Марианна Федорова - Игнач Крест

Отодвинув шкуру барса, вошел ноян.

- Пропустить гонца великого хана к начальнику стражи, - распорядился полководец и склонился в низком поклоне.

Андрей поклонился и быстро вышел. Субэдэй опустился на подушки и устало закрыл глаза.

Андрей шел к палатке начальника стражи, а из бездонных, как глаза чародеицы, глубин сознания неожиданно выпала мысль: как могло получиться, что никто, кроме него, не понял ее песни. Озноб тряс Андрея, он вдруг осознал, что индуска пела на половецком языке, но так слиты были в этой тягучей песне слова, что никто этого не заметил. Почувствовав внезапно необыкновенную легкость во всем теле, князь Андрей пристегнул саблю, надел колчан со стрелами, подтянул подпругу у отдохнувшего за день коня и вскочил в седло.

Андрей в глубокой задумчивости скакал уже не один час в сторону Новгорода, когда внезапно вырвавшийся из-за леса всадник едва не сшиб его коня на лед, и он услышал над собой свист меча.

- Не тронь, Радша! Это свой! - закричал другой верховой, и оторопевший Андрей узнал знакомый голос.

- Это ты, Игнат? - удивился он и, оглянувшись, увидел, что со всех сторон окружен русскими воинами в высоких шлемах.

Между тем к ним подъехал юноша, строгая красота которого была видна даже при лунном свете, и что-то вполголоса проговорил Радше. Потом он наклонился к Андрею и скорбно сказал:

- Я князь Александр и со своей малой дружиной ехал на помощь отряду боярышни Александры Степановны. Но вот этот добрый человек, - указал он на Игната, - был в ее отряде и рассказал мне, что она в плену. Теперь мы скачем к вражьему стану, чтобы дорого заплатить за нее, если не удастся спасти.

- Смотри, - жестко ответил Андрей, - как бы еще дороже тебе не пришлось заплатить за ее жизнь.

- Что ты говоришь? - перегнувшись к нему с седла, спросил князь Александр.

- Боярышня ранена и находится в юрте самого Батыя, - все тем же тоном ответил Андрей.

Князь так резко натянул при этих словах поводья, что громадный конь его встал на дыбы. Александр отрывисто спросил:

- Ты знаешь дорогу туда?

- Еще бы, - недобро усмехнулся Андрей, - я сам там побывал. Да только у хана целая орда, а у тебя малая дружина.

- Неважно, - ощерился Радша, - хоть бы и тысяча на одного. Веди же, не теряй время.

Молчаливые всадники двинулись вслед за Андреем, бок о бок с которым скакал Александр.

- Вече не дало мне права повести войска на таурмен, - с горестью сказал он, - но своей дружине я сам хозяин. Вот на пути встретил Трефилыча с сыном Мишей. Они сообщили мне страшную весть. Но ты снова дал мне надежду.

Андрей, привыкший ничему не удивляться, промолчал и лишь пришпорил своего еще сохранившего силы коня. Несмотря на глухую темень, он гнал коня все быстрее. «Чуден и странен мир, - думал он. - В самом сердце ставки врага нашлась женщина, чародеица, которой так же ненавистно рабство, как было и мне. Но чем помочь боярышне Александре, как спасти?»

Наутро Бату и Субэдэй с холма, на котором возвышался каменник - придорожный крест, наблюдали за войском. Под ржание коней, рев верблюдов, бой боевых барабанов - накаров, хриплые звуки длинных труб, резкие команды ноянов огромный лагерь свертывался и готовился к походу. Ветер раздувал угли догорающих костров.

- Говорят, славный мой полководец, на старости лет ты вздумал учиться чему-то, кроме войны, и даже задержал для этого гонца великого хана? - невзначай спросил Бату.

- Да продлятся твои дни, о проницательнейший и осведомленнейший из властителей, - ответил старый воин, почтительно приложив правую руку к груди, - мне, простому рубаке, хотелось хоть как-то соответствовать блеску твоего победоносного двора.

Бату посмотрел на склоненную седую голову и задумчиво сказал:

- Что-то не попадался мне этот гонец в Каракоруме при дворе моего дяди великого хана Угэдэя…

- Да, - подтвердил Субэдэй, - он редко бывает при дворе. Зато я не раз встречался с ним в бою. Но говорят, о великий, у тебя тоже были гости - прекрасная уруска?

Бату невольно поежился.

- Строптивая девчонка. Она чуть не убила себя, но моя новая шаманка взялась ее спасти. У этой уруски синие глаза - цвета победы… Они меня пугают. В них такая ненависть. Ее трудно будет усмирить…

- Предоставь это мне.

Ни Бату, ни Субэдэй, увлеченные разговором и зрелищем свертывающегося лагеря, ни их телохранители не заметили, как небольшие снежные сугробы в лесу зашевелились и стали медленно приближаться к холму, окружая его. Люди в маскировочных белых накидках двигались короткими перебежками и опять застывали. Игнату Трефилычу, который показывал дорогу, первому удалось подобраться к кресту и спрятаться за ним. Воины внизу с нетерпением ждали его знака. Но тут произошло неожиданное: два гигантских волкодава Субэдэя, с которыми он не расставался, почуяли что-то недоброе и стали остервенело лаять. Охрана Бату натянула луки. Субэдэй отпустил собак, и они бросились к кресту; но просвистели две стрелы, и раненые псы с визгом покатились по снегу. Это стрелял Миша, спасая своего отца, но было поздно - Трефилыча заметили, и множество стрел пронзили его. Игнат хотел что-то сказать, но не смог. Его ясные голубые глаза закрылись, голова поникла, изо рта потекла кровь, и он упал у каменного основания креста. Только стрелы дрожали на нем, как иглы ежа.

- Не шевелитесь, - прокричал вдруг снизу зычный голос по-монгольски. - Мы держим вас всех на прицеле. Вы окружены.

Тут воины дружины Александра встали с земли, звеня кольчугами и размахивая мечами. Лучники урусов стояли неподвижно, целясь в охранников на вершине холма, в самого Бату и в Субэдэя. Александр вышел вперед и снял шлем.

- Я новгородский князь Александр, - сказал он. - Я понимаю, что наши силы не равны. Но прежде чем уничтожить нас, вы сами погибнете.

Урусский толмач перевел его слова.

- Чего же вы хотите? - перевел он и вопрос Бату.

- Освободите пленницу, которую вы захватили, и отпустите ее с нами - это дочь новгородского посадника Михалкова.

- Я хочу посмотреть на тебя, князь, - сказал Бату, смело раздвинул телохранителей и вышел вперед. - Ты молод и хорош собой - я понимаю, почему тебе приглянулась эта уруска. Я верну ее, только не знаю - живой или мертвой.

Саин хан подал знак, и один из телохранителей бросился бежать к юрте Батыя. Воины Александра не сводили с него глаз.

А Бату между тем продолжал свою речь:

- Ты знаешь, князь, что я отдал распоряжение войску поворотить назад? Вы избежали участи других городов урусов, но вы готовьте большую дань, если не хотите, чтобы я вернулся. Ты сам будешь привозить ее. Передай это своим новгородцам!

- Не знаю, что будет потом, но если ты сейчас не исполнишь моей просьбы, ты заплатишь за это своей жизнью!