Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 2

Шел четвертый день охоты, но добычи настоящей почему-то все не было. Облава продвигалась с запада на восток по долинам горных рек, начиная с верховьев Амгаланты, ежедневно захватывая по одной долине и, по уговору, должна была завершиться на Агаце. Были уже прочесаны верховья Амгаланта, Балжа, Хумула, и в каждой из них было взято всего лишь по триста-четыреста голов разного зверья – в основном мелковесные косули и кабарга.

Нойоны у вечерних костров хмуро чесали лбы:

– Куда ушли лосиные и изюбриные стада?

– И медведей, кабанов почему мало?

– Уже второй год так.

Больше всех из нойонов тревожился Таргудай – на тобши возлагают и удачу и неудачу – впереди у него маячили дурные последствия от такой охоты. Но он, не желая показывать уныние перед людьми, хорохорился:

– Ничего, впереди еще много долин. Должно быть, зверь весь туда укочевал. Тогда уж не уйдет добыча от нас. А ну, разливайте архи по чашам… ведь говорили наши предки: и оленю буду рад, и зайцем не побрезгую. Верно ведь?..

Тэмуджин только теперь стал понимать, почему ему дали старого коня. Подвижный поначалу в степи, здесь же, в таежных буреломах, он стал быстро уставать. Выдыхаясь, он плохо шел в гору, не мог скакать через палые деревья, часто оступался на каменистых склонах.

«Сделали все так, чтобы я не смог ускакать от них, – думал Тэмуджин, сидя в седле и настораживаясь каждый раз, когда конь оступался, чтобы не упасть вместе с ним. – Хорошо же придумал дядя Таргудай…»

Сберегая силы коню, он не торопил его, выбирал места поровнее, объезжал валежины и густые заросли.

Когда по цепи передали, что круг сомкнулся, десятник – один из ближних нукеров Хурил-нойона – остановил воинов. Они долго стояли на месте. Справа от них вверх, в гору, поднимались скалы, слева спускался склон в долину, которую охватил круг облавы. В шагах двадцати с обеих сторон от себя Тэмуджин видел соседних загонщиков, а дальше не было видно никого – лес в этом месте был густой.

Тэмуджин слез с коня, давая ему отдохнуть. Он неподвижно стоял по колени в снегу, ловя звуки снизу, всматриваясь между заснеженными ветвями. Небо было пасмурно, густые серые тучи низко нависали над долиной и солнца, которое должно было быть где-то на середине, не было видно. Слабый ветерок шелестел в верхушках, изредка срывая с ветвей клочья рыхлого снега.

Конь, отдышавшись, благодарно тронул его мордой по плечу, мотнул головой, будто показывая, что он отдохнул и готов нести его дальше, но Тэмуджин все еще не садился, выдерживая время.

Сзади послышался шорох снега – из-за кустов по его следу подъехал десятник. Он вплотную приблизился к Тэмуджину, огляделся по сторонам и, рассматривая что-то впереди, негромко сказал:

– Спустимся ниже, там не хватает людей, – и развернув коня в глубоком снегу, он тронул его обратно.

Тэмуджин взобрался в седло и оглянулся назад, думая предупредить соседнего загонщика, что он уходит, но тот уже смотрел в его сторону. Тэмуджин махнул ему рукой и двинулся вдогонку за десятником.

Тот ехал не оглядываясь. Тэмуджин смотрел ему в широкую сутулую спину в медвежьей дохе, думал: «Видно, за что-то попал в немилость своему нойону, раз его поставили вместе с загонщиками. Другие-то все, наверно, внизу перед опушкой стоят, готовятся встречать зверя…»

Они проехали мимо троих воинов в цепи и дальше на расстоянии полусотни шагов никого не встретили. Тэмуджин по следам на снегу видел, что недавно здесь были люди, но почему-то они покинули цепь и ушли вниз. «По-новому расставляют людей, а зачем? Ведь зверей пока еще не видно…» – подумал он, но расспрашивать не стал.

Десятник остановил коня у высокой толстой лиственницы, оглянулся на него и посмотрел вниз по склону.

– Посмотри, – он протянул руку вперед. – Видишь вон ту сухую сосну?

В полутораста шагах от них виднелось накренившееся над пологим склоном, заросшим кустарником, мертвое дерево. Разведя толстые кривые сучья по сторонам оно, было видно, еле удерживалось засохшими корнями.

– Да, – сказал Тэмуджин.

– Когда подадут приказ двигаться, ты отсюда пойдешь вперед, – десятник внушительно смотрел на него, – пройдешь под тем деревом и выйдешь прямо вон на тот черный камень, видишь?

– Вижу, – сказал Тэмуджин, досадливо подумав про себя: «К чему эти поучения, он что думает, я не увижу, куда цепь двинется?», а сам спросил: – Где же другие загонщики, почему их не видно?

– Цепь растянулась, но скоро круг сузится, тогда увидишь и других… – почему-то отводя от него глаза, сказал тот и, отъезжая, напомнил напоследок: – Смотри, не сверни в сторону… Если откроешь в цепи брешь и пропустишь зверей, будешь виноват, а Таргудай накажет и на посмешище перед всеми выставит.

– Не сверну, – хмуро сказал Тэмуджин и отвернулся, глядя на покосившееся впереди дерево.

«С чего бы это цепь так растянулась? – подумал он. – Ведь людей сзади оставалось еще немало… Отстали, что ли? Так можно и зверя упустить. Если сейчас ринется на меня стадо лосей или кабанов, как я один их остановлю?.. И вину на меня свалят…»

Он вынул из хоромго лук и приложил к тетиве йори с тонкими свистками. Затем перебрал в колчане стрелы и все йори положил сверху.

Ни слева, ни справа не показывались люди. Тэмуджин краем глаза заметил, что рядом с накренившейся сосной шевельнулось что-то темное и скрылось за кустами. «Зверь, черный, будто кабан или медведь… – понял он и еще раз оглянулся вокруг. – Когда же загонщики подоспеют?»

Вдруг справа, от верховьев долины, стали доноситься далекие, еле уловимые звуки. Это были людские крики. Прислушавшись, Тэмуджин разобрал звуки ехора – песни облавной охоты. Резким, отрывистым хором выкрикивая слова-заклинания этой охотничьей песни, загонщики отпугивали кабанов и медведей, которые норовили броситься на них и вырваться из круга.

«Уже пошли верхние! – заволновался Тэмуджин. – А загонщиков все еще нет…»

Звуки ехора стремительно приближались – ее подхватывали все ближе и ближе по цепи. И скоро совсем близко, в ста шагах от него, с пронзительным свистом взмыла вверх йори – знак сотника начинать движение и тут же с обеих сторон от Тэмуджина подхватили песню загонщики их сотни. Надо было начинать идти вперед. Он оглянулся еще раз – рядом никого – и тронул коня, держа лук со стрелой наготове.

Конь его споткнулся о валежину под снегом, Тэмуджин крепче взял поводья и поддал ему в бока гутулами, внезапно обозлившись на него: «На таком одре только овец пасти рядом с куренем, а не на охоту ездить».

Ехор гремел уже по всему лесу. По голосам соседних загонщиков Тэмуджин понял, что те прошли вперед и, боясь отстать от цепи, тронул коня побыстрее.