Марта Шрейн - Эрика

* * *

Матери Николая, Амалии Валентиновне, было 50 лет. Она работала директором научно–исследовательского института и давно не имела дела с зеленой молодежью. И теперь она была в полной растерянности. Как вести себя с этой девочкой, которая к тому же еще и дичится? Амалия Валентиновна была готова к отношениям, пусть даже враждебным, с той, другой, в которой видела только лицемерку, желающую удачно выскочить замуж. Подумав немного, она решила: «Что ж, буду просто естественна, и больше ничего». И с этой мыслью она постучала в комнату Эрики:

— Можно?

— Да, конечно, — ответила Эрика, и Амалия Валентиновна отметила, что у невестки удивительно мелодичный голос. Амалия зашла и сказала:

— Пойдем девочка на кухню. Николай выйдет из ванны, и мы сядем за стол. Вечером у нас будет ужин по поводу защиты Николаем докторской. Мы им объявим о вашей помолвке и свадьбе. Вы с Николаем — хорошая, красивая пара, вы любите друг друга. А значит, все будет хорошо. И смущаться не надо. Ты очень хороша! Как будут завидовать Николаю! — улыбнулась невестке Амалия. И подумала: «Вот она, достойная супруга моему сыну, князю Николаю». Нет, Амалия не забыла своего княжеского происхождения. Но вспоминать об этом лишний раз ей было ни к чему.

Когда сели за стол, позвонили в дверь.

— Это Зоя, иди — сказала мать Николаю.

Николай пошел открывать. Эрика видела, как пришедшая бросилась на шею Николаю со словами: «Наконец–то приехал!» Амалия Валентиновна посмотрела на Эрику. Та с улыбкой наблюдала эту сцену. Мать подумала: «Господи, совсем ребенок! Она даже не подозревает о том, что происходит».

Николай снял руки Зои со своих плеч и сказал:

— Проходи, я познакомлю тебя с моей женой.

— Что?! — поразилась Зоя. — Я не ослышалась?

Амалия Валентиновна, встав из–за стола, вышла в переднюю, прикрыв за собой дверь.

— Зоенька, так уж получилось. Николенька женился. Для меня это тоже неожиданность. Проходи, гостем будешь.

— Значит, отца сняли с работы, и ты сразу от меня отказался… Вот так? И где это ты ее подобрал? — ехидно и зло спросила Зоя.

— Нет, Зоя. Я не знал о твоем отце. Так получилось. Новые места…

— Ну да, новые девушки…

Амалия Валентиновна поменяла тему.

— Зоя, если хочешь, проходи и познакомься с женой Николая, но пожалуйста, без сцен. Уже ничего изменить нельзя. Он приехал только на шесть дней, и мы вместе уедем. Можем же мы остаться друзьями. Да ты и сама знаешь — не стоит он тебя, бабник. Пусть с ним другая мучается. Тебе радоваться надо, проходи.

Немного растерянная Зоя зашла в столовую. Амалия Валентиновна представила их:

— Это Зоя. А это жена Николая, Эрика.

Эрика догадалась улыбнуться и сказать:

— Очень приятно.

«Однако, — подумала Амалия Валентиновна, — она знает или чувствует, как надо себя вести в таких случаях». Зоя тоже поздоровалась и села за стол. Говорила в основном Амалия Валентиновна и только об общих знакомых. Потом Николай рассказывал о сайгаках, об охоте на них, расписывая, какое вкусное мясо у молодого сайгака. Зоя сидела с постным лицом и наконец сказала:

— Ну, спасибо за угощение, я пошла. До свидания всем. Николай, ты меня проводишь?

У двери Зоя прошептала:

— И что ты, дурачок беспутный, будешь делать с этим ребенком? Заходи лучше ко мне, насладимся любовью, как прежде. Приходи, — умоляюще повторила Зоя. — Ну, Николай, пожалуйста. Тебе ее еще обучать надо. А нам с тобой всегда хорошо было. Приходи, когда она уснет.

Николай холодно ответил:

— Мне со всеми женщинами было хорошо. Но это в прошлом. Иди, Зоя, и не держи зла на меня. Я не зайду. С этим покончено раз и навсегда. Я люблю свою жену.

Зоя покраснела от злости, слезы навернулись ей на глаза. В сердцах она ушла, сильно хлопнув дверью.

Николай вошел в столовую, и Эрика улыбнулась ему своей полудетской солнечной улыбкой. «Нет, — сказал себе Николай. — Ее доверие я не обману». И тоже улыбнулся юной жене. Глядя на них, улыбнулась мать, и радостная атмосфера воцарилась в доме.

* * *

Для Николая начались суматошные дни. Он бегал в райком партии, в организации, занимающиеся отправкой за границу, в комитет государственной безопасности. И наконец вызвали Эрику. Николай напутствовал ее:

— Тебе надо говорить одно: мне было три года, когда началась война, родителей не помню, скиталась, попала в детский дом, потом на фабрику. Все это будешь писать и в автобиографии. И ничего другого. Только то, что в твоих бумагах.

Николай говорил спокойно, и Эрика была рада, что не надо ничего никому объяснять. Есть бумаги, и слова не нужны. Николай предложил матери одеть Эрику, как простую работницу. Платье поскромней и косыночку на голову. «Им нужна дурочка из рабочего класса. Так почему не угодить?» — усмехнулся он.

В органах безопасности Эрика понравилась. Какие–то мужчины долго экзаменовали ее по уставу комсомола, задавали глупые вопросы о том, каких героев войны знает, какие книжки читает, и Эрика ответила им то, что они хотели услышать, а не то, что думала на самом деле. Наконец ее спросили:

— Ну, а что такое предательство, ты знаешь?

— Нет, — ответила Эрика.

— А если тебе предложат Родину предать, как ты поступишь?

— Нет, Родину я не предам, — ответила Эрика, не понимая, о чем идет речь и как можно предать Родину.

— А если заметишь, что кто–то работает на иностранную разведку, что ты должна делать?

— А как это? — удивилась Эрика.

— А если твой муж захочет предать Родину, что ты сделаешь?

— Я его сразу брошу, а потом напишу куда надо, — сказала она уверенно. И подумала: «Как бы не так, брошу…»

— Ну, хорошо. До этого, может, и не дойдет. А пока распишись здесь, что никому не расскажешь о том, о чем здесь говорилось. Будь умницей за рубежом, может, даже сотрудничать с нами будешь. Представляешь, какое доверие тебе Родина оказывает? А пока научись молчать и хранить тайны.

— И даже мужу не говорить?

— Даже мужу. Языки какие–нибудь знаешь?

— Только русский.

— Понятно. Откуда знать ей иностранный. Пусть едет, — сказал пожилой. — Обучим. Она — хороший материал.

— До свидания, — сказали Эрике, и она вышла на улицу.

Там ждал ее Николай. Эрике показалось, что на нее дохнуло тюрьмой. «Наверное, они за мной наблюдают из окна», — подумала она. И нарочно достала из сумочки зеркальце и стала пудрить носик. Николай с удивлением посмотрел на нее.

— Все хорошо, — засмеялась Эрика. — Пойдем купим мороженое.

Мужчина в кепке и сером костюме в полоску шел за ними следом. Один раз он их обогнал и, пока они обходили его, завязывал шнурок на ботинке. Николай нетерпеливо спросил: — Ну, что тебе говорили?

— Спросили устав комсомола, что я читаю, какие фильмы смотрю.

— И больше ничего?