Анри Бошо - Антигона

Неожиданно появилась Исмена — одна в пустынном городе, удивительно красивая, она ждала, пока мы приблизимся к ней. Капитан был настолько изумлен, что Исмена осмелилась нарушить приказ Креонта, что не посмел ни заговорить, ни отогнать ее. Он отважился на приветствие, но она не соблаговолила ему ответить. Оказавшись рядом с ней, я встретила ее бесстрашный взгляд, в котором прочла: «Я с тобой». Я попыталась было ответить, но не смогла многострадальными своими сожженными солнцем глазами. Исмена, как всегда, все заметила, потому что, проходя мимо Стентоса, к его удовольствию, поблагодарила. Когда мы уже миновали Исмену, Стентос помог мне обернуться и еще раз взглянуть на сестру — одну посреди пустой улицы.

Стражники первой группы шли, как мне показалось, чересчур быстро, и мы понемногу стали отставать. С трудом поспевала я за Стентосом, хотя шел он медленнее, а вскоре силы и вовсе покинули меня. Что за беда, падай, Антигона!..

Когда мы шли через город, во мне всколыхнулась глупая печаль: я перестала чувствовать любовь к Фивам, к моей родине и родине моих близких. «Не будь тебя, твоих стрел, — вспомнились слова Гемона, — которые заставили кочевников держаться подальше, нам никогда бы не закончить работы и не отстоять город». Среди работ, о которых он думал, была и та, о которой мы не знали, — громадная западня, приведшая Полиника, Этеокла и Васко к смерти, а Креонта — к власти. И всего этого не случилось бы, не будь меня. Не стоит останавливаться на ужасной этой мысли, теперь от меня ждут иного, мне теперь надо только двигаться вперед, идти, как я шла во времена Эдипа.

Мы прошли через огромный рынок, выстроенный Этеоклом, — рынок теперь был пуст, а входы охранялись стражниками. Пена выступила на моих губах, с трудом дышалось, и при каждом шаге меня качало. Стентос подозвал Леноса — его жена как-то приходила к нам лечиться, — и тот с другой стороны поддержал меня.

Капитан вдруг сообщил: «На улице завал… Бегите… Стрелы!» Стентос отдал приказ, и мы побежали, но я слишком слаба для такого передвижения, и оба воина-исполина подхватили меня, почти приподняв, а я, как только могла, перебирала ногами. Так мы и догнали головную группу неподалеку от выступа крепостной стены. Сквозь трещины в ней можно было рассмотреть, что там происходит.

— Что за несчастье! — проговорил Стентос. — Сделать такой смехотворный завал… На них двинутся с тыла — и все, а там женщины и дети. Смотри!

На улице между зданиями рынка и хранилища был насыпан земляной вал, сверху навалены скамьи, столы, перевернутые колесами вверх тачки. За валом плохо вооруженная толпа улюлюканьем встречала появление стражников. Немало в этой толпе знакомых мне — мальчишки Васко, покинувшие подземный город. С ними Диркос, Патрокл, Зед и много женщин, которые приходили лечиться в деревянный дом, да и те, что помогали мне, когда я собирала милостыню на агоре. Вот и невысокого роста булочница — она первой подала мне кусок хлеба. Неужели она не побоялась своего мужа?.. На что они надеются?.. Ведь видно, как с тыла движется дополнительный отряд, и стражники, спешащие на помощь моим конвоирам, вооружены, уверены в себе, и на шлемах у них играет солнце.

— Знаю я этих мальчишек, — говорит Стентос, — они будут стоять до конца… С женщинами и того хуже… Просто начнется резня.

Воины припали к щели в стене, Ленос побледнел и прошептал:

— Там мой сын… и жена с ним!..

— И мои тоже, — проговорил Стентос, отходя от стены.

Смущенный капитан обернулся к Леносу:

— Позови жену и сына. Все, кто придет сюда без оружия, будут помилованы…

Ленос выкрикнул два имени и безнадежно добавил:

— Кто сложит оружие — получит свободу!

— Свободу Антигоне! — донеслось в ответ вместе с неповторимым улюлюканьем.

Наша сторона молчала, и потому на нас обрушился град камней, за ним последовали стрелы: их посылали далеко в небо, подобно тому как стреляли кочевники, и падали эти стрелы затем на противника сверху почти вертикально.

По приказу капитана стражники построились в каре, и над ними поднялась крыша из щитов, под которую и захотел увлечь меня Стентос. Я смогла увернуться, стала отбиваться, умолять:

— Дайте мне поговорить с ними…

Капитан кивнул в знак согласия, и Стентос подвел меня к самому углу стены.

— Скажи, что им конец… Те, кто за ними, готовы пустить в ход стрелы, как и мы…

Я попробовала что-то выкрикнуть, но смогла выдавить из себя лишь слабое мычание…

— Уходите, не надо из-за меня крови! — молила я…

В ответ понеслось жуткое улюлюканье и раздался голос Зеда:

— Это они заставляют тебя говорить такое… Ясное дело… но им не пройти!

Окликнув Стентоса, капитан велел поместить меня в середину каре. Я знаю, что за приказы теперь последуют: сначала железная стена воинов ощетинится копьями, потом их пустят в ход — станут колоть ими людей. Я было попыталась не подчиниться и повалилась на землю. В ноздри сразу проник плотный запах земли, и тяжесть ее сковала все тело. И чем настоятельнее Стентос старался оторвать меня от земли и поставить на ноги, тем неумолимее земля притягивала меня к себе.

Терпение капитана было на исходе, он орал, что-то приказывая Стентосу, который уже готов был потерять голову. «Война, это война!» глухо твердил он.

«Ты хотела этого!» вдруг заорал он, когда в него угодил камень, брошенный кем-то от завала. Изо всех сил Стентос схватил меня за волосы и, воя от боли, не дал мне встать на ноги.

На завале это увидели и, решив, что меня мучают, опустили луки, побросали в сторону камни — из страха причинить мне вред… Но продолжали кричать — орали они с разных сторон.

Когда я сделала знак, что хочу говорить, наступила тишина. Мне и сказать бы что-нибудь, воспользоваться передышкой, чтобы прозвучали слова мира. Но их у меня не было — обрывки безумных мыслей проносились в голове, вскипали неведомые силы, вспоминались чьи-то слова, строки — меня разрывало изнутри. Я ничего не могла произнести — не хватало дыхания, голос срывался, побеждало удушье… Все вокруг меня потеряло четкость, все вокруг заполонил неизвестный мне ранее мощный зов… Это дикий запах земли окончательно забил мне ноздри.

Из глубины своего смятения доносились, сливаясь с грозной фиванской землей, приказы капитана, которых я так боялась: «Копья вниз… Готовь-сь…» Но последний приказ так и не прозвучал. Железная стена не двинулась с места, стражники застыли по обе стороны завала, пока еще не угрожая жизни моих несгибаемых друзей — отчаянной гвардии Васко, оставляя Эдиповы просоды в живом горле Патрокла и Диркоса.

Сквозь сумрачное пространство движется на меня чудовищная сила. Размахом своим она походит на любовь, и вот уже во мне звучит другой крич — голос земли, голос некоего сокрытого во мне зверя, затихает, но оставляет за собой территорию. Я стала понимать, что делаю. Я прошу милостыню, снова прошу подать мне, прошу из последних сил…