Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

В 1009 году приняли крещение от несторианских проповедников кераиты — самый крупный и культурный народ из монголоязычных народов центральный Азии. Численность взрослых кераитов составляла 200 тысяч человек. Примерно в то же время приняли христианство тюркоязычные онгуты. Христиане были даже среди киданей. Конечно, Европу никогда бы не заинтересовали все эти степные религиозные перипетии, но тут начались крупные военные успехи степняков в борьбе с сельджуками, которые для крестоносцев так же были главными противниками. В 1141 году Елюй Даши нанёс сельджукам страшное поражение. Этот герой степи не был христианином, но в его войске было достаточно христиан, и даже его наследник получил христианское имя Илия.

Тем временем Эфиопия не подавала никаких признаков жизни, и Европа охотно поверила в то, что великое христианское Царство находится на восток от Персии. И вот уже в 1145 году Оттон Фрейзингентский пишет: «Не так много лет назад некий царь и священник Иоанн, который за Персией и Арменией обитал на крайнем востоке и вместе со своим народом был христианином, но несторианином, пошёл войной на братьев царей персидских и мидийских. Пресвитер Иоанн сумел обратить персов в бегство. После этой победы пресвитер Иоанн выступил в военный поход на помощь Иерусалимской Церкви, но не нашёл судов, чтобы переправить войско. Утверждают, что трое волхвов, о которых рассказывается в Евангелии, были из его рода, и он правит теми же самыми народами. Загоревшись примером своих предков, которые прибыли поклониться Христу в колыбели, он собирался отправиться в Иерусалим».

— Спасибо любезному Оттону, сам я ни за что не догадался бы, что Чингис–хан был потомком царей–волхвов.

— Действительно, смешно было искать древних звездочётов, носителей высшей мудрости в диких степях, но вполне понятно, почему в сообщении Оттона появился след царей–волхвов. Озвученный им миф имел в основе два события: эфиопское посольство 1121 года и победа Елюй Даши 1141 года. Ни о первом, ни о втором он не имел ни малейшего представления, сразу же мифологизировав тему, но след волхвов тянется всё же от посольства патриарха Иоанна, поскольку «герой степи» точно не давал никакого повода для таких смелых предположений.

— Кажется, вплетение монголов в тему «пресвитера Иоанна» сразу же способствовало снижению образа. Ведь Оттон пишет отнюдь не о мистическом царстве, куда стремится христианская душа, он мечтает лишь о военной помощи, о вещах вполне практических и приземлённых, а «волхвы» в его сообщении выглядят не более, чем приправой.

— Это так, но Оттон дал толчёк, и вскоре уже легенда о пресвитере взмыла до высот заоблачных. Под 1165 годом монах Альбрик из монастыря Трёх источников записал в своей «Хронике»: «В это время пресвитер Иоанн, правитель индийцев, направил свои полные удивительных и чудесных вещей послания королям христианского мира, в первую очередь константинопольскому императору Мануилу и римскому императору Фридриху».

— О, эти послания пресвитера Иоанна… Алмазная сказка, изумрудная поэма, рубиновая утопия. Шахерезада может отдыхать.

— А ты не смейся. Ты будь посерьёзнее. Я, например, смотрю на послание пресвитера Иоанна, как на подлинные документы, то есть как на документы, очень достоверно, точно и подробно отражающие характер христианского сознания XII века. Понятно, конечно, что никакой пресвитер Иоанн эти послания не посылал, а были они придуманы неким европейцем, о котором ничего не известно. Но этот человек не врал, он мечтал. Он рассказал чистую правду о своей душе и о душах современников. Послания эти раскрывают внутренний духовный мир средневековья куда достовернее, чем исторические хроники. Скажи мне, о чём ты мечтаешь, и я скажу, кто ты. И вот о чём мечтали европейские христиане XII века:

«Я, пресвитер Иоанн, сила и доблесть Божия и Господа нашего Иисуса Христа, царь царствующих и повелитель повелевающих. Никто из царствующих на этой земле не сравнится со мной богатством, доблестью и силой. Я правоверный христианин, и повсюду, где распространяется власть наша, мы защищаем неимущих христиан».

Как им хотелось, чтобы существовал на земле такой великий государь, могущество которого было бы обращено на защиту христиан. Пресвитер Иоанн предстаёт здесь как бы правителем всего неведомого европейцам мира, и европейская душа выражает надежду на то, что тот неведомый им мир сильнее и благороднее, чем Европа, ослабшая от мелочных междоусобий. А пресвитер Иоанн давно достиг единства:

«72 царя являются моими подданными, 72 области служат нам, и лишь немногие из них христиане, в каждой правит свой царь».

Вот как оказывается должна быть устроена правильная христианская империя! Там большинство подданных — не христиане, и никто не пытается насильно обратить их в свою веру, никто не ставит задачу истребить иноверцев, они должны лишь признавать власть христианского императора и быть лишёнными возможности угрожать христианству. Это и есть тот идеал, к которому стремились крестоносцы и о котором мы сегодня имеем столь искажённое представление. Впрочем, двор пресвитера Иоанна чисто христианский:

«Во время каждой трапезы прислуживают нам поочерёдно 7 королей, 62 герцога и 365 графов. По правую руку от нас вкушают 12 архиепископов, по левую — 20 епископов. 365 аббатов служат в нашей часовне».

Как видишь, тут нет имамов и шаманов. И войско пресвитера Иоанна чисто христианское:

«Когда мы отправляемся на войну, то повелеваем нести впереди нас вместо знамён 13 больших и высоких крестов, изготовленных из серебра и драгоценных камней. Когда же мы просто передвигаемся верхом, перед нашим величеством несут деревянный крест, не украшенный ни золотом, ни драгоценными камнями».

Обрати внимание: с сияющими драгоценными крестами пресвитер Иоанн наступает на врагов, чтобы сразу же впечатлить их земным могуществом христианского императора, чтобы они, духовно слепые, хотя бы глазами видели блистающую славу имени Христова. Но, находясь среди своих подданных, пресвитер Иоанн довольствуется простым деревянным крестом, который символизирует духовную простоту и скромность повелителя повелителей. В царстве пресвитера полно драгоценных камней, но не они, а деревянный крест символизирует его величие, потому что это царство сияет не столько алмазами, сколько добродетелями:

«Среди нас никто не лжёт и лгать не может, ибо, как только начинает лгать, тут же умирает, поскольку почитается за умершего и не вспоминают о нём. Все мы следуем истине и любим друг друга. Ни один порок у нас не правит».

— Очень интересно отношение автора послания ко лжи. Очевидно, что он всей душой отвергает ложь и презирает лжецов, полагая их людьми, которые в нормальном обществе должны подвергаться «социальной смерти». А ведь и сам автор, выдумавший это послание, вроде бы врёт. Но теперь я понял вас, Георгий Владимирович. Автору и в голову не приходит, что составленное им за пресвитера Иоанна послание — ложь, потому что в этом послании по его глубокому убеждению — высшая правда. Автор убеждён, что царство пресвитера Иоанна существует уже потому, что где–то на земле должны же восторжествовать христианские идеалы, а поскольку это царство существует, то никаким иным оно и не может быть, как только содержащим все существующие на земле добродетели. Ну добавил автор послания некоторые детали, в правдивости которых, конечно, не мог быть уверен, но это лишь для красоты, а красота — для убедительности, в основе же послания — высшая правда.