Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 3

В таком непростом положении Тогорил, обдумывая все это, сидя у очага просторной юрты, все больше приходил к выводу, что ему нужно помочь как можно быстрее подняться и усилиться двум молодым монгольским вождям – Тэмуджину и Джамухе. Все последнее время он радовался, что весной помог подняться Джамухе, привязав его к себе, и на этот раз твердо решил идти с Тэмуджином против меркитов. А ослабить это племя на северных своих границах было для него давним желанием, вражда же с ними была личная, испытанная на собственной шкуре, и до сих пор к нему приходило на память, как он толок их проклятое просо в каменной ступе, как тосковал по родным степям на берегах Тулы.

Посыльный от Тэмуджина прибыл к нему еще в конце месяца. После этого, дня четыре потратив на то, чтобы уладить свои дела – отправив два тумэна войска под началом Илга Селенгийна к границам улуса дяди Гурхана, оставив вместо себя у трона Нилха Сангума под попечительством двоих старых нойонов и, взяв с собой Джаха Гамбу (этого брата он в смутное время предпочитал держать рядом с собой), – на третий день новой луны с двумя тумэнами войска двинулся на восток.

Тэмуджин по дням рассчитал время прибытия хана. За день до того, когда тот со своим войском должен был достигнуть Керулена, он вместе с Хасаром и Бэлгутэем, взяв отцовское знамя, спустился вниз по реке.

Выехали из стойбища до рассвета и всю дорогу шли быстрой рысью. Заводными шли кони Хачиуна и Бортэ, несли в переметных сумах походные вещи, да доспехи Тэмуджина, еще весной полученные в подарок от Тогорил-хана.

Прибыли на место к вечеру, после заката. Уже в сумерках они поклонились одинокому старому дереву на северном берегу и стали на ночь.

Тэмуджин лег сразу, бросив у костра потник и положив под голову седло, чтобы набраться сил, но уснуть не смог. Долго ворочался с боку на бок, с тоской слушал комариный звон, неумолчно витавший в воздухе, давил в себе волнение перед предстоящим делом. Тревожно сжималось сердце при мыслях о Бортэ. «Только бы не случилось с ней чего-нибудь, – думал он, – была бы жива и здорова, большего ничего и не нужно… Но если ее замучают… – он судорожно вдыхал горячий воздух, задыхаясь от внезапно подступающего бешенства и вскакивал на ноги, ходил вокруг, страдая от острого зуда где-то в груди, – тогда я уничтожу всех, кого настигну, кровью залью всю их землю!»

Несколько раз он уходил от жара костра к реке и подолгу сидел у бесшумно плывущей во тьме воды, охлаждая лицо свежим ветерком, поддувающим с низовья.

На другой день перед полуднем подошло отцовское войско. Первым услышал его приближение Хасар. Сидя у затухающего огня, он рассказывал Бэлгутэю о каком-то случае на охоте, когда он гонялся за раненым зверем, и вдруг замолчал. Тут же, припав к земле, он прислушался.

– Кажется, идут, – взволнованно сказал он, глядя на Тэмуджина, и указал на северо-восток, – оттуда.

Братья разом вскочили на ноги, отошли от костра. Через некоторое время на далеком увале, в перестрелах шести от них, показался большой отряд – шла головная колонна. Еще через малое время из-за длинного гребня одна за другой вывалились другие колонны. Растягиваясь по склону, они быстро спускались в низину.

– …семь, восемь, девять, десять, – загибая пальцы на левой руке, насчитал Хасар и торжествующе доложил Тэмуджину: – Все десять тысяч!

Братья, словно зачарованные, смотрели на приближающиеся ровными колоннами тысячи – к ним возвращалось отцовское войско. Тэмуджин обнял обоих братьев за плечи, облегченно вымолвил:

– Ну, вот и кончилось ваше одиночество, теперь у нас будут и курени, и подданные, и табуны…

– Да, брат, – обрадованно подхватил Хасар и высказал свою затаенную мечту: – теперь-то я подберу себе нукеров и будет у меня свой отряд.

– Будет, будет у тебя отряд… – согласился Тэмуджин и тут же поторопил братьев: – Ну, давайте встречать наших подданных.

– А как мы будем их встречать? – растерянно спросил Хасар. – Что нужно делать?

– Сядем на коней, вы держитесь за мной. Головы повыше держите, помните, как учил нас отец?

Быстро поймали пасшихся под седлами коней, сели и выехали вперед. Тэмуджин, затаив волнение, рывком отвязал притороченное к седлу древко знамени, взял его в правую руку.

Приблизившись на полтора перестрела, колонны остановились. Колыхаясь на ровном месте, будто на ветру, они долго выравнивали ряды и, наконец, застыли.

От каждой колонны оторвались по десятку всадников и порысили к ним. В половине перестрела они остановились, встали, выравниваясь в один длинный ряд, и от каждого десятка шагом выехали по одному всаднику. Рядом с ними, держась чуть левее, ехали Мэнлиг и Джэлмэ.

Узнавая лица тысячников, Тэмуджин тронул коня вперед. Братья неотступно держались позади.

Шагов через полсотни Тэмуджин остановил жеребца и стал, поджидая всадников. Те, подъехав, за десять шагов остановили коней, спешились и, сняв островерхие железные шлемы, низко поклонились ему.

Тэмуджин склонил знамя вперед. Нойоны с торжественными лицами оглядывали давно не виденную ими святыню войска, суровые их лица благоговейно смягчились. Первым подошел Саган, опустился на одно колено и приложился лбом к конскому хвосту. За ним по очереди подходили остальные, кланялись и отходили, вставая в ряд.

Тэмуджин вспоминал, как когда-то отец, при встрече с тысячниками, задавал им вопросы. Волнуясь, перебирая в руках поводья, он спросил так же:

– Ну, что, войско готово к делу?

– Готово… – почти хором ответили те.

– Как кони?

– Кони в теле и хорошо проезжены…

– Оружие, стрелы, еда…

– Всего достаточно, стрел по шестидесяти на каждого и сушеного мяса хватит на полмесяца.

Тэмуджин по ответам чувствовал, что тысячники свое дело знают и с волнующей радостью, все еще не веря себе, осознавал, что теперь у него в руках надежная и могучая сила.

– Что ж, покажем войску знамя, – выдерживая на лице непроницаемое выражение, промолвил Тэмуджин.

Тысячники с готовностью сели на коней. Тэмуджин первым порысил вперед. Тысячники, расступившись, пропуская его и братьев вперед, последовали сзади.

Сотники, стоявшие одним длинным рядом, при его приближении быстро сошли с лошадей. Тэмуджин остановился перед ними в тридцати шагах, и те низко поклонились ему. Тэмуджин высоко поднял знамя в правой руке и, чувствуя его тяжесть, держал на отлете.

– Хурай! – единым ревом вскричали сотники.

То были старейшие, отборные воины улуса, множество раз вступавшие в битвы под этим знаменем. Теперь они, вновь увидев его перед собой, исходили в исступленном крике, радостно уставившись на него, широко раскрывая темные рты под вислыми, черными и белеющими усами.