Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны

Революція создала газеты — эфемериды, новыя періодическія изданія росли, какъ грибы, исчезали они часто быстро и неожиданно. Районъ сбыта газетъ въ періодъ гражданской войны все сужался — вслѣдствіе постепеннаго сокращенія территоріи, не подвластной большевикамъ, — доставка газетъ, благодаря разстройству сообщеній, становилась сугубо не регулярной. Все это заставляло отказываться отъ подписки и предпочесть покупку отдѣльныхъ №№. Но до 1917 г. такія газеты, какъ «Русское Слово», «Биржевыя Вѣдомости», «Русскія Вѣд.», «Рѣчь», «Южный Край» и т. д. имѣли значительную часть своей обширной аудиторіи, особенно въ провинціи, изъ постоянныхъ подписчиковъ, годовыхъ или помѣсячныхъ.

До войны 1914 г. отношеніе прогрессивныхъ круговъ къ арміи было скорѣе прохладнымъ. Очень ужъ сильна была антипатія къ военно-политической позиціи царскаго режима.

Армія императорскаго періода не только была орудіемъ опредѣленно-агрессивной внѣшней политики, при ея помощи и содѣйствіи осуществлялась и карательная система въ политикѣ внутренней. Армія была превращена въ орудіе реакціи, надъ нею виталъ идеалъ грубаго милитаризма, ей самой порою не чужды были кастовыя традиціи и предразсудки. Армія была связана крѣпкими нитями съ царствовавшей династіей, глава которой былъ верховнымъ вождемъ арміи, а его ближайшіе родственники — занимали главнѣйшіе въ арміи административные посты. Обстоятельство это спаивало армію съ династіей, сближая интересы династіи съ интересами высшаго офицерства.

Все это вмѣстѣ взятое въ значительной степени заслоняло ролъ арміи, какъ одного изъ устоевъ государственности и великодержавности, какъ защитницы неприкосновенности территоріи, охранительницы границъ, поборницы національной независимости.

Патріотическій подъемъ, охватившій страну съ началомъ военныхъ дѣйствій противъ Германіи видоизмѣнилъ и отношеніе къ арміи. Въ ней стали видѣть одинъ изъ основныхъ элементовъ защиты страны, стали цѣнитъ ея сѣрыхъ героевъ, стали работать надъ облегченіемъ ея тяжелой, подчасъ — технически непосильной задачи.

