Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны

Революція застала въ Одессѣ городскую думу крайне праваго направленія, пользовавшуюся весьма дурной славой и въ хозяйственномъ отношеніи. До роспуска старой думы Временнымъ Правительствомъ, на ея мѣсто созванъ былъ общественными организаціями особый общественный комитетъ, выполнявшій функціи думы. Общественный комитетъ этотъ избралъ новую городскую управу, къ которой перешло фактическое руководство всѣмъ городскимъ хозяйствомъ. Общественный комитетъ былъ учрежденіемъ громоздкимъ, очень многолюднымъ, съ текучимъ составомъ, съ хаотическими засѣданіями. Ни конституціи, ни строго опредѣленнаго устава у него не было, право делегировать представителей принадлежало «общественнымъ организаціямъ и учрежденіямъ», подъ именемъ которыхъ фигурировали почти всѣ общественныя группировки, которыя только этого хотѣли. Бюро общественнаго комитета было завалено заявленіями о допущеніи новыхъ представительствъ, приходилось всячески парировать эти домоганія, сокращать число представителей отдѣльныхъ организацій и т. д.

Бѣда заключалась еще и въ томъ, что допускались къ участію въ общественномъ комитетѣ не данные его представители, а опредѣлялось только число ихъ, замѣщеніе-же отведенныхъ мѣстъ производилось самой данной организаціей, получившей право представительства. Списки представителей каждой организаціи постоянно мѣнялись, происходили замѣщенія кандидатами, отказы и новыя делегированія и т. д. Въ итогѣ получалась пестрота и текучесть состава собранія, и безъ того многолюднаго (до 200 — 300 членовъ) и сумбурнаго. Кого только не было въ этихъ засѣданіяхъ общественнаго комитета: представители политическихъ, національныхъ, профессіональныхъ, сословныхъ, раіонныхъ, классовыхъ, благотворительныхъ, просвѣтительныхъ и прочихъ организацій. Делегаты приказчиковъ, врачей, инженеровъ, ветеринаровъ, старообрядцевъ, караимовъ, судейскихъ, военныхъ, рабочихъ, предпринимателей, акушерокъ, зубныхъ врачей и т. д. спѣшили принятъ участіе въ преніяхъ общественнаго комитета. Все это создавало изрядную безтолочь и сумбуръ, продолжавшіеся до избранія новой думы, по закону Вр. Правительства, состоявшагося лѣтомъ 1917 г.

Въ теченіе первыхъ полутора лѣтъ революціи мнѣ привелось быть гласнымъ одесской городской думы. Подавляющее большинство членовъ этой думы было соціалистическое, выборы происходили въ атмосферѣ демагогіи, въ нихъ принимала участіе и случайно оказавшаяся въ городѣ воинская часть, изъ числа разложившихся и деморализованныхъ. Главенствующей въ думѣ фракціей были с.-р., которые съ теченіемъ времени разложились на рядъ группъ болѣе лѣваго (большевиствующаго) и болѣе праваго оттѣнка (трудовая группа). Коалиціоный принципъ проводился думой все почти время ея существованія. Значительную ролъ въ думской жизни игралъ такъ называемый сеньоренъ-конвентъ, совѣтъ думскихъ старѣйшинъ, подъ именемъ которыхъ разумѣли — молодыхъ, по большей части, — представителей думскихъ фракцій. Въ этомъ «совѣтѣ старѣйшинъ» намѣчалась повѣстка засѣданій, сговаривались по поводу различныхъ выборовъ, намѣчались резолюціи, дѣлались попытки соглашеній.

Еще до открытія думы, господствующая фракція с.-р. предложила к.-д. работать на коалиціонныхъ началахъ, при чемъ к.-д. было удѣлено 2 мѣста членовъ управы, званіе товарища предсѣдателя, а впослѣдствіи и предсѣдателя городской думы, а также — постъ главнаго городского контролера. Наличіе контрольнаго органа въ рукахъ оппозиціи представлялось шагомъ принципіально правильнымъ. Фракціи к.-д. удалось провести черезъ думу выработанное ею положеніе о реформированномъ городскомъ контролѣ, причемъ главный городской контролеръ отнынѣ подчинялся не городскому головѣ, предсѣдателю контролируемой управской коллегіи, а — предсѣдателю ревизіонной комиссіи. Контроль и началъ работать совмѣстно съ ревизіонной комиссіей, ставъ учрежденіемъ независимымъ и свободнымъ въ своихъ дѣйствіяхъ и критикѣ. Новая городская дума, избранная въ 1919 г., по духу оппозиціи думѣ 1917—1918 г., раскассировала учрежденный ею контроль, вновь подчинивъ его городскому головѣ и сведя тѣмъ на нѣтъ одну изъ немногихъ цѣлесообразныхъ реформъ хозяйственнаго характера, проведенныхъ въ жизнь первой думой всеобщаго избирательнаго права.

