Юлия Глезарова - Мятежники

Полковник сел за фортепьяно, заиграл вальс. Мелодия была странная, зимняя, очень сложная, ни на что не похожая. В ней было все: и треск снега под ногами, и холод замерзших ветвей, и властная сила трепетавших на ветру знамен, и меланхолия, и любовь, бесконечная и чистая… Мишель удивлялся: он слышал эту мелодию совсем недавно, но никак не мог вспомнить где. В музыке, что играл Пестель, Мишелю слышался и надрыв скрипки, и призывный звук трубы, и бой полкового барабана.

Полковник знал, что играет хорошо, и искоса поглядывал на слушателей, наблюдая за реакцией. Мишель схватил Сергея за руку: «Слушай, слушай…». Он вспомнил вдруг: заснеженный Киев, Аскольдову могилу и себя, только что принятого Пестелем в общество. «Я буду счастлив, буду, буду, – и буду знаменит…», – пронеслось у него в голове..

Пестель окончил игру.

– Вот, господа, плоды моих досугов, – сказал он, предупреждая аплодисменты. – Не судите строго.

Мишель подбежал к нему, обнял.

– Ты гений!

Полковник улыбнулся:

– Что ты, Миша… Я и играть-то толком не умею. Так, чему маменька в детстве научила. Я рад, господа, что мог доставить вам хотя некоторое удовольствие.

Гостей было много: человек пятьдесят. Василий Давыдов, гостеприимный хозяин дома, поминутно опрокидывал стопки с водкой, вставал из-за стола, шептал на ухо лакеям, садился обратно. Он был нетрезв, к тому же хотел угодить гостям – и оттого неимоверно суетлив. Его братья – родной, Александр, отставной генерал, и единоутробный, генерал от кавалерии Николай Раевский, командир 4-го корпуса, седели среди гостей и с тревогой поглядывали на него. Шел общий разговор обо всем, звенели бокалы.

Сергею было неуютно: он здесь мало кого знал, Мишель с кем-то беседовал поодаль, Пестеля вообще не было видно. Рядом с ним за столом оказалась Софья Львовна Бороздина, сестра Давыдова, весьма молодая и дородная дама. Сергей пытался занять даму светской беседой, но разговор не клеился. «Старею я, должно быть», – тоскливо думал он, вспоминая Петербург и светские обеды.

– Как вам нравится у нас, господин подполковник? – вопрошала Бороздина, тоже не знавшая, о чем говорить, – Вы ведь впервые здесь, не так ли?

Сергей улыбался:

– Очень, очень нравится, сударыня.

– Но вот братец мой, Васинька, – он глазами указала на Давыдова, – весьма переживал вчера, чтобы все хорошо вышло… как в приличных домах. Званый обед как-никак… Васинька весь в покойного батюшку, ежели хочет угодить кому, то непременно все для того сделает.

Давыдов по-прежнему суетился возле стола. От выпитого он уже едва стоял на ногах, но тем не менее своего места не покидал. Слуги бегали, не успевая выполнять его команды.

– Ах, подполковник! – жеманно произнесла Софья Львовна. – Братец такой добрый, такой добрый! Он ведь и сам искусно готовит… С тех пор, как в плену был… Его один француз научил. Еще братец храбр, как царь Леонид… в плену не испугался.

Сергей вспомнил давыдовское «резать всех» и наклонил голову в знак согласия.

– Я весьма ценю вашего брата, сударыня. Он… совокупность множества достоинств. И, главное, добрый человек.

– Вы так думаете? – Бороздина влюбленными глазами глядела на брата. – А вот муж мой, Андрей Михайлович, – она опасливо посмотрела на восседавшего чуть поодаль мужа. – Не любит братца. Говорит, что болтун он.

– Ваш муж неправ, сударыня.

– Вы благородный человек, вы понимаете меня. Мне так трудно, так трудно… Мой муж не любит моего брата. Что мне делать, Сергей Иванович?

– Все образуется, сударыня, поверьте мне…

Сергей оглянулся: Мишель, подхватив под руку какого-то незнакомца в штатском. Встав из-за стола, они направлялись к выходу. Мишель заметил взгляд Сергея и помахал ему рукой. «Боже, скука какая», – подумал про себя Сергей и вновь улыбнулся Бороздиной.

Мишель, меж тем, был поглощен беседой со своим новым знакомцем. Иосиф Поджио, горячий итальянец, отставной штабс-капитан русской службы, с интересом слушал рассказ Мишеля о тайном обществе. Когда речь зашла о том, что государя не будет больше, а будет свобода и конституция, глаза его загорелись.

– Я хочу быть в сем обществе ! – сказал он нетерпеливо.

– Сударь, да ведь цель наша – уничтожение императорской фамилии! Готовы ли вы принять сие? – спросил Мишель вкрадчиво.

– Готов! – храбро ответил итальянец.

– Так ведь Сибирью это пахнет, – продолжал Мишель испытывать нового знакомца. – А коли вам самому будет поручено привести меру сию в исполнение?

– Готов! – так же громко, но менее твердо ответил Поджио. – Только обстоятельство одно имею… личное. Будучи вдов, имею четырех малолетних детей…

– О, сударь, не беспокойтесь, общество позаботится о них… Ваши дети – мои дети.

Итальянец вдруг отпрянул и с удивлением посмотрел на Мишеля.

– Да вы сами-то кто будете… в обществе?

– Я?.. Принят вот… недавно. Господином Пестелем. Друг господина подполковника Муравьева-Апостола.

– Друг? Наслышан о нем, наслышан… Рад знакомству, прапорщик. Принимаете меня?

И он с прежним воодушевлением пожал Мишелю руку. Мишель смутился.

– Не могу покамест. Права не имею. Надобно доложить полковнику Пестелю.

В дверь, между тем, постучали. Итальянец взглянул на часы, стоявшие над камином, и ударил себя ладонью в лоб.

– Эх, забыл совсем. Должно быть, это Машенька, меня разыскивает… Невеста моя, – добавил он, открывая дверь.

За дверью стояли две девушки. Одну Мишель уже знал – она вошла, когда Пестель играл свой вальс. Другую видел впервые.

Сестры присели в реверансе, Мишель учтиво поклонился. Поджио, взяв Машеньку под руку, повел ее в залу – начинались танцы, и оттуда раздавались звуки музыки. Мишель подхватил под руку ее сестру.

– Пригласите меня на мазурку, – игриво попросила она и выдернула руку.

– Я приглашаю вас… на мазурку…, – Мишель поцеловал ей руку.

– Принимаю ваше приглашение, – ответила она и убежала вслед за сестрой.

«Он мила, – подумал Мишель, осторожно беря своей рукой ее руку. – Она очень мила».

С утра Поль постучался в комнату Сергея.

– Сегодня к вечеру я уезжать должен. В полк, – с видом сожаления сказал он. – Ныне погода располагает к конным прогулкам. Не желаешь ли?

Сергей выглянул в окно. Снега не было, он весь сошел еще накануне. Яркое солнце светило в окна.

– Согласен.

Через полчаса, умывшись и выпив наскоро кофе, он стоял в саду и ждал Поля. Поль вышел, ведя в поводу двух лошадей.

Поль был одет тепло: в овчинный тулуп и меховые сапоги.

– Впервые вижу тебя без мундира, – заметил Сергей, садясь на лошадь.

– Всему свое время. Ныне время отдыха, – резонно ответил Поль.

Они выехали на дорогу.

– Давай взапуски? – предложил Поль.