Цѣли у арміи, начиная съ 1914 г., стали болѣе ясными и болѣе близкими прогрессивной общественности; основная задача арміи — отраженіе внѣшняго врага и защита родной территоріи — была всѣмъ понятна. Смущалъ все еще реакціонный характеръ военнаго министерства и большинства высшаго команднаго состава, но, если не умомъ, то сердцемъ русское общество было всецѣло вмѣстѣ съ русской арміей. На поляхъ Галиціи, на высотахъ Карпатъ, въ Восточной Пруссіи и на Кавказѣ, всюду, гдѣ русская армія защищала достоинство и честь Россіи, духовно съ нею была и лучшая частъ русскаго общества. Общественныя усилія къ облегченію ратнаго подвига арміи, вся работа по мобилизаціи промышленности и приспособленію ея къ нуждамъ арміи — говорятъ сами за себя. Характерно, что и первымъ лозунгомъ революціи 1917 г. было — облегченіе побѣды, сверженіе стараго режима — ради снятія препонъ, нависшихъ надъ порывами арміи къ побѣдѣ. Страданіе арміи, нехватка въ ея снабженіи и оборудованіи, бюрократически бездарный строй ея управленія, ненадежность части высшаго командованія — все это было стимулами къ ниспроверженію сгнившаго и обанкротившагося строя. Анти-правительственная агитація въ арміи, естественно, питалась бездарностью, тупостью и слѣпотой петербургской бюрократіи. Агитаторамъ не было нужды въ измышленіи фактовъ, характеризовавшихъ старую власть, факты эти были извѣстны всякому въ арміи, которая собственнымъ горбомъ и кровью дошла до осознанія преступно-небрежнаго отношенія самодержавія къ жизненнымъ интересамъ арміи и страны. Въ 1905 г. революція не удалась, т. к. армія стояла въ сторонѣ отъ нея, была ей чужда и, даже, враждебна; въ 1917 г. революція творилась во имя защиты арміи и при ея явномъ сочувствіи, а, порою, и участіи. Значительная частъ офицерства, являясь отпрыскомъ интеллигенціи страны, радостно и сочувственно — встрѣтила февральскій переворотъ. Вѣрилось въ возможность добиться мира черезъ побѣду, но искусственное усиленіе большевиками всеобщаго развала и использованіе нѣмецкими агентами состоянія усталости страны — привело къ миру похабному, къ миру во что бы то ни стало, къ ускоренію мира на фронтѣ ради ускоренія захвата земли внутри страны. Въ солдатской массѣ пробудили звѣря, деморализація ея была доведена до логическаго конца, солдатчина подняла руку на офицерство, на интеллигентовъ въ офицерскихъ шинеляхъ, которыхъ большевики огульно выдавали за «буржуевъ» и «старорежимниковъ». Солдатская вольница, своей хулиганщиной и своимъ дикимъ разгуломъ, снова оттолкнула отъ арміи общественныя симпатіи, столь сильно, казалось, спаянныя въ періодъ революціонной весны. Солдатская опричина, безсмысленно-жестоко расправлявшаяся съ офицерствомъ, перенесла на послѣднее едва ли не всю сумму симпатій общества. Во время августовскаго наступленія 1917 г., сотнями офицерскихъ жизней было заплачено за попытку вызвать порывъ въ солдатской массѣ и снова возродитъ ее, какъ боевую силу. Неудача этой попытки только еще болѣе ярко освѣтила всю красоту подвига офицерскаго состава арміи, столь беззавѣтно храбро проявившаго свой пламенный патріотизмъ.

Этотъ свой ореолъ офицерство принесло и въ дѣло организаціи силъ для вооруженаго отпора большевизму. Руководимое такими славными вождями, какъ М. В. Алексѣевъ, Л. Г. Корниловъ, ген. Калединъ, А. И. Деникинъ, С. Л. Марковъ и нѣкоторые другіе, офицерство внесло много идеализма, патріотизма, гражданской выдержки и въ первыя фазы противобольшевистскаго отпора. Только впослѣдствіи у мудрой головы и здороваго тѣла анти-большевистской арміи появился длинный хвостъ —классово-настроенныхъ людей, который много повредилъ успѣху всего дѣла. Не подлежитъ теперь никакому сомнѣнію, что именно это «соціальное сопровожденіе» — по выраженію П. Н. Милюкова — бѣлыхъ армій было одной изъ многихъ причинъ ихъ гибели. Первоначально въ героическій періодъ борьбы, въ легендарную пору кубанскихъ походовъ, въ арміи были сильны освободительные и демократическіе идеалы. Съ теченіемъ времени эти традиціи, привитыя рыцарями долга, каковыми были ген. Алексѣевъ, Корниловъ и Деникинъ, стали вывѣтриваться. Комплектованіе арміи сперва по добровольческому принципу, а впослѣдствіи по мобилизаціи, не давали возможности въ какой бы то ни было степени «процѣживать» составъ арміи. Люди добровольно шли — часто на вѣрную смерть, соглашаясь, не взирая на чины и боевой стажъ, идти въ походъ въ качествѣ простыхъ рядовыхъ — можно ли было при подобныхъ условіяхъ даже помышлять о какомъ бы то ни было «фильтрѣ». Когда же принципъ добровольчества былъ замѣненъ призывомъ по мобилизаціи — отпала всякая возможность «подбора» состава арміи. Постепенно качественный составъ освободительной анти-большевистской арміи сталъ ухудшаться.