Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

Примерно через полчаса Сиверцев услышал позади внизу звон железа, но и тогда не стал оборачиваться, лишь отметил про себя, что дерутся молча. Всё правильно. Время боевых кличей прошло. Всё теперь так просто и понятно, что не нужны даже междометия. Ни им, ни противникам.

В душе Андрея совершенно не было ощущения потери боевых друзей. Сейчас погибнет Милош, вместе с которым они прожили целую жизнь, не раз прикрывая друг друга посреди страшной мясорубки. А у него, Сиверцева, когда он думает об этом, на душе радостно. Совершенно отсутствует ощущение трагедии или хотя бы просто потери. Сегодня они расстались совсем ненадолго. Скоро всеобщее воскресение. Неожиданно душу Андрея обдало тёплой волной от мысли, что скоро он увидит Дмитрия Князева, смерть которого была для него страшным ударом. А ведь и тогда трагедии по–существу не было. Они расстались не навсегда, и их встреча была лишь вопросом времени. Он испытывал боль утраты не потому что произошло нечто непоправимое, а всего лишь из–за слабости своей веры, из–за своего духовного несовершенства. Теперь близость финала лишь обострила ощущение того, что он не потерял Милоша, но если бы даже финал был бесконечно далёк, духовно развитый человек чувствовал бы то же самое.

Подъём становился всё круче и круче. Звон железа теперь слышался не сзади а внизу. Он слышался ещё три часа, в такой тишине звуки разносятся великолепно. Потом всё стихло, видимо, бой завершился с понятным результатом. Братья получили трёхчасовой выигрыш во времени.

Сиверцев нагнал пресвитера и, никак не прокомментировав кончину Эстебана и Милоша, просто спросил:

— Далеко ещё до вершины?

— Если пойдём так, как сейчас идём, то будем наверху уже часов через пять. В обычных условиях мы сделали бы привал, но наши условия несколько необычны. Есть ещё силы?

— Время оплачено кровью братьев. Силы, конечно, на исходе, но мы понимаем, что привал невозможен. На земле мы уже не получим отдыха.

— Значит, идём. Мои славные ребята тоже ещё держатся.

Ног они уже почти не чувствовали, в ступнях, отдавленных о камни, казалось, навсегда поселилась тупая боль. Им постоянно приходилось куда–то забираться, подтягиваясь на руках, так что болели не только ноги, но и руки, а главной проблемой было дыхание, оно сбивалось, угрожая потерей сознания. Люди здесь подобрались все как один тренированные, выносливые, имеющие горный опыт, в обычных условиях этот подъём был бы не настолько и сложен для них, но они шли уже, наверное, сутки без привала и с гораздо большей скоростью, чем стоило на этой тропе.

Время от времени они всё–таки вынуждены были садиться на камни минут на десять. С ногами за это время, конечно, никаких улучшений не происходило, но дыхание восстанавливалось, хоть и не на долго. И вдруг опять волна энергетического негатива захлестнула душу. Сиверцев глянул вниз и понял, что не ошибся — по тропинке вновь струилась чёрная лента бесчисленных нехристей. Кажется, их было ещё больше, чем в первый раз. Эстебан с Милошем безусловно перебили очень многих, но, видимо, подтягивались всё новые и новые нехристи. Они непрерывно сокращали расстояние, значит шли быстрее, чем братья. Как только у гадов сил хватает? Да мало ли на что может хватать сил у бесноватых. Тело каждого из этих окаянцев могут тащить по три крепких беса. И если у кого–то из зомби просто не выдержит сердце, так можно подумать бесов это волнует. Андрей тут же убедился, что его предположение верно. Очень многие нехристи падали по дороге, вероятнее всего — замертво. Многие срывались в пропасть, они страшно толкались на тропе, не обращая внимания друг на друга, они вообще не были способны учитывать, что на тропе кто–то кроме них есть. Но на братьев валила толпа не меньше тысячи человек — если пара сотен из них погибнут до боевого столкновения, мало что изменится.

Сиверцев глянул на своих и коротко спросил:

— Кто?

— Позвольте мне, господин маршал, — тихо улыбнулся загадочный Георг фон Морунген.

— И мне, — сказал Жан де Лалибела. — Вверх идти всё равно больше не могу, а пока эти гады подтянутся, успею восстановить дыхание.

— Продержитесь два часа, ребята. Не менее двух часов.

Трое продолживших восхождение тамплиеров, опять не оглядываясь, пошли за отшельниками. «Отшельники идут лучше, ровнее, спокойнее, чем мои парни, — подумал Сиверцев. — Они молитвеннее, они чище, значит они сильнее. В рыцарях больше греховности, они слабее».

До вершины оставалось не больше двух часов хода. Если Георг и Жан продержатся два часа, значит отшельники будут уже на вершине, когда их линия обороны падёт. На совершение Божественной Литургии времени хватит. Если… если… Здесь слишком многое идёт так, как это и представить себе невозможно.

Сиверцев, де Монтобан и де Колль шли теперь медленнее, чем отшельники, им не имело смысла слишком торопиться, последний бой, пожалуй, даже лучше встретить не у самого храма.

Примерно через полчаса Сиверцев услышал снизу звон железа — боевое столкновение ещё только произошло. А отшельники плыли впереди тамплиеров словно корабли по спокойному морю при лёгком ветерке. Скоро они будут на вершине.

Тамплиеры брели теперь уже как в тумане, совершенно не чувствуя тела и вообще не соображая. Так прошёл, наверное, час, а может быть, чуть больше, и Андрей услышал чистый звонкий голос пресвитера: «Андрюша, радуйтесь! Храм не осквернён, здесь всё в порядке. Нам не придётся тратить время на освящение».

«Наши уже там… Господи, какое счастье, сейчас начнётся Божественная Литургия. Ещё пару часов, ещё только пару часов», — эти радостные мысли вывели маршала из оцепенения. Им самим оставалось до вершины всего ничего. Сверху слышались звуки псалмов, читали «часы», а снизу по–прежнему слышался звон железа — братья держатся.

Тамплиеры поднялись на вершину, они окончательно стряхнули с себя болезненную одурь крайнего переутомления. Андрей выбрал хорошую позицию — перед самым подъёмом надо было забраться на выступ не менее метра высотой. Преодолевая этот выступ, противник станет беззащитным, то есть мёртвым.

Андрей растянулся во весь рост на камне возле выбранной позиции, Анри с Беранже последовали его примеру. У них есть немного времени, чтобы отдохнуть перед последней схваткой, а схватки на вершине не избежать, это они хорошо понимали.

Андрей, кажется, даже уснул, точнее, отключился на некоторое время, и тут до него донеслись возвышенные звуки: «Благословенно царство…». Началась Божественная Литургия. Он тут же вскочил, лежать было невозможно, хотя и участвовать в богослужении он сегодня не имел возможности. Друзья тоже поднялись, все чувствовали себя на удивление бодрыми, хотя отдыхали не более 20 минут.