Марта Шрейн - Эрика

— Спи уж, утро вечера мудрее, — ворчал муж.

* * *

Неделю Александр отсыпался, а днем рассказывал солдатам байки, что слышал от других солдат у костра, пока воевал у генерала. Он так искусно подражал, что солдаты падали со смеху. В один из таких дней в дежурную часть зашел его новый начальник, а следом прежний, Санькин отец. Александр замолчал, поднялся во весь рост и сразу стал надменным и хладнокровным.

— Ну–ка, покажи ладонь, парень, — сказал начальник охраны.

— Фамильный герб. Разрешите представиться: князь Гедеминов. Расстреливайте, — спокойно, с достоинством сказал Александр и подумал: «Не вышел побег у меня, значит не судьба». — И он направился к двери.

Наступило молчание.

— Говорил же я, что здесь нечисто, — сказал торжествующе Федька. — Князь оказался. Так это он наших ребят порешил, белая сволочь. Писать он не умеет, буковки, бедняга, не знает. Уй! — бросился Федька на Александра. — Убью гада!

Александр незаметно выбросил левую руку, и Федька откинулся на стенку. Все застыли в изумлении.

— Во дает князь! Как это он его? Вот бы мне научиться, — услышал Александр, выходя из двери.

— Федька, Федька, ты жив? — нагнулся к Федьке товарищ. Но тот не отвечал.

В зону Александра привезли связанным. Завели в кабинет начальника лагеря. Там уже сидела Санька. Солдаты остались снаружи. Санька бросилась развязывать его. Начальник вышел за дверь. Санька кинулась на шею Александру:

— Миленький мой! Отец все знает, и про ребеночка тоже. Теперь тебя из лагеря не выпустят и срок добавят за побег. Я знаю, ты из–за ребеночка убежал. Ты не переживай. У нас еще, даст Бог, будут. Да если хочешь, я тоже с тобой буду в зоне день и ночь. Отца попрошу, он меня любит!

— Все, хватит! — вошел отец. — Иди домой Санька. Потом поговорим.

Санька ушла. Начальник лагеря сел сам и велел сесть Александру. Начал, не глядя ему в глаза:

— Срок тебе, князь, конечно, добавят и без суда. Мы тут тоже виноваты. Я своей дочери не враг. Мне все рассказали. И мне приятно, что ты хотел, чтобы она родила сына. Но не вышло. А раз ты ее так любишь, тебе здесь неплохо будет. Но за стены лагеря не выйдешь. Проходишь ты по всем сводкам с генералом Дончаком. Он — враг Советской власти. Да еще он, говорят, золото спрятал. Ты, хоть и мальчонкой был, но так получилось. А теперь и я через тебя и дочь влип. Вот уж не думал, что стану тестем князя… Позор.

Он еще долго говорил, а Александр с тоской думал: «О воле надо забыть и надолго. Придется приспособиться к жизни здесь. Прощай, Париж. Увижу ли маменьку живой? Судьбу не обманешь, не перехитришь. Хорошо, Господь одарил способностями да послал в утешенье Саньку — любит она меня. А я ее люблю? Разве она такая — любовь?»

Александр снова начал заниматься по методике, которой обучил его тибетский монах, радуясь тому, что ничего не забыл, мысленно считывая все движения с рисунков, которые у него конфисковали при аресте.

Пришла Санька и некоторое время молча наблюдала за тем, что он делает, и удивлялась. Она принесла гитару и ноты старинных романсов.

— Вот, как ты просил. Отец достал, — сказала она и неуверенно спросила: — Неужели научишься играть?

— И тебя научу, — пообещал Александр и, открыв ноты, стал объяснять.

Но Санька вздохнула:

— Я этого никогда не пойму. Я тупая.

Александр возразил:

— Ты не тупая, а просто темная, как комната ночью без лампы. А познания, как тебе объяснить… Чем больше знать будешь, тем светлей у тебя будет на душе. Знаешь, Санька, что проку горевать, что я в неволе. Я это время потрачу на учебу. Мне учиться хочется. Знаешь, как мир интересен? И все это в книгах. Вот список учебников и разных книг. Пусть твой отец ищет этих авторов на рынках и в книжных магазинах. Что достанет — вычеркнет. И дальше ищет, когда появится возможность, в отпусках или командировках.

Санька медленно читала:

— По астрономии, астрологии. математике… А дальше все нерусские фамилии. Сашенька, может, эти книги шпионские? Тогда отец не согласится их искать.

— Здесь все написано. — Александр взял у нее из рук листок. — Это древние философы, поэты. Они жили тысячи лет назад и были очень умными. Например, в древней Индии говорили: «Два средства есть от телесных и душевных недугов: или примени противодействие, или не думай о них». Я бы не хотел думать, что отбываю срок в неволе. Когда думаешь о несчастье, оно не проходит, а возрастает. Вот здесь в списке Конфуций, мыслитель. Его настоящее имя — Кун–цзы. Он родился в древнем Китае в 551 году до нашей эры. Мне как–то китайский монах, мой учитель, рассказывал: «Однажды Конфуций проезжал на колеснице недалеко от деревни, и какая–то женщина рыдала над могилой. Конфуций послал ученика узнать, что случилось. Ученик вернулся и сказал: «От когтей тигра сначала погиб свекор этой женщины, потом ее муж, а сейчас — сын. Я спросил: «Почему же вы не покинете этих мест?» На что женщина ответила мне: «Здесь нет жестоких властей». Конфуций сказал: «Запомни это, ученик. Жестокая власть свирепее тигра»».

— Как интересно! — воскликнула Санька.

— А вот древнегреческие ученые и философы: Аристотель, Аристофан…

— А что сказал этот Аристархан?

— Многое. Например: «Не насладится муж, когда жене не любо наслаждение».

— Ой! Какой он был развратный! — воскликнула Санька и прижалась к Александру. — Читай дальше.

— А вот древнеримские: Вергилий, Овидий, Сенека, Цицерон. Цицерон сказал: «Нет ничего радостнее победы».

Санька ухмыльнулась:

— Это все и без него знают.

— Знать–то знают. Но он сказал это раньше всех. А вот далее Иоанн Златоуст, епископ Константинополя. Византийский церковный деятель. Он сказал: «Как душа без плоти не зовется человеком, так и плоть без души…».

— А почему все говорят, что Бога нет? — спросила Санька. — Мамка верующая, а папка нет. Мне прямо страшно делается.

— Бог только в человеке, а в животных его нет, — пояснил Александр. — Кто от Бога отказывается, тот почти не человек. Но ты молчи, а то тебя тоже арестуют… Далее Руссо, Дидро, Толстой. Для тебя и Володьки в списке сказки Пушкина. Для меня — его стихи и поэмы. Бальзак, Гете, Байрон. Список авторов большой, но это только крупица культуры человечества. Мне долго еще быть в лагере. Вот еще книги по искусству… Чего ты молчишь, Саня?

— Ты будешь все время работать и читать все эти книги, а меня забудешь?

— А ночью электричества нет, — обнял ее Александр. — Ночью я буду тебя учить любить меня. Скоро зима и ночи длинные.

Санька под ласками Александра уже растаяла и, вяло сопротивляясь, говорила:

— Ты и так сильно умный. Зачем тебе еще учиться?

— Человек никогда не бывает слишком умным. От великого множества знаний хотя бы кусочек урвать. А знать хочется много… Как и любить, много и долго — шептал он ей на ушко.