Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

Осматривая монастырские помещения, они зашли в трапезную, увидев здесь удивительную картину. За длинным столом с двух сторон друг напротив друга сидели человек двадцать в чёрных одеждах с каббалистическими знаками. На столе ничего не было, слуги антихриста собрались здесь не для трапезы, но и на совещание это тоже не походило. Чёрные молчали, когда сюда зашли тамплиеры. Каждый смотрел в стол перед собой. Никто из них не повернул головы и не шелохнулся при появлении тамплиеров. Лица антихристовых слуг являли собой поразительное отсутствие мимики. Они были настолько неподвижны, что поневоле возникало сомнение — а живые ли они? Впрочем, присмотревшись, можно было убедиться, что в биологическом смысле они всё–таки живы, их пустые гляделки всё же отличались от глаз трупов. Эти странные существа чем–то напоминали заводные игрушки в ящике, где они покоятся, пока их опять не заведут. Как же они заводятся?

— Эй, любезные, гостей принимаете? — громко и насмешливо спросил Сиверцев.

Не последовало никакой реакции, значит, звуками человеческого голоса они не заводятся. Сиверцев не считал возможным атаковать тех, кто не представляет явной угрозы. Надо было как–то растормошить эти существа, и он нашёл самое простое решение, начав громко читать молитву: «Да воскреснет Бог и расточатся враги Его…».

Продолжить он не успел, слуги антихриста вскочили с мест так резко, что даже стулья попадали, и, выхватив кривые сабли, с криком «смерть христианам», набросились на тамплиеров, к чему последние были вполне готовы, так что их мечи обнажились за доли секунды.

Сиверцев, прошедший хорошую школу многочисленных сражений с сатанистами, всё–таки не смог бы припомнить такой дикой драки. Во всех сатанистах, которых он знал раньше, всё же сохранялось нечто человеческое. Иногда они кричали от боли, иногда в страхе убегали, редко, но всё же случалось, что просили о пощаде. Эти же были сущими зомби, биороботами с примитивными программами, даже их лица во время драки оставались всё такими же мертвенно–окаменевшими, видимо, ненависть была для них слишком человеческой эмоцией. И на ранения, даже очень тяжёлые, они никак не реагировали.

Одному зомби Сиверцев отрубил правую руку, кровь хлынула фонтаном, но противник, вообще не обратив на это внимания, левой рукой выхватил кривой кинжал и бросился с ним на Андрея. Даже после колющего удара мечём в сердце зомби ещё несколько раз взмахнул кинжалом в полную силу, каждый из этих взмахов, сделанных уже после смерти, мог бы стать для Андрея смертельным, если бы достиг цели.

Драка продолжалась вот в таком духе. Техника фехтования зомби была очень слабая, линейная, к сложным атакам они были совершенно не способны, но они с лихвой компенсировали отсутствие мастерства полным презрением к жизни и нечувствительностью к боли, к тому же на каждого тамплиера приходилось по 2–3 противника.

Отбивая яростные атаки очередного сумасшедшего, Сиверцев увидел, что Милош дерётся стулом, да так ловко, как будто всю жизнь сражался именно стульями. И всё–таки таким «оружием» трудно было поразить противника, которого и мечём нелегко было остановить, а меч у Милоша, видимо, сломался. Андрей дрался сейчас мечём, подаренным Сенаном, меч Карла Мартелла был у него за спиной. Не раздумывая, он выхватил священное оружие и бросил Милошу, выкрикнув «Держи!». Милош среагировал мгновенно и, поймав меч за рукоять, тут же раскроил противнику череп. А вот Андрей, потеряв на этой «доставке оружия» пару секунд, пропустил удар, от которого беспомощно в последний миг прикрылся левой рукой. Она оказалось разрублена до кости. Милош, увидев это, бросился на помощь маршалу, поразив нападавшего.

Бой догорал, тамплиеры побеждали, теперь они имели численное преимущество. Сиверцев, увидев, что управятся и без него, сорвал с одного из трупов чёрную чалму и наскоро перевязал руку, из которой хлестала кровь. Он не думал больше возвращаться в бой, однако, не удержался — вонзил клинок в спину зомби, на которого наседал д’Албугера. Через 5 минут всё было закончено. Они насчитали 22 трупа. Среди них на полу лежали Годфруа де Сент — Омер и Вальтер фон Зегенгейм.

Андрей, шатаясь, подошёл к де Сент — Омеру и, убедившись, что он уже мертв, закрыл ему глаза. Лицо Годфруа после смерти стало совершенно ангельским. Белое, как тамплиерский плащ, очень спокойное, с навсегда застывшей на устах мирной улыбкой. Не было никаких сомнений в том, что рыцарь, в первую половину своей жизни много грешивший, но потом всю оставшуюся жизнь честно сражавшийся ради Христа, спас свою душу. Смерть настоящих тамплиеров хороша. Это вам скажет каждый, кто видел лица убитых тамплиеров.

Вальтер был жив. Он получил колотую рану в живот и лежал на спине, виновато улыбаясь, как будто извинялся за то, что так глупо пропустил удар. Сиверцев сразу понял, что этой мучительной улыбкой Вальтер скрывает страшную боль, какой обычно сопровождаются ранения в живот. Вальтера бережно взяли на руки и положили на стол. Рану так же наспех перевязали одеждой, сорванной с трупа.

— Мессир, до боя мы не успели осмотреть все монастырские помещения, — сказал Анри де Монтобан. — Может быть, всё–таки найдём спрятавшихся монахов, и они окажут Вальтеру помощь получше той, которую окажем мы?

— Давай. Быстро.

Они нашли полсотни монахов под землёй, в винном погребе. Монахи не прятались здесь, а были пленниками. Не тратя времени на представления, Сиверцев сразу спросил:

— Врач среди вас есть?

— Я был монастырским врачом, — отозвался старенький монах в застиранном подряснике.

— У нас тяжело раненный. Быстрее.

Монах осмотрел Вальтера и, смазав рану мазью из маленького пузырька, который был у него при себе, сделал грамотную перевязку, сразу сказав:

— Рана очень болезненная, но не смертельная, жизненно важные органы не задеты, операция не нужна. Ему сейчас более всего необходимо обезболивающее, а лучше всего — снотворное. У меня есть. Припрятано. Варвары не всюду добрались.

Монах обратился к Сиверцеву, безошибочно определив главного, но ему ответил сам раненный:

— Никаких обезболивающих. Никаких снотворных. Прежде всего исповедь. Нужен священник.

— При такой боли, брат, сможешь ли ты исповедаться? — озабоченно развёл руками монах.

— Смогу. Только бы успеть.

— Священник у вас есть? — спросил Сиверцев.

— И не один.

— Делай!

Монах мгновенно исчез, но вместе со священником появился только через полчаса. Крупный батюшка с большой бородой в великолепной чистой епитрахили поверх рваного и грязного подрясника, с порога сказал:

— Прошу прощения за задержку, надо было епитрахиль и поручи из тайника извлечь. А теперь прошу всех выйти.