Дума сравнительно мало занималась вопросами хозяйственнаго характера, едва-ли не все ея вниманіе отвлекали и привлекали событія политическаго свойства. Безконечныя по числу смѣны власти на югѣ, естественно, находили откликъ въ думѣ, которая считала своимъ долгомъ отзываться на всѣ главнѣйшія политическія перемѣны. Одесса переходила многократно изъ рукъ въ руки, каждая новая власть дѣлала надъ городомъ свои эксперименты, критика и оцѣнка которыхъ дѣлались въ городской думѣ. Австрійцы, гетманская власть, большевики, французы, добровольцы и т. д., всѣ находили ту же думу на своемъ посту мѣстнаго парламента.

Опредѣленно анти-большевистское думское большинство, за исключеніемъ малочисленной фракціи к.-д. прохладно относилось къ власти Добровольческой арміи. Не становясь ей въ открытую оппозицію и порою маскируя даже свое къ ней отрицательное отношеніе, думское большинство неизмѣнно придерживалось формулы «ни Деникинъ, ни Ленинъ». Приходъ въ Одессу добровольцевъ лѣтомъ 1919 г. сопровождался печальнымъ эпизодомъ, не мало содѣйствовшимъ охлажденію отношеній думы къ добровольческой власти. Членомъ одесской городской управы по водопроводному отдѣленію былъ молодой инженеръ Ф. С. Бернфельдъ, правый с.-р., человѣкъ мягкой души, большого идеализма и честности. Оставшись и при большевикахъ на стражѣ охраны город. хозяйства и состоя «комиссаромъ городского водопровода», Ф. С. Бернфельдъ не скрывалъ своего рѣзко-отрицательнаго отношенія къ большевикамъ и среди группы своихъ единомышленниковъ былъ однимъ изъ немногихъ, съ нетерпѣніемъ ждавшихъ прихода добровольцевъ. Въ день занятія Одессы небольшимъ добровольческимъ авангардомъ, мимо квартиры Ф. С. Бернфельда проходило два офицера, которые хотѣли реквизировать стоящую у подъѣзда пролетку, служившую для поѣздокъ на водопроводную станцію. Кучеръ возражалъ противъ возможности этой реквизиціи, указывая, что пролетка принадлежитъ комиссару водопровода. Этотъ «титулъ» побудилъ офицеровъ явиться на квартиру Ф. С. Бернфельда и объявить его арестованнымъ. Обращеніе къ Ф. С. Беренфелъду на ты, грубое третированіе его, какъ большевика, вызвали со стороны арестованнаго нервныя реплики. Когда въ город. управѣ стало извѣстно объ арестѣ Ф. С. Бернфельда, къ военнымъ властямъ явились заслуживающія ихъ довѣрія лица, чтобы засвидѣтельствовать лойальность и ярый анти-большевизмъ арестованнаго. Но было уже поздно: Ф. С. Бернфельдъ былъ застрѣленъ и трупъ его, кѣмъ то даже ограбленъ. Назначенное разслѣдованіе такъ и не выяснило деталей этого трагическаго происшествія, но самый фактъ его произвелъ не только на думу, но и на мѣстную интеллигенцію тягостное впечатлѣніе. По городу пошли разговоры, «обобщающаго» характера, подчеркиваніе того, что убитъ именно членъ лѣвой город. управы, соціалистъ, да къ тому же — еврей. Мягкая, милая улыбка всепрощенія скромнаго и застѣнчиваго Ф. С. Бернфельда, этой безвинной жертвы гражданской войны, неизмѣнно вспоминалась его друзьямъ, когда у его могилы началась опредѣленная политическая пропаганда...