занятых на производстве боеприпасов, Шиндлеру приходилось ежедневно выкладывать те же семь с половиной рейхсмарок за квалифицированного специалиста и шесть рейхсмарок за простого рабочего. Мужская рабочая сила обходилась ему примерно в четырнацать тысяч долларов каждую неделю; когда же появятся женщины, счет возрастет до восемнадцати тысяч.

С деловой точки зрения это было полным идиотством, но Оскар Шиндлер отпраздновал свой невидимый миру успех, водрузив на голову тирольскую шляпу с перышком.