Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 3

Тэмуджин поначалу скакал рядом с ханом и андой, но скоро не утерпел и вырвался вперед, отрываясь от них. Не оглядываясь назад, он понукал жеребца, крепко поддавая поводьями, догоняя смутно виднеющиеся в темноте толпы всадников. Не отставали, держась рядом с ним, братья и нукеры. Дважды хан окликал Тэмуджина, призывая к осторожности, но тот, уже не владея собой, хлестнул коня и во весь опор поскакал к передним рядам.

Он догнал Мэнлига с Саганом, рысивших впереди отряда в окружении десятка всадников. Трое или четверо воинов, оглянувшись, узнали Тэмуджина и вежливо посторонились, уступая ему место.

Оказавшись впереди войска, наступающего на вражеский курень, Тэмуджин теперь ощущал незнакомое прежде тревожное чувство. В груди его, будто набитое чем-то тяжелым, туго колотилось сердце. Впереди было большое сражение – дикая, остервенелая драка на копьях и саблях, кровь, убийства. Это было не то, что бывало с ним раньше – стычки на прутьях с ровесниками ближних родов, – сейчас там, за холмами, ждали их воины чужого племени, которые встретят их острыми свистящими стрелами, сомкнутым строем, и много смертей, должно быть, ждало их впереди.

Подавляя в себе вязкие, сковывающие чувства, Тэмуджин готовился к неизбежному. Обостряя слух, он пристально всматривался в темноту под едва сереющей полосой потухшего заката над дальними сопками. Где-то там должна была решиться его судьба. Все вокруг, казалось, было наполнено предвестием какого-то страшного конца, и сама степь в ожидании многих людских смертей как-то странно притихла, лишь земля тяжело гудела от топота тысяч копыт.

На мгновение пришла мысль отогнать Хасара и Бэлгутэя назад, к задним рядам, но он тут же отказался от нее – услышат воины, подумают, мол, братьев своих бережет, а нас, простых людей, не жалко отдавать в жертву за свое добро. «Нойон должен быть готов и себя, и своих родичей отдать в жертву за дело, тогда и воины пойдут за ним без оглядки» – мимолетно вспомнились слова деда Тодоена, когда тот однажды, сидя у них в юрте, поучал своих племянников, его дядей.

Скакали они долго и уже далеко углубились в долину, когда сзади из-за туч медленно выползла полная луна. Земля вокруг озарилась бледновато-желтым светом. Всплыв из темноты, смутно завиднелись дальние склоны сопок. Тэмуджин изо всех сил напрягал зрение, пытаясь увидеть вдали меркитскую ставку. Впереди, насколько хватало взгляда, однообразно серела безжизненная степь.

И вдруг, выскакав на увал ровного, невысокого холма, Тэмуджин в двух перестрелах перед собой, в низине увидел очертания большого куреня. Внешний его круг широким ободом раскинулся в разные стороны. Под лунным светом отчетливо виднелись серые скопища юрт.

Вокруг разом послышались голоса:

– Курень!

– Ставка Тохто-Беки…

Не сбавляя хода, воины на скаку готовились к сражению. Передние доставали из хоромго луки, задние вынимали из ножен сабли и мечи, брали копья наперевес. Сотники и десятники безмолвно, не нарушая тишину, махали саблями, выравнивая ряды, выправляя крылья отрядов.

Тэмуджин взволнованно перевел дух, поднял взгляд в сторону западного неба и мысленно обратился к единственному знакомому хагану, которого еще с тайчиутского плена считал своим покровителем: «Чингис Шэрээтэ Богдо, если моя Бортэ в этом курене, то сбереги ее для меня… и помоги мне в первой битве…»

Курень стремительно приближался. Впереди послышался лай собак и тут же позади и по сторонам Тэмуджина оглушительно раздался многотысячный боевой клич, перемешиваясь с протяжным, похожим на волчий, воем. Будто чудовищный зверь вдруг проснулся и огласил окрестности своим ревом. Мимо Тэмуджина, обгоняя, поскакали многие воины с копьями и саблями. «Найти Бортэ…» – вновь урывком мелькнула где-то и пропала мысль.

– Пойдем на середину куреня, веди туда воинов! – крикнул Тэмуджин Мэнлигу и отпустил поводья, пуская коня во весь мах.

– Подожди, пусть воины первыми пройдут! – крикнул тот в ответ и замахал рукой, оглядываясь назад.

«Бортэ… – одно и то же стучало в голове у Тэмуджина. – Она должна быть где-то здесь, в главной ставке…»

Курень приближался все быстрее, было видно, как передние ряды всадников уже подскакивали к крайним юртам, но навстречу к ним почему-то не выходили меркитские воины. Завизжали и скоро смолкли лаявшие у юрт собаки. Из куреня не было слышно ни звука.

Тэмуджин ворвался во внешний круг и с изумлением увидел, что между юртами никого нет, кроме ворвавшихся перед ним всадников. Он проскакал вперед, слыша за собой топот многих коней.

Рысью проносясь мимо айлов, в лунном свете он видел лишь брошенные вещи – котлы, сундуки, одеяла…

– Никого нет! – крикнул какой-то воин на соловом коне, выезжая из одного из айлов. – Бежали все!

Тэмуджин добрался до середины куреня, ворвался в главный айл. На ходу спрыгнул с седла, рванул полог большой юрты. В очаге еще краснели угли.

– Бортэ! – крикнул он, заглянув и, чувствуя, что там никого нет, в отчаянии изо всей силы рванул полог из оленьей шкуры, наполовину отодрав его от двери. В груди от волнения бешено колотилось сердце.

Между юртами рыскали спешившиеся воины, у многих в руках горели просмоленные палки. Разожгли на внешнем очаге огонь. Кучкой стояли Мэнлиг, Саган и несколько сотников, придерживая в поводу разгоряченно переступающих лошадей. Мэнлиг передал повод своего коня одному из сотников и подошел к Тэмуджину.

– Ушли, – сказал он, – их кто-то предупредил. Видно, нас увидели, когда мы еще шли сюда. Может быть, это были те, которые вчера на лодках неводили рыбу…

– Они не ушли далеко, – нетерпеливо перебил его Тэмуджин. – Надо их догнать.

– Скоро мы узнаем, куда они ушли, – Мэнлиг был спокоен, казалось, его совсем не огорчила эта неудача, и это покоробило Тэмуджина. – Сотники уже разослали вокруг дозорных, а сейчас воины осматривают юрты, здесь мог остаться кто-то из больных или раненых.

– Пусть воины ищут мою жену, – Тэмуджин обратился к сотникам, – имя ее Бортэ, пусть все кричат ее имя.

– Слышали? – Саган поторопил сотников. – Идите и передайте воинам.

Те поспешно отошли.

Вскоре из-за западной юрты двое воинов привели какого-то дряхлого старика. Тот, было видно, с трудом держался на ногах, но его крепко держали за рукава добротного халата и скорым шагом вели вперед.

– Говори нам быстро и прямо, – обратился к нему Саган. – Куда ушли люди и почему ваши воины не вышли нас встречать. Скажешь неправду, отрежем тебе язык и выколем оба глаза.

Тот равнодушно оглядел его, заговорил дрожащим от старости голосом.

– Зря ты стараешься запугать меня, ты еще молод и глуп. Бояться мне уже нечего, скрывать тоже нечего. А оттого, что узнаете, нашим хуже уже не будет, да и сами они виноваты, говорил я им, не будите гнев богов, а они не послушались… А я перед смертью врать не стану.