Шапи Казиев - Ахульго

И Биякай такого проводника нашел. Этот отступник был не аргванинец, но хорошо знал аул и его окрестности. Траскин передал золотой червонец Жахпар-аге и сказал, что проводник его получит, как только сделает дело.

Показания проводника подтвердили вывод, сделанный топографом Алексеевым, что лучшая позиция для атаки – округлый холм, примыкающий к аулу. Дело было только за тем, чтобы найти тропу, по которой можно было на этот холм взойти. И проводник брался ее указать.

Жахпар-ага утверждал, что лично облазил все кругом и никакой тропы не нашел. Что проводник врет, но тот стоял на своем.

– Я покажу, только вы тоже отдайте мне червонец.

– Не сомневайся, мил человек, – сладко улыбнулся ему Траскин и поспешил к Граббе.

Когда Граббе выслушал проводника и сверил его показания с картой Алексеева, ему сделалось немного легче.

– Веди, – приказал Граббе.

Отвлекая горцев новыми залпами Конгревых ракет, две роты апшеронцев под командой полковника Попова обошли аул и, сбивая штыками немногочисленные посты горцев, прорвались на вершину холма. Убедившись, что этот холм действительно командует всеми окрестностями, Попов послал солдат за пушками, а сам принялся обустраивать позиции.

Спустившись с холма, проводник тут же отправился к Жахпар-аге и сообщил, что дело сделано. В палатке были еще люди, и Жахпар-ага сделал проводнику знак следовать за ним. Как только они вышли из палатки, отступник алчно улыбнулся:

– Червонец!

– Здесь нельзя, – сказал Жахпар-ага.

– Увидят, а потом отнимут. Иди за мной.

Они подошли к краю пропасти и скрылись за большим валуном.

– Сейчас все получишь, – сказал Жахпар-ага, наставляя на отступника пистолет.

– Что ты делаешь?! – взмолился отступник.

– Пощади! Забери золото себе!

– Мне оно ни к чему, – сказал Жахпар-ага, доставая червонец.

– Это золото предателя.

Отступник зажмурил от страха глаза. Через мгновенье раздался выстрел, который никто не услышал в грохоте неумолкающих пушек. Предатель осел с простреленным лбом, у него открылся рот, будто он хотел что-то сказать, но так и не успел. Жахпар-ага сунул ему в рот червонец, а затем ногой столкнул труп в пропасть.

На рассвете пушки обстреляли Аргвани с холма, откуда аул просматривался до мельчайших подробностей. На этот раз пушки били прицельно, а не наугад. А тем временем батальоны пошли на новый штурм.

Горцы, всю ночь боровшиеся с зажигательными ракетами и последствиями артиллерийского обстрела, не сразу поняли, что происходит. Ядра теперь падали с другой стороны и наносили серьезный урон. В рядах защитников Аргвани возникло смятение.

Когда Шамиль понял, что случилось, он приказал немедленно очистить холм от неприятеля. Но большинство мюридов отбивалось от атакующих батальонов, а среди ополченцев нашлось немного желающих выполнить этот приказ.

– Истинно говорю вам, – возвысил голос Шамиль.

– То, что произошло у пророка, да будет над ним молитва Аллаха и мир, в день битвы при Оходе, было результатом неисполнения воинами приказа. Так подождите же, и вы увидите то, что произойдет у нас!

– Мы пойдем на них! – крикнул Султанбек.

– И я пойду! – присоединился к другу Юнус.

За ними последовали несколько мюридов и десяток аргванинцев. Пойти с ними вызвались и бывшие рабы, горевшие желанием отстоять звание свободных людей.

– И мы с вами! – крикнул старый солдат.

К нему присоединились остальные перебежчики, приговаривая:

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Среди перебежчиков уже были потери. Погиб молодой казак, когда пытался погасить упавшую рядом гранату, но она успела взорваться.

Прибежал раненный ополченец и сообщил, что солдаты ворвались в завалы с левой стороны аула.

– Приложите старания, братья, – напутствовал Шамиль тех, кто уходил отбивать холм, – и всевышний не оставит вас милостью!

Затем имам обнажил шашку и поспешил вслед за ополченцем.

Султанбек остановился в нерешительности, ведь он был не только отважным воином, но и телохранителем имама.

– Ты иди с ним, – сказал Юнус.

– А я пойду на этот проклятый холм.

Султанбек бросился за Шамилем. Остальные двинулись за Юнусом вверх по улочкам, прячась от падающих сверху ядер и гранат. Аркадий остался один. Он неумело держал ружье, доставшееся ему после убитого солдата, и не знал, как теперь быть. Но все же решился и побежал вслед за солдатами. Он скоро догнал их и спросил Юнуса:

– А о чем говорил Шамиль?

– О битве при Оходе, – ответил Юнус.

– А что это была за битва? – не отставал Аркадий.

– Под Мединой есть холм, Оход называется, – рассказывал Юнус, стараясь изложить суть дела покороче.

– Мекканские язычники пришли, чтобы сразиться с пророком, да будет над ним милость Аллаха. Мекканцев было в три раза больше, но мусульмане были на холме и сначала побеждали врагов. Когда язычники отступили, люди, которые были с пророком, захотели разграбить их лагерь. Пророк Мухаммед запрещал это, приказал не сходить с холма, но они его не послушали и захватили лагерь. Тогда язычники вернулись и разбили мусульман. Они даже ранили пророка. Вот как Аллах наказывает за непослушание!

– А что было потом? – спрашивал Аркадий, волоча за собой тяжелое ружье.

– Аллах милостив, – ответил Юнус.

– А с пророком остались истинно верные.

С ними он возвысил ислам и завоевал полмира.

Аргванинцы поднимались к холму впереди остальных. И если остальные являли храбрость, то аргванинцев переполняло еще и негодование. Это была их земля, их аул, их холм! А теперь приходилось его штурмовать! Их разум не мог вместить в себя эту нелепость. Они знали тут каждый клочок, а теперь каждый шаг по родной земле становился смертельно опасным. Сверху начали стрелять, но аргванинцы не шли – бежали, увлекая за собой остальных. Бежали и падали под пулями. Но остальные упорно лезли наверх. Они уже видели стрелявших по ним солдат, уже бросились на них в рукопашную, но те вдруг расступились и открыли пространство для стоявших наготове пушек. Пушки ударили по наступавшим картечью. Несколько человек упало, заливая кровью каменистую землю. Старый солдат рухнул на Аркадия, который вжался в землю, пережидая залп. Пока Аркадий пытался понять, жив солдат или нет, другие, не дожидаясь, пока пушки снова зарядят, бросились в штыки и кинжалы.

Схватка была ужасной, штыки сошлись со штыками, сабли с шашками, кинжалы с кинжалами. Но силы оказались не равными. За ночь на холм поднялось большое подкрепление. И схватка бы закончилась очень быстро, если бы не солдаты-перебежчики, изумившие своих старых знакомцев, не отчаянная храбрость аргванинцев и не стойкость мюридов, дравшихся каждый за троих.