Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

Орден Храма утратил весь свой дипломатический авторитет ещё при Одоне де Сент — Амане, и сейчас многие тамплиеры видели в Великом Командоре Иерусалима надежду на возрождение Ордена. Ловкий Эраль, всегда выдержанный, хладнокровный, никогда не рыдавший, ни от счастья, ни от отчаяния, и неизменно находивший выходы из самых безнадёжных ситуаций, не только мастерски управлял финансами Ордена, но и был великолепным дипломатом, переговорщиком, имея целый ряд отмычек от сарацинских сердец.

Престарелый великий магистр Арно де Ла Тур Руж почти не оказывал влияния на дела Ордена. Орденом фактически управляли двое: Великий Командор Иерусалима Жильбер Эраль и сенешаль Жерар де Ридфор, авторитет которого так же очень возрос в последнее время. Де Ридфор — великолепный рыцарь, отчаянный рубака, человек запредельной храбрости во многом напоминал Одона де Сент — Амана, но был ещё более горячим и несдержанным.

Когда старик Арно отдал Богу душу, на выборах великого магистра естественно было только две кандидатуры. Эраль и Ридфор олицетворяли два пути, по которым мог пойти Орден — дипломатический и боевой. Одно другого, впрочем, не исключало уже хотя бы потому, что все знали — Эраль — прекрасный воин и талантливый полководец, а не только финансист и дипломат. И де Ридфор никогда не отрицал пользы переговоров, так что речь, пожалуй, шла даже не о том, воевать или договариваться, поскольку любой из них делал бы и то, и другое, но для всех было очевидно, насколько разные физиономии имели эти двое. Эраль был сложен, де Ридфор — прост. Эраль был неброским, де Ридфор — ярким. Эраль был человеком пределов, де Ридфор — беспредельным человеком. Была между ними ещё одна разница: Эраль любил де Ридфора, де Ридфор Эраля не любил.

Эраль не рвался к власти, не добивался её, но и не боялся власти, и готов был её принять, как Божью волю. Он знал, что делать на посту великого магистра, однако, вовсе не считал, что де Ридфор не знает этого. Во время выборов Эраль никому из них не желал победы, понимая, что в любом случае восторжествует Божья воля. Многие тамплиеры, сторонники Эраля, полагали, что де Ридфор погубит Орден, но сам Эраль так не думал. Саладин — противник совершенно непримиримый, он никогда не увидит в крестоносцах соседей и не успокоится, пока не сбросит последнего крестоносца в море, так что ещё не известно, что лучше противопоставить султану — тонкую политику восточного образца или безрассудную храбрость, в которой на поверку может оказаться не меньше рассудка. Жильбер всем сердцем верил, что через решение верховного капитула восторжествует божья воля, а потому был совершенно спокоен.

Когда стало известно, что великим магистром избран Жерар де Ридфор, Жильбер Эраль ни чего не почувствовал. Он лишь услышал весьма важную новость, которую ещё предстоит осмыслить. Вскоре к нему подошел новоиспеченный магистр де Ридфор и очень сурово сказал:

— Лучше бы тебе, брат Жильбер, покинуть Святую Землю.

В глазах де Ридфора Эраль явственно увидел смерть. Даже не смерть самого де Ридфора, а смерть, как некую мистическую реальность. В этот момент он всё окончательно понял. Слова закончились. Он молча поклонился великому магистру.

Перед отъездом со Святой Земли Жильбер зашел попрощаться к смертельно больному королю. Балдуину становилось всё хуже, он уже редко вставал с постели и почти ни чего не говорил, так же как и Жильбер. Они долго молча смотрели друг другу в глаза, обмен ни чего не значащими фразами был невозможен между ними, а теперь уже ни какие фразы не чего не значили. На прощанье король сказал лишь: «Помни о царстве пресвитера Иоанна».

Император Лалибела и Георг фон Морунген отправились из Иерусалима в Эфиопию в 1181 году. Жильбер Эраль отправился из Иерусалима в Европу в 1184 году. В 1185 году умер король Балдуин. В 1187 году крестоносцы потеряли Иерусалим.

Жильбер ждал Георга. Он ни на один день не забывал о царстве пресвитера Иоанна, но ни какие действия по прорыву в священную страну были не возможны, пока Георг не вернется. Он должен был вернутся, Жильбер увидел в глазах немецкого романтика жизнь. Жизнь очень сложную, трагическую, но долгую. А годы шли за годами.

До 1190 года Жильбер Эраль был магистром Испании и Прованса, потом — магистром Запада. Когда король Ричард Львиное Сердце объявил крестовый поход для освобождения Иерусалима, Эраль, не зная ни дня, ни ночи, взвалил на себя великие труды по подготовке похода. Но поход ушел за море без Эраля. Когда в 1189 году Жерар де Ридфор погиб, великим магистром Ордена Храма стал протеже короля Ричарда — Робер де Сабле.

Ричард так и не смог освободить Иерусалим, однако, отбил Акру, ставшую столицей Иерусалимского королевства. В 1193 году король покинул Святую Землю, Робер де Сабле погиб, а Жильбер Эраль был избран великим магистром Ордена Храма.

Горько было Эралю мерить шагами резиденцию великого магистра в Тампле Акры. Это не Иерусалим. Жильбер вернулся, но он не вернулся. Иерусалим ушел от них, теперь это Аль — Кудс. Неужели навсегда? Но ведь всё идёт именно так, как он и думал много лет назад. Он думал, он понимал, он предвидел. Но у него есть ещё сердце, непослушное сердце, которое вопреки всем доводам рассудка никак не хочет мириться с неизбежностью утрат. Те, кто уходит — не возвращаются…

Но вернулся Георг фон Морунген! Вернулся через 12 лет отсутствия — загорелый, как эфиоп, и всё такой же романтик. Он всё–таки пересёк линию горизонта, и вот он снова здесь. Значит возвращение возможно.

— Георг, скажи прямо, Эфиопская империя хоть сколько–нибудь похожа на царство пресвитера Иоанна?

— И да, и нет. Про дворцы из драгоценных камней и людей с лицами на груди, можно, конечно, не вспоминать, это всё наши навыдумывали. Но Лалибела действительно могучий христианский император, и ему на самом деле подчиняется множество царей. Империя Лалибелы весьма обширна, там проживают десятки миллионов людей, сколько точно — они и сами не знают.

— Говорят, что они — еретики–несториане. От Лалибелы я об этом так ничего толком и не узнал, он не любил говорить о тонкостях веры. Так какое же христианство они исповедуют?

— Они действительно еретики, только не несториане, а монофизиты, хотя это очень неточное определение. Они ведь не считают, что у Христа была одна природа — Божественная, они признают в Христе так же и человеческую природу, но выводят на первое место божественность Христа, то есть оказываются более возвышенными, чем надлежит. Но для нас, я полагаю, главное в том, что они — христиане. Мусульмане, во всяком случае, не делают между нами догматических различий, когда рубят наши головы.

— Тут ты, пожалуй, прав. Насколько бы ни было для нас важно точное следование догматам веры, но когда воинственный ислам грозит поставить под запрет само имя Христово, все христиане становятся братьями, независимо от вероучительных различий. Значит, обширная христианская империя… Насколько она велика?